Книга: Научные битвы за душу. Новейшие знания о мозге и вера в Бога

Религиозные деятели и височная эпилепсия

Религиозные деятели и височная эпилепсия

Что можно сказать конкретно о религиозных деятелях? Есть ли вероятность, что большинство религиозных видений являются результатом височной эпилепсии? В современной литературе ученые часто высказывают предположение, что многие известные религиозные деятели страдали эпилепсией. К примеру, Сейвер и Рабин предположили, что ВЭ была у апостола Павла, Жанны д’Арк, Терезы Авильской и Терезы из Лизье[192]. О чем говорят свидетельства?

Апостол Павел (? – 65 год н. э.). Помимо упоминаний в Новом Завете, исторических сведений о жизни Павла (также носившего имя Савл[193]), основателя некоторых ранних христианских церквей, почти не сохранилось. Еврей и вместе с тем римский гражданин, Павел был учеником известного раввина Гамалиила (Деян 22:3). Но в отличие от своего наставника, Павел был склонен к фанатизму и активно преследовал раннюю христианскую секту. Как раз этим он и был занят в момент своего видения по дороге в Дамаск:

Остаток жизни Павел посвятил основанию церквей и управлению ими. Его видение получило ряд материалистских обьяснений[195]. Согласно одному из них тепловой удар, усугубленный чувством вины, вызванной активной (и в целом добровольно взятой на себя) миссией гонения, сделали Павла чрезвычайно легко поддающимся внушению.

Однако конкретное утверждение, согласно которому Павел страдал эпилепсией, проистекает из упомянутого им загадочного «жала в плоть» (2 Кор 12:7–9)[196] вдобавок к тому факту, что он явно тяготел к мистике[197]. Сейвер и Рабин полагают, что это «жало» – височная эпилепсия[198]. Однако эпилепсия относится к числу наименее вероятных объяснений, если вспомнить, какое слово он выбрал (skolops – «жало, шип»). Как правило, в те времена оно означало некий источник раздражения, нежели серьезную проблему, такую, как болезнь[199]. Для этого «жала» предложено более двухсот возможных толкований[200], в том числе гомосексуальность, слабое зрение, малярия и неспособность к публичным выступлениям. Однако независимых подтверждений тому, что Павел страдал эпилепсией какого-либо типа, не существует.

Жанна д’Арк (1412–1431). Жанна родилась незадолго до окончания Столетней войны Франции и Англии – войны, опустошавшей Францию. Набожная деревенская девушка, в тринадцать лет Жанна начала слышать голоса и считала их голосами святых и ангелов. Эти голоса убеждали ее положить конец осаде англичанами Орлеана и доставить дофина (наследного принца) в Реймс, традиционное место коронации французских королей, чтобы он стал правителем страны. Этот шаг содействовал бы объединению народа Франции вокруг жизнеспособного правительства. Поразительно, что к семнадцати годам Жанна достигла этих целей. Но позднее она была взята в плен и продана англичанам, которые осудили ее и сожгли у столба за ересь. Как и Павел, посмертно Жанна была наделена множеством диагнозов, относящихся к ее видениям, – в том числе шизофренией, биполярным расстройством, туберкулезом, и, конечно, ВЭ. Само по себе такое разнообразие диагнозов вызывает подозрение.

О жизни Жанны сохранилось значительно больше свидетельств, чем о жизни Павла, – хотя бы потому, что ее тюремщики стремились представить этот педантично задокументированный судебный процесс как средство дискредитации Жанны в глазах французского народа. Выяснилось, что сложные и яркие видения Жанны зачастую продолжались часами, следовательно, об эпилепсии речь не идет. Хьюз отмечает:

Кроме того, тяжелая ВЭ, сопровождающаяся ежедневными припадками, обычно со временем прогрессирует[202], а Жанна не выказывала никаких признаков психических нарушений во время на редкость трудных военных походов, находясь в окружении множества внимательных (и зачастую враждебных) глаз. Кроме того, военные и политические советы, которые она приписывала своим голосам, обычно были здравыми, что противоречит объяснениям, ограниченным нарушением или болезнью.

Голоса Жанны можно истолковать с материалистских позиций. Возможно, была талантливым полководцем в условиях культуры, отказывающейся признавать подобные способности у крестьянской девушки. Однако эта же культура предлагает ролевую модель непорочной девы, испытывающей видения и высказывающей пророчества. В этом случае Жанна могла воспринимать свои идеи как видения и высказывать их как пророчества. По понятным причинам католики отвергают объяснения подобного рода. Но по крайней мере в этом случае удается избежать проблемы, присущей большинству материалистских объяснений – склонности приписывать поразительные достижения Жанны болезни, тогда как содержание ее откровений ни в коем случае не было бредовым. Тем не менее нейробиология не в состоянии решать подобные задачи, особенно относящиеся к прошлому. Но мы можем сказать, что нет свидетельств того, что Жанна действительно страдала каким-либо заболеванием мозга.

Тереза Авильская (1515–1582) и Тереза из Лизье (1873–1897). Жизнь обеих Терез подробно задокументирована ими самими в автобиографических рукописях, а также другими людьми. Обе женщины страдали многочисленными недугами, Тереза из Лизье умерла молодой от туберкулеза, тем не менее то, что кто-либо из них болел височной эпилепсией, ничем не подтверждается.

В целом в литературе высказывается мнение, что связь между ВЭ и РДМО выглядит не очень убедительно по целому ряду причин:

• Подробно задокументированная интеллектуальная[203] или экстатическая аура[204] встречается крайне редко. Более того, по нейробиологическим причинам эпилептическая аура почти всегда неприятна[205], наиболее типичная эмоция для нее – страх[206].

• Значение данных может быть переоцененным. Интерес ученых может быть подстегнут сообщениями об опыте нереальных ощущений либо своего «я», либо внешнего окружения[207], однако объект исследований может и не воспринимать эти ощущения как РДМО. Нейробиолог Оррин Девински признает, что ответы эпилептиков на вопросы анкеты в период между припадками «дают чрезвычайно противоречивые результаты»[208], вероятно, как минимум отчасти по этой причине.

• Доверие к старой литературе слишком велико. Психиатр Кеннет Дьюхерст и врач Э. У. Биэрд (1970) отмечают, что «опыт обращения в веру… редкость в литературе недавнего времени»[209]. Затем они ссылаются[210] на шестерых пациентов, родившихся в 1900–1921 годах и переживших религиозное (или, в одном из случаев, «антирелигиозное») обращение после эпилептического приступа; в целом группу составляло 69 человек[211]. При таких условиях трудно определить, какую именно роль играет эпилепсия в каждом конкретном случае. Любые серьезные проблемы со здоровьем могут привести к росту интереса пациента к религии, особенно в обществе, где евангелическая религия является частью культуры, а религиозные наставники широко доступны и зачастую выступают в роли священников при медицинских учреждениях.

• Количество упоминаемых случаев часто оказывается небольшим. К примеру, Сейвер и Рабин ссылаются на проведенное в 1994 году исследование одной семьи, в которой наблюдалась генетическая склонность к лобной деменции, и трое из двенадцати членов семьи демонстрировали «гиперрелигиозное поведение»[212]. В больших семейных группах религиозность некоторых членов неудивительна (зачастую они оказывают влияние друг на друга, подталкивая в этом направлении).

• РДМО сравнительно распространен среди населения и не требует медицинского объяснения. Как отмечают сами Сейвер и Рабин, религиозно-мистический опыт распространен и у детей, и у взрослых во всевозможные исторические эпохи и в условиях разных культур. В ходе общенациональных опросов в США, Великобритании и Австралии 20–49 % респондентов сообщили о том, что лично у них были эпизоды РДМО, и эта цифра превышает 60 % во время проведения всесторонних бесед с произвольно выбранными респондентами[213]. С учетом этих обстоятельств нет причин обращаться к редким или спорным синдромам, чтобы объяснить подобный опыт или отчасти пролить на него свет.

Безусловно, можно с уверенностью утверждать, что (1) большинство людей, имеющих РДМО, не являются эпилептиками, и (2) лишь немногие эпилептики сообщают о РДМО во время припадков. Если бы эпилепсия действительно порождала РДМО, он наблюдался бы у всех или у большинства пациентов с эпилепсией. Ясно, что эпилепсия попросту не играет ту роль, которую предположили для нее Сейвер и Рабин.

Как отмечал Девински, «генез выраженного религиозного опыта, связанного с неврологическими заболеваниями, остается нечетко определенным»[214]. Наиболее вероятная причина заключается в том, что неврологические заболевания – отнюдь не самый благодатный путь к пониманию выраженного религиозного опыта.

А если нейробиологические свидетельства способны четко связать определенные эпилептические состояния мозга с религиозными убеждениями? Неужели нейробиолог Вилаянур Рамачандран нашел такое свидетельство?