Книга: По ту сторону поводка [Как понять собаку и стать понятным ей]

Различия в обонятельных предпочтениях

Различия в обонятельных предпочтениях

Каждый год лисица растила детенышей в норе позади амбара, но этой весной она туда не вернулась. Ее отсутствие, вероятно, связано с преждевременной смертью от чесотки. В прошлом году эпидемия чесотки смела лис, койотов и волков Висконсина. Скорее всего, эта лисица была одной из трех, которые в течение лета постепенно теряли вес и волосяной покров, пока, в конце концов, не умерли, истощенные от голода и покрытые грязью в моем амбаре. Чесоточные клещи, готовые при первой возможности перепрыгнуть с «затонувшего корабля» на живого хозяина, конечно, тоже появились на ферме. Тулип подхватила их первая, после того как гордо сбежала с верха амбара с размякшей тушкой лисицы, свисающей из пасти. Затем тяжелой чесоткой заболел Люк. Некоторые участки его кожи полностью лишились шерстяного покрова: начиная с середины хвоста и до нижней части крестца Он стал походить на согнувшегося со сползающими штанами комического персонажа. Трудно выглядеть благородно с почти полностью лысым хвостом и выставленной напоказ расщелиной между ягодицами.

Я перелопатила тьму исследований о чесоточном клеще и множество разнообразных методов лечения, пока, наконец, не смогла декларировать победу над ним. Никто не испытывает удовольствия от того, что его собаки болеют саркоптической чесоткой, но представьте, что это означает, когда ваши собаки часть вашей профессии. Все мои собаки упорно работали на наш общий заработок; они не имеют цены в моей работе при агрессии между собаками, и они привлекают массу внимания на моих выступлениях и при подписании экземпляров книг. И вот, они, как и вся ферма, оказались на месяцы на карантине.

Несмотря на это я испытываю смешанные чувства в связи с исчезновением моей лисы. Конечно, прошлым летом у меня вошло в обыкновение беспокоиться при виде любой лисицы, как бы она вновь не занесла чесотку. Но до эпидемии, которая приходит и уходит, как большинство циклов в природе, я была воодушевлена ее присутствием. Каждую весну я наблюдала, как она растит своих детенышей, расположившись между дорогой и крутым склоном леса, всего в полусотне метров от моего амбара. Я любила ее малышей, играющих чудесными вечерами на переднем газоне и прыгающими, как лягушки вокруг розовых и белых кустов пионов. Я любила слушать ее похожий на кашель лай, наблюдать, как рано по утрам она целеустремленно переходит районное шоссе с едой для своего молодняка.

Но даже до того как грянула эпидемия чесотки, лиса принесла с собой нечто, что умерило мое удовольствие: запах, настолько крепкий и отвратительный, что он мог бы вас удушить. Если бы она ограничивала его собственной персоной, это одно. Но она так не делала. Она старательно помечала запахом мою ферму каждую ночь, оставляя аккуратную маленькую кучку своих экскрементов на моей передней террасе. Проблема была не в этих кучках. Она была в моих собаках, так как они со страстью плюхались на эти отходы и втирали их в свои холки. Словно это было нечто бесценное. Если вам не приходилось нюхать запах, исходящий от собаки, вывалявшейся в испражнениях лисицы, значит, ваша жизнь несколько лучше моей, ибо это жуткий, вонючий, отвратительный запах, и он пристает к собачей шерсти, как репейник.

Я никогда не стала бы делать вид, что понимаю, что происходит в мозгу у моих собак, когда они катаются на фекалиях лисиц. И, конечно же, не только лисий помет привлекает внимание моих собак. Для всех собак, чем вонючее запах, тем привлекательнее издающий его объект, включая дохлую рыбу, свежие невысушенные коровьи лепешки (чем жиже, тем лучше) и частично подсушенные тела белок. Личинки — это плюс, приносящий добавленную стоимость товара в собачьей экономике. Невозможно представить, что собаки не наслаждаются, катаясь на этой слизи. Их глаза начинают блестеть, рты искривляются в расслабленной улыбке, когда они погружают плечи в отвратительные, зловонные массы и втирают их в свои спины. Удостоверившись в том, что правильно себя обмазали, они бегут рысью домой с «высоко поднятой головой» и «уверенной походкой», которые свойственны нам, когда жизнь хороша, и день удался.

Миллиард теорий пытается объяснить, почему собаки вываливаются в зловонных массах, но все эти теории — лишь догадки. Одна из наиболее известных предполагает, что собаки откладывают свой собственный запах на данный «ресурс», чтобы пометить его как собственный. Я в этом не уверена, с учетом того, что собаки то и дело помечают своим запахом всевозможные ресурсы, мочась или испражняясь на них или вокруг них (Тулип, которая росла, получая пищу вне дома, все еще иногда делает лужи на веранде, когда съедает там последний кусочек ужина). Возможно, собаки катаются на том, что позднее могут захотеть положить себе в рот, и именно поэтому они катаются на предмете, а не мочатся на него. Я видела так много собак, слизывающих мочу, что скептически отношусь к подобному предположению (хотя и не отметаю его начисто). Другие предполагают, что, будучи хищниками, собаки пытаются замаскировать свой запах для потенциальной добычи, пытаясь пахнуть как кто-то другой. Я подозреваю, что это просто приведет к тому, что они будут пахнуть, как собака (или волк), но вывалявшаяся в чем-то вонючем. Кроме того, если бы я была потенциальной жертвой и учуяла бы запах движущейся на меня сорокакилограммовой мертвой белки, я, наверное, начала бы немного нервничать. Но прежде всего я не сторонница теории «ароматического камуфляжа» из-за поведения самих объектов охоты хищников. Работа бордер-колли с овцами дает хорошее представление о том, как животные, по крайней мере, парнокопытные, следят за окружающей обстановкой. Овцы, олени и лошади обладают прекрасным зрением и всегда высматривают, нет ли сигналов о приближении хищников. Это одна из причин того, что их глаза расположены по бокам головы: это позволяет им следить за окружающей обстановкой даже тогда, когда головы наклонены к траве. Запах, несомненно, важен для обнаружения хищников у некоторых биологических видов, но вид приближающегося волка, наверняка, оказал бы существенное влияние на оленье стадо, даже если бы волк действительно пах, как мертвый кролик.

Моя любимая теория — это то, что я называю «гипотезой о парне с золотой цепью». В ее основе — то, как собаки и другие виды из рода собачьих находят себе средства пропитания. Собаки и волки не просто охотники, они еще и падальщики, а падальщики не могут быть слишком разборчивыми в плане того, чтобы раздобыть мясо посвежей. Они едят то, что доступно, и, более того, хотят жить на территории, где много доступной пищи. Существует предположение о том, что собаки катаются на дохлятине или вонючих фекалиях в качестве своеобразной рекламы для других собак. «Эй, посмотрите на меня! Я живу в престижном районе, полном хороших вещей». Это, на мой взгляд, самая правдоподобная теория.

Но, возможно, имеется что-то еще. Может быть, они делают это по той же причине, что и мы, когда используем духи. Они любят запах. И точно так же, как мы можем душиться, чтобы привлечь других, мы также душимся и для собственного удовольствия. Может быть, это заставляет собак пахнуть хорошо как для себя самих, так и для других собак. Стэнли Корен предложил эту же теорию в своей книге «Как разговаривать с собакой». Я люблю главу, в которой он заявляет, что вываливание в противных запахах (противных, как минимум, для нас) это некий эквивалент «того же ложного чувства эстетики, побуждающего людей одевать кричащие, цветастые гавайские рубашки». Впредь, когда я буду купать очередную, вымазанную зеленоватой слизью собаку, будет полезно представлять ее в лилово-оранжевой рубашке в цветочек, дополненной мешковатыми шортами и неподходящими по цвету носками.

Но хватит о собаках. Как насчет нас? Мы, люди, тоже наносим чужеродные запахи на наши тела. Просто мы предпочитаем другие. Что должны думать собаки о представителях биологического вида, которые выдавливают или измельчают желе из брюха оленя (мускус), эссенцию из кишечника кашалотов (амбра), секреты из анальных желез (цибет), и гениталии растений (цветы — просто-напросто репродуктивные органы растений), чтобы смазать этим все тело? Мы любим эти вещи так же, как собаки любят хорошие тушки мертвых белок. Парфюмерия — это индустрия с оборотом пять миллиардов долларов в год. Новые ароматы разрабатываются в секретных лабораториях, охраняемых столь же тщательно, сколь и разработка биологического оружия. Духи и приятно пахнущие продукты типа масла для ванны — общепринятые подарки на Рождество и ко дню рождения. Почти каждому нравится хорошо пахнуть и нюхать хорошо пахнущие вещи. Эти аспекты мира запахов мы никогда не упускаем из внимания. Мы замечаем, свеж и приятен ли запах воздуха или тяжел и зловонен. Неприятный запах изо рта может испортить беседу и стать социальным кошмаром для его обладателя. Некоторые люди могут тосковать по запаху любимого или ребенка, словно голодающий по жизненно необходимым продуктам. Почти все, что мы покупаем, ароматизировано, замечаем мы это или нет. Производители мебели, например, знают, что хорошо пахнущая мебельная политура оценивается покупателями как более эффективная по сравнению с точно такой же, но без добавления аромата.

Наша одержимость хорошими запахами не нова. Древнегреческие атлеты натирались ароматическим маслами перед олимпийскими играми. Александр Македонский обожал духи и ладан, как и все мужчины античных времен. Сирийцы, вавилоняне, римляне и египтяне — все были помешаны на аромате цветов, сандалового дерева и шафрана. Даже первым подарком Христу-младенцу был ладан. Итак, хотя мы игнорируем чувство обоняния во многих аспектах нашей жизни, мы разделяем со своими собаками радость от нанесения на себя таких пахучих субстанций, которые вызывают у нас и других приятные ощущения.

Что мы не разделяем с ними — это критерии «хорошего» запаха в противоположность «плохому». Мы не единственные, кого ужасают обонятельные предпочтения животного на той стороне поводка. Не пробовали ли вы надушиться любимыми духами или одеколоном после бритья и дать их понюхать вашей собаке? Я просто нанесла на свое запястье немного духов «Шанель № 5» — настоящей классики из жасмина и других цветочных пряностей — и попросила своих собак понюхать. Люк и Лесси понюхали, вывернули в сторону головы (хорошо, что не желудки) и отступили назад. Тупил и Пип упорно игнорировали мое запястье и вынюхивали, нет ли какого лакомства в моем кулаке. В заключение, удостоверяясь, что его там нет, они обнюхали мое запястье и наморщили носы. Если бы они могли, я полагаю, они бы поставили меня во дворе под шланг, смывая этот мерзкий запах духов и бормоча какую-нибудь собачью версию: «Не упрекай меня за эту ванну, ведь не я вымазала этой гадостью твое тело».

Это логично, что мы и собаки испытываем влечение к различным типам запахов. Всеядные, вроде наших ранних предков человекообразных обезьян, всегда находились в поисках спелых, сочных фруктов, и это наследие вызывает нашу тягу к фруктовым и цветочным запахам. Собаки — охотники и падальщики, и они скорее тяготеют к запаху спелых… тушек мертвых животных. По гамбургскому счету, одно влечение имеет не больше смысла, чем другое. Если вдуматься, то ванны с гениталиями растений или субстратом из кишечника кашалотов, на самом деле не более разумны, чем вываливание в коровьих лепешках. Такое видение проблемы здорово мне помогает, когда я не проявляю достаточной оперативности, чтобы остановить одну из своих собак от блаженного валяния в каких-нибудь отвратительных, зловонных массах. Но с учетом способности запаха привлекать — или в данном случае — отвращать, это, по правде говоря, помогает недостаточно. В следующий раз, когда Тулип заявится домой улыбающаяся и провонявшая до предела лисьими экскрементами, я обмакну ее в ведро с «Шанелью № 5». Это послужит ей уроком.

Тулип катается по дохлой мыши. Как и для многих других собак, для Тулип нет ничего лучше, чем как следует вываляться в чем-нибудь ароматном — и чем зловоннее и жиже этот предмет, тем лучше

Мы тоже обожаем сильные запахи, но обратите внимание, как Тесс, дочь Лесси, отворачивает голову от духов, которые я нанесла на свое запястье. Ее просто воротит от тех ароматов, что нравятся мне, так же, как и меня от «одеколона из мертвых мышей»