Книга: Счастливый клевер человечества: Всеобщая история открытий, технологий, конкуренции и богатства

Корзина из нескольких валют с доминированием доллара, евро и юаня

Корзина из нескольких валют с доминированием доллара, евро и юаня

ВВП Китая все меньше зависит от зарубежных стран (в последние годы экспорт и импорт стремятся уравновесить друг друга), а значит, судьба юаня зависит исключительно от внутреннего спроса (инвестиций и потребления). Поэтому вопрос о том, станет ли юань валютой для мировой торговли, не совсем корректный. Если Китаю удастся «раскачать» внутренний спрос до сопоставимого с США масштаба, то возникнет устойчивый спрос на юани. И он будет не меньше, чем сегодня на доллары.

Однако процесс размывания доллара как основной мировой валюты уже идет. После решения Китая и Японии не использовать доллар в торговом обмене, а также учитывая тот факт, что сегодня иранская нефть оплачивается Пекином в юанях, а с Турцией расчеты идут в золоте[487], тенденция кажется ясной. Пекин уже активно внедряет новую стратегию валютной политики, основанную на переоценке курса национальной валюты и увеличением инвестиций за рубеж (выше это уже отмечалось), проводит скрытую интернационализацию юаня с целью сделать его инструментом валютных резервов других стран. При этом Китай продолжает опираться на два институциональных рычага, о которых говорил Сорос: банковскую систему и промышленные компании в системообразующих отраслях – металлургии, химии и строительстве. Причем и первые, и вторые либо принадлежат государству, либо контролируются им.

В наше время происходит стремительное сближение деловой и потребительской культуры, что приводит к популяризации элементов национальных культур по всему миру. Но, с другой стороны, внешние культурные явления могут вытеснять национальные. Часто это расценивается как утрата национальных ценностей. А люди и страны склонны защищать свои ценности. Ситуацию усугубляет массовая миграция. Вместе с носителями культуры мигрируют и ценности. Культурные и ценностные конфликты несут в современном мире основную угрозу сложившемуся мировому порядку. Ценностная война приняла повсеместный характер. В этой войне победу также обеспечивают инновации. Бостонский теракт[488] на марафоне в США в 2013 г. отчетливо показал, что помимо традиционного идеологического и профессионального противостояния «террористы – спецподразделения» появилось и противостояние информационно-технологическое.

Сразу после этого теракта ФБР и полиция США обратились к очевидцам, у которых скопились много[493] фотографий и видеозаписей, сделанных незадолго до взрыва и сразу после него, с просьбой поделиться любой уликой. Из предоставленной людьми массы кино– и фотоматериалов за трое суток работы удалось обнаружить необходимое: двух молодых людей, выделявшихся на фоне толпы. Проблема, однако, была в том, что качество снимков и видеозаписей оказалось далеким от желаемого. Установить по ним даже национальность подозреваемых лиц не было возможности. ФБР пошло на риск и использовало современные инструменты цифрового анализа и биометрической идентификации, позволяющие точно измерить пропорции лица даже по смутным, сделанным под большим углом фотографиям[494]. Далее, получив параметрические показатели, нужно было идентифицировать каждого похожего гражданина, получившего биометрический паспорт. Эту нелегкую задачу тоже решили.

Контакты с общественностью посредством Интернета сыграли ключевую роль. ФБР открыло доступ общественности к ходу расследования через социальные сети: Twitter, Facebook. Через них распространялись официальные заявления, свежая информация, корректировались ошибки СМИ, давались ответы на вопросы. Полиция впервые столь широко применила тактику параллельных распределенных вычислений. В итоге: после публикации размытых снимков личности подозреваемых были установлены меньше чем за сутки!