Книга: Начало бесконечности

Просвещение

Просвещение

Наше общество на Западе стало динамичным не после резкого падения статичного общества, а на протяжении поколений эволюции, присущей обществам статичного типа. Где и когда произошёл переход, не очень ясно, но я подозреваю, что всё началось с философии Галилея и, возможно, приобрело необратимый характер с открытиями Ньютона. В терминах мемов законы Ньютона реплицировались как рациональные мемы, причём верность репликации была очень высокой, ведь им находилось столько полезных применений. Благодаря этому успеху стало чрезвычайно сложно игнорировать философские следствия, вытекающие из того факта, что природу удалось понять до беспрецедентной глубины, а также из методов науки и разума, с помощью которых это было достигнуто.

В любом случае после Ньютона невозможно было не заметить, что наметился быстрый прогресс. (Некоторые философы, особенно Жан-Жак Руссо, всё-таки пытались этому противиться, но лишь доказывая, что разум вреден, цивилизация плоха, а примитивная жизнь — счастливая.) Затем последовала такая лавина усовершенствований — в науке, философии и политике, — что сама возможность восстановления застоя была уничтожена. Западное общество должно либо стать началом бесконечности, либо разрушиться. Сегодня народы за пределами Запада тоже быстро меняются, иногда в ходе острых военных конфликтов с соседями, но чаще и даже более глубоким образом путём мирной передачи западных мемов. Их культуры тоже не могут вернуться к статичному состоянию. Они либо должны стать «западными» в своём поведении, либо потерять все свои знания и тем самым перестать существовать — дилемма, которая приобретает в мировой политике всё большую важность.

Даже на Западе Просвещение сегодня ещё далеко не завершено. Ему удалось довольно сильно продвинуться в нескольких жизненно важных областях: основными примерами являются физические науки и западные политические и экономические институты. В этих областях идеи сегодня достаточно открыты критике и проверке экспериментом, а также выбору и изменениям. Но во многих других областях мемы всё ещё реплицируются по-старому, подавляя критическое мышление реципиентов и игнорируя их предпочтения. Когда девочки хотят выглядеть более женственно и удовлетворять определяемым культурой стандартам фигуры и внешнего вида, а мальчики изо всех сил стараются выглядеть сильными и не плакать, когда им плохо, они делают всё, чтобы реплицировать древние мемы «гендерных стереотипов», которые всё ещё живут в нашей культуре, несмотря на то, что открыто придерживаться их теперь считается поведением, достойным порицания. Действие этих мемов состоит в том, что они блокируют огромный набор идей о возможном образе жизни, не позволяя им даже прийти на ум носителям мемов. Если их мыслям и случится повернуть в запрещённом направлении, люди чувствуют беспокойство и смущение, а также страх и потерю уверенности в себе, какие испытывают с незапамятных времён религиозные люди при мысли о том, что могут предать своих богов. Их мировоззрение и критические силы отключаются в точности таким образом, чтобы передать следующему поколению ту же модель мышления и поведения.

То, что антирациональные мемы и сегодня составляют существенную часть нашей культуры и каждого индивидуального сознания, — это факт, с которым нам трудно смириться. Как ни парадоксально, нам это труднее, чем людям из глубоко косных древних обществ. Их бы не волновало утверждение, что большую часть своей жизни они потратили на воспроизведение замысловатых ритуалов, а не на то, чтобы делать свой собственный выбор и преследовать свои собственные цели. Напротив, степень, с которой жизнью человека управлял долг, подчинение авторитетам, благочестие, вера и так далее, и была той мерой, по которой люди судили себя и других. Если дети спрашивали, почему они должны вести себя таким обременительным образом, который казался не логичным, им отвечали «Потому что я так сказал», и когда приходило время, они сами давали своим детям такой же ответ на такой же вопрос, даже не осознавая, что дают полное объяснение. (Это любопытный тип мема, явное содержание которого истинно, хотя его обладатели так не считают.) Но сегодня представление большинства людей о самих себе с нашим стремлением к изменениям и небывалой открытостью новым идеям и самокритике, противоречит тому, что мы до сих пор в значительной степени являемся рабами антирациональных мемов. Большинство из нас готово признаться в паре заскоков, но в основном мы считаем, что наше поведение определяется нашими решениями, а наши решения — нашей мотивированной оценкой аргументов и данных о том, в чём заключается наша рациональная заинтересованность. Это рациональное представление о себе и само является недавним достижением нашего общества, в котором многие мемы явно поддерживают и неявно приводят в действие такие ценности, как разум, свобода мысли и врождённые ценности, присущие отдельным людям. Мы естественно пытаемся объяснить себя через соответствие этим ценностям.

Очевидно, доля правды в этом есть, но это далеко не всё. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на то, как мы одеваемся и как обставляем дома. Что бы сказали о вас люди, если бы вы пошли в магазин в пижаме или раскрасили свой дом в сине-коричневую полоску? Это указывает на узость тех условностей, которые управляют даже этими объективно тривиальными и не вызывающими последствий предпочтениями в стиле, и на то, насколько крута общественная расплата за их нарушение. Верно ли то же самое относительно более существенных черт нашей жизни, таких как карьера, отношения, образование, нравственность, политическое мировоззрение и национальная принадлежность? Посмотрим, чего следует ожидать, когда статичное общество постепенно переключается с антирациональных на рациональные мемы.

Такой переход обязательно будет постепенным, ведь чтобы поддерживать устойчивость динамичного общества, требуется очень много знаний. Создание этих знаний, отталкиваясь лишь от того, что доступно в статичном обществе — малого объёма творческого мышления и знаний, множества заблуждений, слепой эволюции мемов и метода проб и ошибок, — неизбежно потребует значительного времени.

Более того, обществу нужно продолжать при этом функционировать. Но из-за сосуществования рациональных и антирациональных мемов такой переход становится нестабильным. Мемы каждого типа вызывают типы поведения, которые затрудняют верную репликацию мемов другого типа: для своей верной репликации антирациональные мемы должны заставить людей избегать критического мышления о своих предпочтениях, а рациональным мемам от людей нужно, чтобы они думали настолько критически, насколько это возможно. Это означает, что в нашем обществе нет мемов, которые бы реплицировались так же надёжно, как большая часть удачных мемов либо очень статичного, либо (пока ещё гипотетического) полностью динамичного общества. Это приводит к ряду явлений, специфичных для нашей переходной эры.

Одно из них заключается в том, что некоторые антирациональные мемы развиваются «против шерсти», в направлении к рациональности. Примером служит переход от самодержавия к «конституционной монархии», который в некоторых демократических системах сыграл положительную роль. С учётом описанной мною нестабильности неудивительно, что такие переходы часто оканчиваются неудачей.

Другое явление — формирование внутри динамичного общества антирациональных субкультур. Мы помним, что антирациональные мемы подавляют критику выборочно и причиняют лишь тонко подобранный вред. Это даёт членам антирациональной субкультуры возможность в других отношениях функционировать в обычном режиме. Таким образом, подобные субкультуры могут выживать длительное время, пока их не дестабилизируют случайные эффекты воздействия со стороны других областей. Например, расизм и другие формы нетерпимости сегодня существуют практически целиком в субкультурах, которые подавляют критику. Нетерпимость существует не потому, что она выгодна фанатикам, а вопреки тому вреду, который они наносят самим себе, используя фиксированные, нецелесообразные критерии определения своих предпочтений в жизни.

Современные методы образования до сих пор имеют много общего со своими предшественниками из статичных обществ. Несмотря на современные разговоры о поощрении критического мышления, обучение повторением и прививание стандартных моделей поведения путём психологического давления всё ещё остаются неотъемлемой частью образования, даже несмотря на полный или частичный отказ от них в явной теории. Более того, в отношении академических знаний на практике до сих пор принимается как само собой разумеющееся, что главной целью образования является верная передача стандартного учебного плана. Одно из следствий этого заключается в том, что люди усваивают научные знания в обескровленном, инструментальном виде. Без критичного, дифференциального подхода к тому, что они изучают, большая часть людей не реплицируют результативно в своё мышление мемы науки и разума. И поэтому мы живём в обществе, где люди могут целыми днями добросовестно считать клетки в образцах крови с помощью лазерных технологий, а по вечерам сидеть, поджав ноги, и песнопениями вытягивать из Земли сверхъестественную энергию.