Книга: Счастливый клевер человечества: Всеобщая история открытий, технологий, конкуренции и богатства

Кортес и ацтеки

Кортес и ацтеки

Как мы знаем, покорение Америки начали испанцы. В 1492 г. флотилия из нескольких каравелл Колумба пересекла Атлантику. В 1521 г. маленький отряд Эрнана Кортеса захватил столицу инков – город-государство Теночтитлан, пленил и убил их царя Монтесуму. В 1531 г. Франсиско Писарро[172] со своим отрядом[173] отплыл из Панамы на завоевание известного легендарными богатствам царства инков со столицей в Куско[174], коварно расправившись с его главой Атауальпой. Смелость захватчиков, циничный обман вождей противника, огнестрельное оружие, шокирующий индейцев вид закованных в латы белых бородачей на «страшных» существах – лошадях – способствовали победам горстки авантюристов над огромной империей. Победителям достались горы драгоценного металла и массы рабов. Таково краткое изложение истории во многих учебниках.

Но для людей вдумчивых это кажется просто сказкой. Ведь «армия» Эрнана Кортеса включала всего 508 пехотинцев, 16 конных рыцарей[175], 13 аркебузников[176], 32 арбалетчика, 100 матросов и 200 рабов – захваченных на Кубе индейцев и негров в качестве слуг и носильщиков. Снаряжение включало 10 пушек и 4 фальконета[177]. У Франсиско Писарро было 168 людей – 62 на лошадях и 106 пеших солдат. Почему же многочисленные индейцы покорились?

По утверждению биографа Кортеса Кристиана Дюверже, Кортес еще на Кубе показал, что планирует не грабительский набег, а колонизационную экспедицию[178]. Одним из первых шагов этого решительного и умного человека было налаживание контактов с местным населением. Первый контакт с высокой цивилизацией Америки состоялся на острове Косумель. Испанцы попытались разрушить святилище индейцев, придя в ужас от обряда жертвоприношения. В качестве переводчика первое время служил индейский юноша-раб, от которого были получены сведения о Херонимо де Агильяре – испанском священнике, попавшем в плен к майя и изучившем их язык. Он и стал главным переводчиком экспедиции Кортеса. Опираясь на его помощь, а в дальнейшем и на помощь «доньи Марины»[179], Кортес заводил нужные связи, обращал в свои союзники индейские племена и изучал принципы, на которых было построено государство ацтеков и его государственная машина.

16 августа 1519 г. испанцы выступили в Теночтитлан – столицу самого высокоразвитого государства Мезоамерики на тот момент. Но в распоряжении Кортеса оказались, кроме его собственных 500 пехотинцев и 16 рыцарей на лошадях, еще около 13 000 индейских (тотонакских) воинов. Дело в том, что сильного союзника конкистадоры обрели по пути, в независимом горном княжестве Тласкале, ведущем войны с Ацтекской конфедерацией (Тройственный союз[180]). Тласкала и стала главной опорой испанского владычества в Мексике. За это народ княжества вплоть до свержения испанского колониального режима не платил налогов.

Испанцы были любезно встречены вождем ацтеков Монтесумой II[181]. Тот наградил Кортеса множеством золотых украшений, которые быстро вызвали желание испанцев завладеть этой страной. Испанцы моментально разобрались в том, как устроено государство ацтеков. Больше всего испанцы были потрясены ацтекским рынком: «Сильно мы удивились… громадной массе народа и неслыханным грудам всякого товара, и удивительному порядку… Некоторые из нас, побывавшие в Константинополе и даже исходившие всю Италию, уверяли, что нигде они не встречали столь большого и добро устроенного рынка» (Баглай, 1998).

Ацтекское общество, как любое высокоурбанизированное общество, очень зависело от активности товарообмена. Городское население Теночтитлана практически не занималось сельскохозяйственным производством, а полагалось на торговлю с другими городами. Развитие различных сфер производства делало неизбежным появление разнообразных товаров. Древнеацтекская торговля представляла собой высокоразвитый и сложный институт, благодаря которому и увеличилась в Мексиканской долине численность населения «доколумбовой» Америки. Государство ацтеков могло прокормить огромное по тем временам число ртов – в столице проживало 200 000 человек. Только четверть из них могла существовать благодаря дани, жизнь остальных обеспечивала торговля.

Понятно, что подобное соотношение могло быть только в Теночтитлане[182], центре сосредоточения знати и военных, куда стекалась основная часть дани с покоренных районов. Отсюда следует, что столице-метрополии невыгодно было воевать, поскольку это привело бы к нарушению снабжения. Решая, что делать – воевать или договариваться (торговать) со «свалившимися» на него испанцами, вождь ацтеков выбрал более разумный, на его взгляд, мирный вариант и… ошибся. Ошибся потому, что испанцы отлично знали правило – тот, кто контролирует финансовые потоки и казну в урбанизированном централизованном государстве, тот и вождь.

Испанцы и тласкаланские союзники расположились именно в той из королевских резиденций, где была обнаружена государственная казна ацтеков[183]. Используя этот рычаг, Монтесуму убедили присягнуть испанской короне – Карлу V, оставив его в испанской резиденции.

После полугодового отсутствия новостей из Испании Кортес вдруг получил известие, что его давний недруг, из-за которого он не столько «отправился», сколько сбежал в это путешествие, – губернатор Кубы Веласкес[184] направил в Мексику отряд на 18 судах с приказом арестовать Кортеса и доставить его на Кубу. Политическая ситуация становилась для Кортеса критической: он оставил комендантом города своего заместителя с сотней солдат, а сам с отрядом из 300 человек и индейцами[185] отправился в Веракрус. Ему удалось перекупить воинов, посланных на его поимку, за счет позаимствованных у Монтесумы средств. После чего он с усилившейся армией «завоевателей» вновь вернулся в долину Мехико.

Однако картина, которую увидел Кортес, не вызвала особой радости. Его заместитель лейтенант Альварадо без видимых причин перебил многих представителей ацтекской аристократии во время религиозного праздника. Ацтеки выбрали нового вождя – Куитлауака и стали готовиться к войне с испанцами. В самый разгар кризиса при невыясненных обстоятельствах[186] погиб Монтесума. Дело приняло серьезный оборот, и 1 июля 1520 г.[187], потеряв половину своих людей и все награбленное богатство, испанцы отступили из города.

Обескровленный отряд Кортеса был радушно принят в столице врагов ацтеков Тласкале, где началась подготовка «правильной» осады Теночтитлана. Положение испанцев сильно упрочили эпидемии гриппа и оспы, завезенных ими в Мексику. От оспы скончался новый вождь Куитлауак. Пока ацтеки боролись с болезнями, к Кортесу прибыло с Кубы подкрепление, появилась артиллерия, началось строительство флота. Корабли в разобранном виде доставлялись индейскими носильщиками с моря к побережью озера Тескоко (транспортная система ацтеков опиралась на реки и озера). В мае 1521 г. началась осада Теночтитлана, который к тому времени Кортес отрезал от поставок продовольствия и источников пресной воды. Неоценимую роль сыграла помощь новых индейских союзников. Сам Кортес указывает в «Третьем письме-сообщении», что их численность достигала 150 000: «Нас было около девятисот испанцев, а их более ста пятидесяти тысяч человек» (Баглай, 1998). Одновременно были подчинены союзные ацтекам города-государства долины Мехико. В августе 1521 г. начался штурм столицы, организованный по всем правилам военной науки. 13 августа, после захвата нового и последнего вождя ацтеков – Куаутемока, ацтекское государство пало. Далее вплоть до 1524 г. Кортес единолично управлял Мексикой.

Таким образом, мы видим, что успех Кортеса лежал скорее в сфере финансово-хозяйственной деятельности и умения договариваться и привлекать союзников. Какими же секретами смог привлечь на свою сторону Кортес многочисленных индейских вождей? Уж явно не стеклянными бусами!

Чтобы понять, почему Кортес оказался столь удачливым, рассмотрим систему дани в государстве ацтеков. Члены каждого завоеванного ацтеками племени платили завоевателям дань. Крестьяне отдавали треть урожая, ремесленники – треть продукции, торговцы и чиновники – треть выручки. Ничего не платили только знать и рабы. Но так было только в тех племенах и государствах, которые, по мнению ацтеков, покорились достаточно мирно. Тем, кто сопротивлялся, назначалась более значительная дань. А для тех, кто посмел организовать восстание, она увеличивалась в два раза.

Из-за разной истории покорения ацтеками племена вовлекались в общую бюрократическую систему государства по-разному. Кто-то был более приближен к вождю, чем остальные «равноудаленные». С «равноудаленных» драли «три шкуры». Этим и воспользовался Кортес, заключая союзы. Он, по сути, предложил индейцам реформу – фиксированную подушевую дань, или дань с каждого подчиненного местному вождю общинника. Какими бы невежественными ни были индейские вожди, но считать они умели! Сразу нашлись те, кому это было очень выгодно. Они и встали на сторону Кортеса. Ведь даже для индейца враг моего врага – мой друг.

Впрочем, эта радость длилась недолго. Дэвид Гребер говорит о том, что после захвата имперской казны большую часть добычи забрали себе офицеры, которые кредитовали солдат и местное население, взимая с них плату за все, начиная с амуниции и заканчивая медицинскими услугами. В свою очередь людям приходилось брать ссуды на эти нужды. Гребер пишет: «А что Кортес? Расплатившись со своими изначальными долгами, он умудрялся всякий раз влезать в новые. Кортес не был королем, он был подданным короля Испании и жил в юридической системе королевства, устроенной таким образом, что тот, кто плохо распоряжался своими деньгами, их терял. Более того, даже короли не были совершенно свободны в своих действиях. Карл V был в долгах как в шелках, а когда его сын Филипп II, чьи армии сражались на трех фронтах одновременно, попытался провернуть старый средневековый трюк с дефолтом, то все его кредиторы сомкнули ряды и заявили, что новых займов он не получит, пока не выполнит свои обязательства по старым. Таким образом, капитал – это не просто деньги и не богатство, которое можно обратить в деньги» (Гребер, 2015).

«А что же тогда?» – спросим мы. Приведу еще одну цитату, в которой Гребер недвусмысленно говорит о том, кто стал главным «бенефициаром» от разграбления Нового Света. «К 1540 г. избыток серебра привел к обвалу цен по всей Европе; в этот момент американские шахты могли бы просто перестать действовать, и весь проект колонизации Америки обернулся бы крахом, если бы не спрос на серебро в Китае. Вместо того чтобы разгружаться в Европе, галеоны с сокровищами стали огибать мыс Доброй Надежды и плыть дальше, через Индийский океан к Кантону. К концу XVI в. Китай импортировал почти 50 тонн серебра в год, что составляло 90 % всего китайского серебра. Для его оплаты нужно было в огромных количествах экспортировать шелк, фарфор и другие товары. Многие китайские товары попадали в новые города Центральной и Южной Америки. Эта торговля стала самым значимым фактором в складывании глобальной экономики, а те, кто контролировал финансовые рычаги, – прежде всего итальянские, голландские и немецкие торговые банки – сказочно разбогатели». Задолго до современных отношений «Китай – США» американо-китайский капитал уже выполнял роль двигателя мировой экономики!