Книга: Счастливый клевер человечества: Всеобщая история открытий, технологий, конкуренции и богатства

О природе войны

О природе войны

Ученые давно спорят о природе войны. Одни видят в ней нечто глубоко природное в нас, ссылаясь на то, что даже шимпанзе демонстрируют поведение, похожее на человеческие войны. Наша агрессия – глубокий инстинкт, способствующий выживанию. Другие утверждают, что война есть пример усвоенного поведения, а не врожденного, и основано оно на стадном чувстве. В кризисное время у общества отбрасывается всякая рациональность, подавляется инакомыслие и важна лишь сплоченность рядов. Это сплочение подпитывает страх смерти. Мы опасаемся, что кто-нибудь уничтожит нашу культуру и сотрет память о нас с лица земли, а потому готовы умереть за нее во имя того, чтобы после нас хоть что-то осталось.

Сторонники теории К. Маркса полагают, что современная война – всего лишь разновидность политического маневра, который развивался вместе со становлением цивилизации, и войну вовсе не следует воспринимать как отказ от дипломатии: это продолжение торговых отношений, просто другими средствами. Сегодня с началом войны переговоры вовсе не прекращаются, наоборот, мир заключается ровно тогда, когда сторонам удается прийти к соглашению. Но главным условием как для начала войны, так и для ее окончания является возможность ее финансирования. С момента написания Джоном Мейнардом Кейнсом работы «Как финансировать войну» прошло более 70 лет, но ее основные положения, зарожденные, как вы помните, еще в средневековой Италии, не изменились. Основную роль играет долговое финансирование – как внутренний заем у граждан воюющей страны, так и внешний заем государства у его союзников.

Из этого вытекает довольно банальная мысль о том, что если ваш противник одновременно и ваш кредитор, то вряд ли он будет ссужать вас деньгами, поскольку это примерно то же, что и поставки оружия. Несколькими главами ранее мы уже останавливались на том, что современные валютные колебания курсов – это, по сути дела, войны всех против всех. При наступлении явных межгосударственных кризисов ситуация резко поляризуется. Финансирование разделяется на более дешевые деньги (созданные национальным капиталом и оплаченные гражданами военные займы, «замороженные зарплаты» и т. п.) и дорогие (внешние заимствования).

Я уже отмечал, что во время средневековой эпохи у индейцев Нового Света война имела своей финансовой целью обложение данью побежденного противника. Но в прошлом столетии все поменялось местами[574]. Теперь победитель сначала выясняется в ходе финансового сражения. А затем побежденного обязывают вести войну с целью ослабить финансы следующего соперника (при этом его собственная валюта и экономика в лучшем случае полностью подчинена, а в худшем уже повержена в прах). Это в некотором смысле тоже дань, которую он платит победителю.

Но кое-что осталось прежним. Войны все еще ведутся и за контроль над территориями, где важное место отводится ресурсам и критической инфраструктуре. Сегодня это не только вода, газ и свет, но и информационная инфраструктура. Наличие телекоммуникаций – важнейшая часть современной войны, поскольку именно электронное пространство становится ее первоначальным полем, на нем у Запада есть наиболее существенные преимущества в «вооружении», и именно после победы, одержанной в медийной сфере, война может вступить в крайнюю фазу, фазу непосредственных военных действий. Почему так?

Потому что война, по сути, это та же конкуренция за «встраивание» в рынок. Финансовая глобализация подразумевает, что на смену грубой силе пришел более тонкий механизм извлечения богатства, а люди во всем мире (формально в других государствах) работают на укрепление мировой финансовой системы с гораздо более серьезной мотивацией, а не из-под палки. Комбинация долга и телекоммуникаций воистину величайшее изобретение!

Как мы видели в прошлых главах, развивая технологии, люди сначала впадали в эйфорию от своих достижений, а затем недооценивали свои же изобретения. Процветали те страны и общества, которым удавалось не только сгенерировать новые бизнес-цепочки под изобретения, но и подстроить под новые технологии культурные регуляторы – ценности, мораль, право (Кларк, 2012). Побочным эффектом развития технологий с учетом увеличенной демографической плотности можно считать коэффициент кровопролитности общества (отношение среднего числа убийств в единицу времени к численности населения), который последовательно снижался на протяжении тысячелетий.

Расчеты ученых показали, что коэффициент кровопролитности в Европе XX в. в десятки раз ниже, чем в племенах охотников-собирателей (Pinker, 2011)! Мы почти выбрались из древней ловушки прогресса. Что же касается XXI в., то, по согласованным данным ООН и ВОЗ, происходит меньше убийств, чем самоубийств. Современные военные действия имеют все менее «военный» характер и все более информационный, фиксируемый медиа с помощью разветвленной телекоммуникационной инфраструктуры.