Книга: Море и цивилизация. Мировая история в свете развития мореходства

Подводная война

Подводная война

Битва за Атлантику, титаническая борьба с неограниченной подводной войной Германии против союзных гражданских судов, не сравнима ни с какими другими действиями подлодок во Второй мировой как по числу жертв, так и по количеству потерь среди самих подлодок и их экипажей. В совокупности немецкие подлодки потопили две с лишним тысячи союзных и нейтральных судов, в основном в Северной Атлантике, а после вступления США в войну — на Карибах и в Мексиканском заливе.[1749] Но как ни страшны эти цифры, в пропорциональном отношении они неизмеримо меньше доли благополучно дошедших в Великобританию, а после 1941 года и в Советский Союз транспортов с продовольствием, боевой техникой и другими ценными грузами. Что еще поразительнее, число погибших и раненых во время десантно-транспортных операций союзников не превысило десяти тысяч человек. С немецкой стороны потери были устрашающие. Из 863 действовавших подлодок погибли 754 — катастрофические 87 процентов, унеся с собой жизнь 27 491 офицера и матроса — около трех четвертей личного состава немецких подводных сил. При этом, несмотря на опыт Первой мировой, подводной войне отводилась незначительная роль в довоенных планах Германии. В сентябре 1939 года у нее имелась лишь двадцать одна действующая океанская подлодка и жалкие крохи, предназначенные для береговых операций.[1750] В первый год войны на воду были спущены всего три подлодки, поэтому в первые полтора года число одновременно патрулирующих субмарин обычно не превышало шести-восьми. Кроме нехватки боевых единиц проблему усугубляла ненадежность немецких торпед — американские, впрочем, были не лучше, — из которых примерно четверть взрывалась преждевременно, не взрывалась вовсе или не держала заданную глубину.[1751]

Когда 22 июня 1940 года капитулировала Франция, адмирал Карл Дениц передислоцировал подводные лодки в Брест, Лорьян (там был устроен штаб), Сен-Назер, Ла-Паллис (Ла-Рошель) и Бордо.[1752] Во всех этих городах имелись превосходные военные порты, в которых Дениц построил бункеры для подлодок, существующие до сих пор. Что еще важнее, они находились на сотни миль ближе к атлантическим морским путям, чем немецкие базы на Северном море. Если в мае 1940 года немецкие подлодки потопили в Северной Атлантике девять судов, то в июне — уже пятьдесят три, и цифры неумолимо ползли вверх. До вступления в войну Соединенных Штатов жертвами немецких подводных лодок пали в совокупности более 1100 судов (свыше пяти миллионов тонн грузов). В 1942 году в Северной Атлантике погибло более тысячи судов — немалая часть от «волчьих стай», действия которых координировались по радио из штабов в Германии и Франции.[1753]

Резкий рост гибели судов в тот год объяснялся в том числе и тем, что американцы не ввели береговые конвои и затемнение восточного побережья США, поэтому силуэты кораблей четко прорисовывались по ночам на освещенном фоне. В так называемые «счастливые времена»[1754] — с января по июль — немецкие подлодки потопили на участке между заливом Святого Лаврентия и Карибами почти четыреста судов. Нежелание американцев принимать даже самые элементарные меры предосторожности против подводной угрозы понять сложно, тем более что США участвовали в битве за Атлантику с ранних этапов войны. Рузвельту, в обход сторонников изоляционной политики, удалось предпринять ряд пробританских шагов. Организованный в сентябре 1939 года нейтральный патруль призван был удерживать военные корабли любых держав на расстоянии двухсот миль от побережья Северной и Южной Америк. По условиям соответствующего договора США передали Британии пятьдесят старых эсминцев в обмен на морские базы на Ньюфаундленде, Бермудах и Карибах. Подписанный в 1941 году договор о ленд-лизе давал Штатам право продавать оружие, боеприпасы, самолеты и корабли «любой стране, чью оборону Президент признает жизненно важной для обороны Соединенных Штатов».[1755] Летом того же года Штаты взяли на себя защиту рубежей Исландии, стратегически важного перевалочного пункта для атлантических конвоев. К осени нейтральный патруль расширил зону действия, увеличивая риск для кораблей ВМФ США. Два американских эсминца участвовали в перестрелке с подлодками, а 31 октября был торпедирован и потоплен эсминец «Рубен Джеймс», вместе с которым погибло 115 человек. Однако по-настоящему действенными контрмеры союзников стали только в 1943 году, когда американцы организовали береговые конвои, союзная разведка расшифровывала радиопередачи (благодаря шифровальной машине «Энигма» с захваченной подлодки U-110), а усовершенствование радара и гидролокатора облегчило поиск и нейтрализацию немецких подлодок.

При этом американцы не брезговали применением субмарин против японских гражданских судов. За несколько часов до налета на Перл-Харбор начальник штаба ВМС США Гарольд Старк отдал приказ: «Начать неограниченную воздушную и подводную войну против Японии».[1756] Такого поворота никто не ожидал. Соединенные Штаты были участниками Лондонского морского договора, в котором говорилось, что «военный корабль, будь то надводный или подводный, не имеет права топить или выводить из строя гражданское судно, не переправив пассажиров, команду и судовую документацию в безопасное место»,[1757] а за каких-нибудь три месяца до приказа Рузвельт называл нападение немецкой подлодки на американское гражданское судно «нарушением устоявшегося международного права и всех принципов гуманизма».[1758] Хотя к началу войны у Соединенных Штатов имелось больше сотни субмарин, в том числе двадцать девять в Азиатском флоте, довоенная доктрина требовала использовать их в первую очередь для разведки и для нападений на боевые корабли. Поэтому командиры субмарин действовали нерешительно и во время японского вторжения на Филиппины потопили только три японских транспорта. К нежеланию преследовать вражеские гражданские суда добавлялась ненадежность американских торпед, которые постоянно то уходили на слишком большую глубину, то не взрывались.[1759] Проблему эту удалось решить только в сентябре 1943 года. Кроме того, американцы не разрабатывали доктрину рейдерских действий, не сумели скоординировать подводные операции с помощью воздушной разведки и не сосредоточили удар на нефтяных танкерах, ахиллесовой пяте японских морских перевозок и главной причине вторжения в Голландскую Ост-Индию.[1760]

Несмотря на жизненную важность поставок импорта, который Япония не могла производить сама, — в первую очередь продовольственных товаров и топлива, — она тоже затянула с организацией конвоев и продолжала тратить огромные средства на авианосцы, а не на эсминцы и другие эскортные корабли для противодействия подводной угрозе.[1761] В 1941 году тоннаж японских транспортных судов исчислялся шестью миллионами тонн, за время войны было построено или приобретено другими способами больше четырех миллионов тонн, однако к августу 1945 года почти девять миллионов тонн составили потери. Из тысячи трехсот потерянных или приведенных в полную негодность японских торговых судов около 55 процентов вывели из строя субмарины.[1762] Из двухсот восьмидесяти восьми американских субмарин, действовавших во время войны, потеряны были пятьдесят две, а с ними три с половиной тысячи человек личного состава.

По данным одного послевоенного исследования, количество потопленных американскими субмаринами японских торговых судов оказалось так велико, что Японию вынудила капитулировать нехватка топлива, боевой техники и боеприпасов, а также продовольствия. Однако о подводной тихоокеанской кампании предпочитают умалчивать — по нескольким причинам. На подлодки, которые никак нельзя назвать орудием честного боя, гораздо удобнее ссылаться пострадавшей стороне, чем доблестным победителям. Приписав успех тихоокеанской кампании субмаринам, американцы рисковали оправдать немецкую подводную войну в Атлантике или обозначить иные щекотливые параллели между немецкой и американской стратегиями — вопрос, который поднимался на Нюрнбергском процессе во время суда над адмиралом Деницем.

В сентябре 1942 года U-156 потопила реквизированное британское пассажирское судно, на котором, кроме прочих, находилось 1800 итальянских военнопленных. Хотя немцы радиографировали о своем намерении эскортировать спасательные шлюпки с уцелевшими в безопасное место и вывесили флаги Красного Креста, флотилию, к которой к тому времени присоединились еще три немецкие и итальянские подлодки, атаковал американский самолет. Чтобы впредь не подвергать свои подлодки бессмысленному риску, Дениц отдал приказ «Лаконии», требовавший «прекратить… все попытки спасать пассажиров и экипаж потопленных кораблей».[1763] В свою защиту на процессе Дениц сослался на письменные показания адмирала флота Честера Нимица, который под присягой показал, что «американские субмарины не практиковали спасение уцелевших с кораблей противника, если это было сопряжено с чрезмерной опасностью для субмарины или препятствовало исполнению дальнейших задач».[1764] Подлодки в очередной раз подтвердили, что в подлости их обвиняли не зря.