Книга: Море и цивилизация. Мировая история в свете развития мореходства

Христофор Колумб

<<< Назад
Вперед >>>

Христофор Колумб

Череда открытий в Атлантике привлекла множество честолюбивых моряков, один из которых, генуэзец Христофор Колумб, задумал дерзкий план: «…если плыть[1131] на юг и запад, то достигнешь обширных плодородных земель, как островов, так и „твердой земли“, богатой серебром, золотом, жемчугом и драгоценными камнями, а также населенной многочисленными народами, а если двигаться далее в том же направлении, то в конце концов можно добраться до Индии с прекрасным островом Сипанго [Япония] и владений Великого Хана». Он не первым предположил, что такой путь возможен, и, если быть объективным, он сильно ошибался.[1132] Колумб недооценил размеры земного шара, он не достиг Азии и не получил доступа к пряностям Востока. Однако это ни в коей мере не умаляет его эпохального достижения: установления нерушимой связи между Евразией и Африкой на востоке и обеими Америками на западе. Если он в чем-то и превосходил современников, то не обязательно навигационными талантами или интуицией, но предприимчивым воображением и настойчивым поискам финансовой и политической поддержки, без которых честь первого пересечения Атлантики досталась бы кому-нибудь другому.

Колумб родился в середине XV века. Мореходную карьеру он начинал[1133] в Лигурийском и Тирренском морях и, по-видимому, оказался в Атлантическом океане, когда ему было едва за двадцать. К 1476 году он переселился в Лиссабон, где женился на Фелипе Монис де Перестрелло, дочери Бартоломео Перестрелло — сына итальянского торговца, жившего в Лиссабоне. Бартоломео Перестрелло воспитывался в доме Генриха Мореплавателя и участвовал в экспедиции, посланной на Мадейру для колонизации островов. Перестрелло был назначен губернатором острова Порту-Санту, куда он переселился в 1446 году. Хотя он умер за двадцать лет до замужества своей дочери, приданое Фелипы, по-видимому, включало его личные бумаги, в том числе лоции и карты-портоланы для Атлантики. Согласно биографу Колумба Бартоломео де Лас Касасу, во времена Перестрелло «в мире только и говорили[1134], что о новых открытиях, будь то острова в Атлантическом море или новые земли вдоль побережья Гвинеи, и Бартоломео Перестрелло надеялся, что в будущем он сам совершит какие-нибудь открытия, используя Порту-Санту как свою базу. И действительно, великие открытия были уже на пороге… поэтому неудивительно, что Бартоломео Перестрелло хранил у себя инструменты, лоции, навигационные схемы, которые его вдова передала впоследствии зятю — Христофору Колумбу. Ему доставляло огромное удовольствие рассматривать все эти предметы, и считается, что этот дар подтолкнул его к дальнейшему изучению плаваний португальцев к Мина-де-Оро и побережью Гвинеи, которое они посещали очень часто».

Колумб осваивал навыки мореходства, курсируя между Канарами, Мадейрой и Азорскими островами. Он совершил по меньшей мере два плавания вдоль побережья Гвинеи и был в составе экспедиции, которой поручили строительство крепости Сан-Жоржи-да-Мина. Ему также случалось ходить на север,[1135] в ирландский Голуэй и, возможно, в Исландию.

Разумеется, такое множество открытий за относительно короткий промежуток времени породило множество легенд об якобы существующих на западе островах, таких как Земля святого Брендана и Антилия — Остров семи городов, согласно легенде, основанный в VIII веке семью епископами, бежавшими от арабских завоевателей. Специальные экспедиции и случайные отклонения от курса также увеличили познания моряков об Атлантическом океане, особенно о его огромных размерах.[1136] Незадолго до начала своего путешествия[1137] в 1492 году Колумб и его офицеры встретились с человеком, который сорока годами раньше заплывал далеко на запад, до Саргассова моря — обширной области океана, почти сплошь покрытой саргассовыми водорослями, которые, однако, ничем не угрожают кораблю, — и видел там сухопутных птиц, летящих на запад. Ему пришлось повернуть домой, поскольку команда боялась быть застигнутой сезоном штормов. Жители португальских архипелагов сообщали, что с запада приплывают обломки и мусор, среди которых замечают неизвестные деревья и растения, лодки, странно изогнутые куски дерева и даже трупы людей, явно неевропейского и неафриканского происхождения. Согласно заметке, написанной Колумбом на полях одной из его книг: «Люди из Китая[1138] приходят на запад. Мы видели много примечательных вещей, особенно в Голуэе, в Ирландии, мужчину и женщину странного вида, принесенных штормом на двух бревнах». Его сын также рассказывал, что «на острове Флориш,[1139] входящем в состав Азорского архипелага, море выбросило на берег два мертвых тела с широкими лицами и по виду отличавшимися от христиан. На удалении от мыса Верга и где-то еще в тех краях однажды видели обтянутые лодки или каноэ (возможно, каяки), которые, как полагают, двигались от одного острова к другому, когда налетевший шторм сбил их с курса».

Возможность существования западного маршрута в Азию также занимала космографов, вооруженных «Географией» Птолемея. Этот труд, написанный во II веке, был широко распространен в Европе в латинском издании 1476 года. Одним из первых в поддержку этой идеи высказался Паоло даль Поццо Тосканелли — флорентийский банкир, географ и картограф, который написал королю Португалии письмо с утверждением, что Китай находится всего в пяти тысячах миль к западу от Португалии и на пути туда можно будет делать остановки на островах Антилия и Сипанго (Япония). Никакого решения относительно его предложения принято не было, но Колумб, по-видимому, проникся этой теорией и, возможно, даже состоял с Тосканелли в переписке. Главной ошибкой как Тосканелли, так и Колумба было то, что они неправильно рассчитывали длину градуса долготы (расчеты Колумба были найдены в еще одной заметке на полях), считая его короче примерно на треть. Согласно этому расчету, периметр Земли[1140] по небесному экватору составляет 20 400 миль, то есть около 33 тысяч километров. На самом деле, согласно современным данным, длина экватора — 40 075 км. В дополнение к этой ошибке Тосканелли считал, что Азия заканчивается на тридцать градусов восточнее, чем на самом деле. Он положился на ошибочное утверждение Марко Поло, что Япония расположена в пятистах милях к востоку от Китая. То есть Колумб полагал, что Китай находится в трехстах пятидесяти милях к западу от Канарских островов, хотя на самом деле это расстояние в три раза больше. Возможность наткнуться на новый континент даже не рассматривалась.

После почти десяти лет плаваний на португальских кораблях Колумб, у которого через семью жены были связи при дворе, предложил королю Жуану II свой проект экспедиции на запад в поисках Индии. Король, посовещавшись со своими советниками, отказался финансировать экспедицию, но сказал, что может впоследствии пересмотреть это решение. Возможно, он отказал Колумбу в поддержке, поскольку его советники сочли теорию Колумба ошибочной, или потому что Колумб запросил слишком большое вознаграждение,[1141] а может быть, Жуану не хотелось распылять средства между несколькими проектами как раз в то время, когда на африканском континенте происходило одно открытие за другим. Как бы то ни было, в 1485 году Колумб перебрался из Лиссабона в Кастилию, где надеялся заинтересовать своим проектом Изабеллу и Фердинанда. Хотя в конце концов ему это удалось, результат его стараний вовсе не был предрешен. Комиссия проверила его вычисления и нашла их излишне оптимистичными, но католические монархи обещали рассмотреть его предложение, когда будет повержена Гранада — последнее мусульманское государство на Пиренейском полуострове. Они подкрепили свое обещание небольшой выплатой в несколько тысяч мараведи. (Капитаны и штурманы обычно зарабатывали[1142] две тысячи мараведи в месяц, а простые матросы вполовину меньше.)

Несмотря на оказанную милость, Колумб все-таки оставался верен своей первой мечте и в 1488 году вернулся в Лиссабон по приглашению короля Жуана. Момент для этого был исключительно неудачный, поскольку его приезд совпал с возращением экспедиции Диаша, открывшей мыс Доброй Надежды, откуда уже видна была дорога в Индию. При таких обстоятельствах Жуан полностью утратил интерес к предприятию Колумба, и генуэзец вынужден был вернуться в Испанию. Фердинанд и Изабелла долго не говорили ни да ни нет. После окончательного отказа в 1492 году Колумб по рекомендации знающих людей решил попытать счастья во Франции. (Его брат Бартоломео уже предложил эту идею английскому королю Генриху VII и французскому двору.) Он только успел отправиться в путь, как его призвали обратно благодаря ходатайству Луиса де Сантанхеля,[1143] который занимался финансами короля Фердинанда. Сантанхель рассудил, что какого бы вознаграждения Колумб ни просил за свои открытия, издержки короны будут невелики, а прибыли, в случае успеха, могут оказаться весьма существенными; в случае же, если он совершит эти ценные открытия для кого-то еще, возместить потерю не удастся. Коли Колумбу удастся задуманное, он, согласно договоренности, получал титул главного адмирала, должность вице-короля и генерал-губернатора всех новооткрытых земель, дававшую ему право назначать своих губернаторов и десятую долю доходов от торговли с этими территориями. Хотя в этих требованиях можно увидеть тщеславие выходца из низов, однако Колумба, при всех его недостатках, нельзя обвинить в неисполнении обещаний. Он, без всякого сомнения, заслужил дворянский титул и сопутствующие привилегии. Более того, надо признать, залогом его успеха во многом стало умение добиваться поддержки властей. Деньги, почести и привилегии доставались не каждому, и, как показывает пример Христофора Колумба и многих других, в истории открытий настойчивость, лесть и самоуверенность часто играли такую же (если не бо?льшую) роль, как и правота.

Общий объем финансирования экспедиции Колумба оценивался в два миллиона мараведи, и осуществлялось оно из различных источников. Финансовые таланты Сантахеля позволили свести долю короны в общих затратах до немногим более половины, четверть средств внес сам Колумб, вероятно, заняв их у Джаното Берарди, флорентийского торговца, который переехал в Севилью в 1485 году. Джаното Берарди был «центральной фигурой[1144] в группировке, которая продвигала освоение Атлантики в качестве важнейшей цели испанской политики и благодаря которой Колумб был представлен при дворе». В счет недополученных короной налогов город Палос-де-ла-Фронтера оплатил строительство кораблей «Нинья» и «Пинта»[1145] (капитанами которых стали братья Висенте Яньес Пинсон и Мартин Алонсо Пинсон соответственно) и жалованье их экипажам. В качестве своего флагманского корабля Колумб нанял «Санта-Марию», построенную в Галиции каракку типа нао. Это было не очень большое для того времени судно: всего двадцать семь метров в длину и восемь метров в ширину. Оно имело одну палубу и несло запас провианта на год. Удобств на корабле почти не было, матросы ютились в тесных помещениях, спальные места были не оборудованы. (Подвесные койки на европейских судах появились после того, как экипаж Колумба приспособил для сна гамаки, заимствованные у аборигенов Карибских островов.) Обе каравеллы были даже меньше: «Нинья» — не более двадцати одного метра в длину и шести в ширину, «Пинта» — двадцать три метра в длину на семь в ширину.

Отплыв из Палоса 3 августа 1492 года, корабли добрались до Канарских островов девять дней спустя. Там был отремонтирован руль «Пинты» и изменена оснастка «Ниньи»: из латинской каравеллы ее переделали в каравеллу-редонду с прямыми парусами на фок-и грот-мачтах и латинской бизанью. Это позволило ей гораздо лучше улавливать северо-восточные пассаты, и она стала самым быстрым кораблем из трех. («Пинта» изначально была оснащена как каравелла-редонда.) Шестого сентября суда вновь вышли в море. Через десять дней они добрались до покрытого водорослями Саргассова моря, а еще через три дня они вышли из зоны действия пассатов и оказались в зоне слабых ветров разных направлений. Условия значительно улучшились между 2 и 6 октября, когда корабли прошли приблизительно 710 миль, включая тот день, когда удалось пройти 182 мили за сутки. К тому времени мореплаватели были так близко к земле, что могли проследить за полетом птиц, направляющихся на юго-запад, но, несмотря на эти многообещающие признаки, к 10 октября команда была на грани бунта, и Колумб был вынужден согласиться повернуть назад, если они не увидят землю в ближайшие несколько дней.

К вечеру следующего дня они оказались в Багамском архипелаге и 12 октября, пройдя около трех тысяч морских миль за тридцать три дня, высадились на остров Гуанахани,[1146] населенный народностью таино. Колумб провозгласил остров собственностью испанской короны и назвал его Сан-Сальвадором. За те две недели, что мореходы проплывали через Багамы, они взяли на борт семь аборигенов, которых отвезли в Испанию с целью научить их кастильскому языку и христианскому учению, дабы они, по возвращении, помогали обратить своих соплеменников в новую веру. Таино также показали ему путь к месту под названием Куба, «которое, как я полагаю,[1147] есть не что иное, как Сипанго, согласно тому, что эти люди говорят о его размерах и богатствах». Однако Сипанго и Китай по-прежнему маячили туманными миражами на горизонте. Яростное нетерпение Колумба почти очевидно из записи в его дневнике (обращенной к королю или королеве) от 19 октября.

Я не прилагаю больших усилий[1148], стараясь изучить тут все подробно, поскольку желаю открыть и увидеть елико возможно больше земель прежде, чем вернусь к вашему величеству в апреле, коли будет на то Божья милость. Правда, если я найду места, где золото или пряности встречаются в больших количествах, я задержусь там до тех пор, пока не наберу и того, и другого, сколько смогу. И потому-то я делаю все возможное, дабы попасть туда, где мне удастся найти золото и пряности.

Моряки в течение шести недель обследовали северо-восточное побережье Кубы, а в начале ноября Колумб отправил посольство в удаленную от моря деревушку Ольгин в надежде, что она окажется крупной азиатской столицей. К его величайшему разочарованию, переводчик, знавший древнееврейский, арамейский и арабский, не сумел объясниться с местным населением. Несмотря на заявления местных жителей, что вокруг Кубы можно объехать на каноэ за двадцать дней, Колумб упрямо считал, что это какой-то полуостров в Азии. В конце ноября Мартин Алонсо Пинсон самовольно оставил Колумба и устремился на поиски других земель; 5 декабря «Санта-Мария» и «Нинья» направились на восток, к мысу Сент-Николас — северо-восточной оконечности Эспаньолы, которая теперь называется Гаити, и неделей позже Колумб объявил эту землю собственностью Фердинанда и Изабеллы. Множество признаков золота и дружелюбие местного вождя вселяли надежду, но в канун Рождества, почти сразу после полуночи, произошло несчастье — «Санта-Мария» напоролась на риф. Никто не погиб, но корабль был полностью разрушен. «Нинья» не могла взять в обратный рейс шестьдесят с лишним человек (Пинсон с «Пинтой» все еще не вернулся), поэтому тридцать девять участников экспедиции вызвались остаться на берегу в форте, сооруженном из останков флагманского судна и названном Ла-Навидад. «Нинья» отплыла 4 января и через два дня случайно встретилась с «Пинтой» у острова Кабра.

Обратный путь в Европу оказался гораздо сложнее. На кораблях не хватало провизии, а Колумб требовал возвращаться тем же путем, каким шли туда: довольно нелепое желание, учитывая, что на запад плыли с попутным восточным ветром. Наконец повернули на север, и паруса «Ниньи» и «Пинты» подхватили те же западные пассаты, что дуют мимо Азорских островов в сторону Португалии. Путешественники отплыли в середине зимы и попали в сезон таких жестоких штормов, что в какой-то момент Колумб запечатал описание своего открытия в бочонок и бросил за борт в надежде, что послание дойдет до адресата, даже если он сам не доберется до берега. Насколько неточным был метод счисления пути, можно понять из характерного факта: 15 февраля, увидев на горизонте землю, Колумб и его спутники допускали, что она с равным успехом может оказаться Мадейрой, Лиссабоном, Кастилией или одним из Азорских островов. На самом деле это была Санта-Мария — один из островов Азорского архипелага. Португальские власти задержали высадившихся на берег моряков за вторжение на чужую территорию, но потом все же отпустили, и Колумб отправился дальше. И вновь дорогу ему преградили жестокие шторма, так что неделю спустя «Нинья» оказалась напротив Лиссабона — последнего места на земле, где архитектор нового важного открытия, сделанного для испанской короны, хотел бы оказаться. Призванный ко двору, Колумб вынужден был предстать перед Жуаном II, который, согласно рассказам, «услышав, где[1149] находится открытая Колумбом земля, счел, что эта территория принадлежит ему», согласно Алкасовашскому договору. Несомненно, Жуан II очень досадовал, узнав, что Колумб нашел Азию более или менее там, где предсказывал. Пройдет еще добрых пять лет, прежде чем португальцам удастся развить успех Диаша, обогнувшего южную оконечность Африки. А пока королю было важно указать, что открытые Колумбом земли принадлежат Португалии, согласно Алкасовашскому договору с Испанией.

<<< Назад
Вперед >>>

Генерация: 0.440. Запросов К БД/Cache: 0 / 0
Вверх Вниз