Книга: Почему собаки гораздо умнее, чем вы думаете

Фиолетовый фактор

Я поступил так же, как любой другой на моем месте. Стал читать онлайновые колонки и учебники для самостоятельного изучения. И почти сразу меня поразила основная идея, красной нитью проходившая через эти материалы: якобы виноват был я. Либо я неверно воспитывал Мило, либо недостаточно усердно тренировал его. Везде прослеживалась одна и та же идея «кнута и пряника».

Незадолго до этого я получил степень доктора философии за работу о важности темперамента собак при взаимодействии и общении и думал, что предлагаемое во всех этих источниках решение слишком упрощенное. Конечно, наши воспитательные приемы сказываются на поведении собак, но не меньшую роль играет и их природа. Я стал задумываться, не из-за темперамента ли Мило такой неподдающийся и так привязан ко мне? Мне даже стало казаться, что до самой своей смерти Мило будет держать меня в плену.

И меня осенило, как только я присмотрелся к языку Мило. По цвету он напоминал чернику. Когда я приютил Мило, я еще не знал, что только у одной породы собак синий язык. Это чау-чау. Порода чау-чау была выведена около 2 тыс. лет назад и относится к тем девяти породам, которые наиболее близки к волкам в генетическом плане. На китайских полотнах и статуэтках эпохи династии Хань иногда изображаются чау-чау, гордо выступающие в качестве сторожевых собак или величественно развалившиеся под столами. Иногда чау-чау употребляли в пищу. Возможно, название породы происходит от кантонского (южнокитайского) слова «чоу», означающего «съедобный». Кстати, именно этот корень присутствует в названии китайского рагу из птицы — «чоумейн». Чау-чау известны тем, что очень привязываются к своим хозяевам и стремятся их защищать, они крайне упрямы и исключительно плохо поддаются дрессировке.

Моя собака мне не повиновалась не потому, что я оказался плохим тренером. Просто Мило был генетически ближе к волкам, чем другие собаки, и обладал совершенно иным темпераментом. Я ошибся лишь в том, что мои нестандартные методы тренировок вступили в противоречие с волчьей натурой Мило.

Я спасся почти чудом. Роскошный мех Мило надежно скрывал его подбрюшье, так что работники приюта не заметили мужского достоинства Мило, пока я не вызволил пса из заточения. Я обещал, что позабочусь о кастрации Мило, но в Германии все время было недосуг этим заняться, и операция была сделана через целых девять месяцев.

Когда анестезия прошла, Мило совершенно преобразился. Самое удивительное заключалось в том, что он, без всякой дополнительной дрессировки, исправно повиновался моим командам. Все то время, пока я втолковывал псу, что означают команды «сидеть!», «стоять!», «ко мне!», он словно не подозревал, о чем это я. Теперь я осознал, что он с самого начала отлично понимал команды, просто не желал им повиноваться. Неожиданно он стал охотно гулять на поводке. Прекратил выть. Мило по-прежнему волновался, если я надолго отлучался, но и здесь были заметны явные улучшения.

Темперамент Мило изменился, когда пес лишился яичек, и в его организме упал уровень андрогенов. В результате те когнитивные навыки, которые всегда у него были, могли, наконец, повлиять на его поведение.

Мило — отличный пример того, как борются в животном природа и воспитание, формирующие его поведение. Кроме того, этот опыт показывает, что дрессировка некоторых животных бывает сравнительно сложной — так как зависит от темперамента.

Сначала мне казалось, что история с Мило — всего лишь забавный анекдот, которому не стоит придавать особого значения. Но однажды меня пригласили прочитать лекцию на открытии конференции по дрессировке собак. Сделав презентацию о развитии собачьих когнитивных способностей, я остался на мероприятии, чтобы с интересом послушать других докладчиков. Конференция меня не разочаровала. Многие ораторы призывали пользоваться строгими методами для оценки эффективности тренировок, другие рассматривали роль эмоций в проявлении проблемных видов поведения. Показали нескольких питбулей, оказавшихся самыми милыми и вышколенными собаками, которых мне доводилось встречать. И это притом, что власти рекомендовали усыпить этих собак, после того как животных удалось вызволить с подпольного ринга. Здесь обсуждали и собачий фристайл — на соревнованиях по этому виду спорта можно встретить и чихуахуа с лунной походкой, и вальсирующего пуделя. Было ясно, что эти люди знают, как учить собак.

Тем не менее я удивился, осознав, что давно признанные несостоятельными понятия о психологии животных по-прежнему владеют умами многих специалистов. Докладчики то и дело подчеркивали потенциал выработки условных рефлексов для решения всевозможных поведенческих проблем. Дрессировщики выступали за стабильное вознаграждение собаки при воспитании нужных привычек. Репортеры без устали щелкали фотоаппаратами.

Все это казалось совершенно безобидным, пока один из основных ораторов не принялся восхвалять достоинства бихевиоризма. На экране запестрели фотографии крыс и голубей в камерах Скиннера[27], а мы слушали о том, что можно с равным успехом использовать классическое и оперантное обусловливание в опытах с собаками, курами и любыми другими животными. Далее нам прочли оду в честь Б. Ф. Скиннера, открывшего универсальные принципы обучения. Якобы Скиннер совершил революцию в нашем понимании психологии животных.

Ощущение было такое, как будто приземлилась летающая тарелка, из нее высыпала целая орава пришельцев, и они нам объявили, что вновь настали 50-е годы прошлого века. Прежде чем продолжать повествование, следует рассказать, что такое бихевиоризм, как эта парадигма изменила научную картину мира и само общество — настолько, что последствия этого ощущаются и сегодня Далее мы поговорим о том, как учение Скиннера было отвергнуто, и ему на смену пришел когнитивный подход.