Книга: Четырехкрылые корсары

Глава 33

Глава 33

О том, возможно ли сохранять инстинкты в музее, и о том, как выглядела бы мировая коллекция осиных гнезд, будь она создана

Ответ на вопрос, поставленный в заголовке, давно дан Чарлзом Дарвином. В письме одному из друзей он заметил, что гнезда насекомых представляют, по сути, один из немногих, если не единственный инстинкт, могущий быть сохраненным в музее. Конечно, любой кокон, чехлик, трубочка, ход, сплетаемые, свиваемые, склеиваемые, сматываемые, прогрызаемые, прорываемые разными гусеницами и личинками, — это тоже овеществленные инстинкты. И они вполне пригодны для хранения и показа. Готовые экспонаты.

Личинка и гусеница готовят такие временные укрытия-обиталища только для себя. Постройки же перепончатокрылых, о которых как раз и писал Дарвин, в частности, постройки одиночных и общественных ос — дело другое. У общественных видов кров сооружается не только для себя и не временно, но для всех и на всю жизнь: осы-основательницы живут потомством — с личинками, с взрослыми дочерьми. Позже дочери перенимают работы по расширению дома. У одиночных ос мать строит гнездо для потомства, здесь оно растет и развивается на провианте, заготовленном в ячее. После откладки яиц и уж, во всяком случае, после того, как потомство закончило рост, строительница к гнезду не возвращается. Ни одна одиночная оса не видела, как строился ее дом, а строит она именно такой, какой требуется ее потомству, хоть она его чаще всего не видит, а тем не менее оно в свою очередь соорудит такой же. Потому-то гнезда подчас столь же характерны для вида, как и внешние признаки их обитателей. Известен не один научный определитель видов по гнездам: по местоположению, форме, планировке, размерам, составу строительного материала, подробностям отделки. Иногда какая-нибудь вроде и незначительная частность может оказаться родинкой, но которой опознается вид.

Как знаменитый Кювье брался по одной кости животного восстановить весь скелет, энтомологи находят, что гнездо насекомого позволяет понять естественную историю вида. «Постройка, — разъяснял известный советский энтомолог профессор Б. Н. Шванвич, — является как бы отпечатком тех рабочих движений, которые выполняются органами насекомого… По постройке можно судить о мельчайших деталях поведения насекомого…»

Борис Николаевич Шванвич со своими юными помощниками после экскурсии. Профессор Шванвич — автор «Курса общей энтомологии», переведенного ни многие языки и ставшего настольным пособием и учебником. Введение к «Курсу» начинается так: «Под энтомологией разумеется наука о насекомых. Однако рассматривать ее как одну науку не приходится… Знания о насекомых громадны и продолжают накапливаться с чрезвычайной быстротой».

Однако правила здесь все же чересчур богаты исключениями, и о них придется сказать особо. А пока отправимся вместе с читателем в экскурсию по некоему, еще не существующему музею осиных гнезд. Здесь со всех континентов собраны произведения строительного искусства, так что, осматривая залы, мы совершаем, подобно Дарвину на «Бигле», кругосветное путешествие, знакомимся с шедеврами архитектуры ос всех широт и меридианов.

В упоминавшемся выше сочинении Карла Фриша «Животные-строители» 300 страниц, а рассказ об осиных гнездах — чуть больше десятка страниц. Так что хоть в книге описаны строительные произведения всех представителей фауны, осы здесь не совсем затерялись. И не удивительно…

Для того чтобы изучать естественную историю насекомых, особенно таких, как одиночные осы, энтомолог должен не только охотиться с помощью сачка, но прежде всего развивать наблюдательность, уметь отыскивать места гнездования. Фабр часто напоминал об этом. На снимке: ходы в гнезда аммофил, их здесь на небольшой площадке около двух десятков.

…Перешагнув порог музея, мы в зале, отведенном осам-rрабарям — специалистам по земляным работам. Это, мы знаем, большинство сфексовых ос и немалое количество ос-эвменид. Одни сооружают простые норки — совсем мелкие и затыкаемые сверху вроде пробкой. Другие роют более или менее глубокий отвесный, почти горизонтальный (на откосах) или наклонный ход, коридор, шахту, от которых ответвляются короткие ходы, ведущие каждый в отдельную полость-ячею.

При осмотре экспонатов удивляет разнообразие планов и устройств гнезд у разных видов. Естественно, осы во многих случаях довольно непохожи, но шанцевый инструмент — строительные орудия осы, их жвалы и ножки (гнезда, в сущности, только жвалами и ножками сооружаются), в общем, однотипны.

Различия обиталищ значительнее, чем различия между органами орудиями, какими пользуются застройщики. Последнее слово употреблено не случайно: в гнезде могут жить не обязательно потомки строителя, отсюда и многие из исключений, которым в музее отведен отдельный зал.

Оса-одинер — Анцистроцерус антилопе — роет норы в почве и надстраивает над входом изогнутые, свободно торчащие трубки.

Такие норки у фотографии на соседней странице, сооружает и Анцистроцерус спиннипес — гнездо у него ветвистое. Гнездо Одинера рениформис состоит из одной норки; в нем подвешенное к своду яйцо и парализованные гусенички, оставленные матерь-осой как корм для потомства.

Сходно устроена трехъячейковая норка Псевдопипона херришии — осы, собирающей для потомства корм из коконов на кустах вереска.

Даже в простой одноячейковой норке важно все: на какой почве она вырыта; диаметр и глубина норки; как отделаны стенки: свойства внутренней облицовки: ее водоустойчивость, особенности дна, сводов, наконец, отличия пробки, затыкающей ход; есть ли в доме наружные, надземные пристройки — входная трубка, «крылечко»…

Оса Псевдопипона херришии предпочитает участки, бедные растительностью: тут корни трав, кустарника не мешают рыть норку. Отгрызая жвалами кусочки грунта, оса уносит их в сторону, устраивает неширокое углубление, старательно облизывая стенки слюною. Слюна сразу просыхает, и норка получается словно полированная изнутри. Загрузив ячею провиантом и отложив яйцо, оса заваливает ход песком.

Сооружение, сдается, ничуть не похоже на ячейку ос. Но если вырезать кусочек грунта с норкой, подвесить его в стакане с жидкостью, то раньше или позже комочки земли набухнут, отклеятся, опустятся на дно, обломки древесины всплывут. Теперь, если еще осторожно ввести в жидкость пустой шприц и. нажимая поршень, слегка обдувать воздухом остатки грунта, окружающего норку, то она в конце концов предстанет взгляду вся: прозрачный продолговатый, с округлым дном мешочек из высохшей водоустойчивой осиной слюны. В мешочке — провиант и личинка.

Это черновой набросок, один из первых прообразов ячейки. Она овальна и округла.

Об осе Псевдопипона херришии, ее же именовали в старых сочинениях Одинерус, а еше Лионотус, стоит сказать, что, несмотря на множество названий, распространена она мало, а там, где встречается, приурочена к весьма ограниченным участкам. В некоторых областях известны всего две-три точки, где можно найти ее поселения.

Правда, уж если она есть, ее уйма!

Мы не устанем напоминать, что многие осы, подобно другим перепончатокрылым, норовят закладывать гнезда поближе к месту, где вывелись они сами. Так постепенно на определенных участках и разрастаются иной раз огромные поселения одного вида. Геолог назвал бы подобные участки месторождениями.

Сколько их описано в уже известных нам мемуарах Фабра, отчетах Малышева, в статьях Тинбергена, в публикациях Рейнгольда, Симон Томасов: сфексы, одинеры, филанты… Образцам грунта, источенным подобно губке, в музее отведено видное место. Есть и стенки откосов с ходами, каждый окружен трубчатой надстройкой, подобием уже упоминавшегося «крылечка».

Эти слегка изогнутые, а иногда повернутые под прямым углом к ходу в гнездо трубки слеплены из песка и земли, которые выбросила на поверхность основательница норки.

Земляные галерейные гнезда с общим коридором-шахтой и несколькими норками, расположенными на разной глубине, или, наоборот, радиально расходящимися от дна, можно залить сверху под давлением гипсом. Когда гипс застынет, он образует точный слепок сооружения. Аккуратно вырытый из грунта и отмытый, это готовый экспонат для музея.

У одних ос норки вплотную окружают главную шахту. Все гнездо в схеме напоминает многократно увеличенный, опрокинутый вершиной вниз безостый колос пшеницы или ячменя с колосками вдоль центральной оси. У других норки соединены с общим коридором извилистыми, на разной высоте, в разных направлениях проложенными ходами. У этих гипсовый слепок представляет не то гроздь ячей, не то увеличенную овсяную или просяную метелку. Иные походят на гроздь рябины или калины, где ягоды расположены почти в одной плоскости. Норки плотно сомкнуты, но тут все еще нет ячей единого сота, это раздельные полости, каждая со своим самостоятельным ходом в общий колодец.

Норки все еще овальные, округлые, это видно. Но не видно положение тела созревающих ос, не видно, что молодые осы при выходе открывают коконы вперед и вверх головой. Из настоящих же шестигранных ячеек — в них развиваются молодые осы самых высокоразвитых видов — они выходят головой вниз, а дальше проводят значительное время на сотах ногами вверх.

Мы уже имели случай повидать такой диковинный мирок, от одной мысли о котором кружится голова.

Но перейдем в следующий зал: здесь демонстрируются архитектурные произведения стеблебуров и вообще строительниц гнезд из непереработанного, а только более или менее приспособленного для обитания растительного сырья.

Подобные гнезда встречаются у сфекоидных ос: почти все крабронидовы осы — одно из самых многоликих подразделений роющих ос (не смешивать с настоящим шершнем — крабро; это оса общественная — веспа), устраиваются если не в гнилом пне то в рыхлой древесине сломанной ивы; все пемфредины заселяют полые стебли камышинок, сломанные ветки малины, ежевики или покинутые орехотворками галлы…

И среди эуменид сколько угодно стеблебуров. Недаром Фабр для приманки так ос выставлял обрезки камышинок, сухие побеги бузины, ежевики. И не случайно Малышев свои трофеи — редчайших реликтовых ос, заманил именно в ульи Фабра.

Осы-землекопы, подсобляя себе работой жужжащих крыльев, как отбойным молотком, откалывают жвалами песчинки и комочки грунта, передними ножками подметают их, а задними с силой отшвыривают назад. Стеблебуры повторяют те же операции, но только жвалы отщипывают гнилую древесину или мякиш из сердцевины бузинового стебля, передние ножки подметают мусор под себя, а задние ножки выбрасывают вон из стебля.

Добурив стебель до междоузлия, оса вымащивает на нем дно ячеи, загружает ее кормом для будущей личинки, которая выводится из яйца, отложенного на корм или рядом или подвешанного над кормом.

Пятясь, оса отступает к входу в обживаемый стебель и строит перегородку, закрывая ею первую ячейку. Перегородка оказывается дном второй ячейки, сооружаемой тем же образом. Запечатавшая ее крышка-перегородка становится дном третьей ячейки. Тем же манером строится четвертая, а если место позволяет, и следующие, пока наконец стеблевая трубка заполняется ячеями до самого входа, перед которым строительница оставляет свободным небольшое пространство, уже не загружаемое провиантом и не превращаемое в ячейку.

Бирманская оса Эуменес флавопикта. Крылья левой стороны показаны в положении покоя, узко сложенными.

Пустую переднюю оса запечатывает пробкой. Стебель от междоузлия до среза или места прогрыза начинен ячеями. Это и есть знакомое нам по предыдущему линейное гнездо. Некоторые подробности плана этого несложного сооружения упоминались выше. Некоторые, но не все.

Вот в ячее вывелась личинка, поела запас провианта, окуклилась и через некоторое время покидает кокон.

Оказывается, и эта операция не всегда проста. Кокон прочен, как скорлупа, а жвалы нового создания еще не закалены. Что ж… Оса выделяет каплю едкой жидкости, растворяет шелковую скорлупу и открывает выход в полость ячеи, ограниченную дном, стенками и потолком.

А дальше? Выйти на волю, повторить жизненный цикл одного из родителей — матери или отца?

Но в какую сторону податься?

С боков ячея надежно ограничена трубкой стебля, грызть ее бесполезно: сточишь жвалы, а дороги не проложишь. Остались торцы — дно и крышка, склеенные из земли и глины, с ними оса справится, они ей вполне по силам, точнее, по жвалам.

Но что грызть: верх или низ? Пол или потолок?

Ошибка здесь непоправима. Начни оса выбираться из ячеи в неверном направлении, она прогрызет дно и окажется в ловушке, в западне: под дном нижней ячеи лежит неодолимый для хитиновых жвал узел из переплетенных растительных волокон. И обратного хода нет. Повторить сделанное, вернуться в ячейку и прогрызть переборку в потолке оса не способна.

Но осе не приходится выбирать направление, в каком следует действовать. Оно уже задано насекомому положением тела в ячее, как бы подсказано строительницей гнезда.

Дно ячеи вогнутое и гладкое, а потолок, наоборот, всегда выпуклый и грубо отделан, шершав. Личинка, окукливаясь, ориентируется головным концом на шершаво-выпуклую переборку. К ее заусеницам она прикрепляет первые нити кокона и, как бы ни вертелась потом, заматываясь, окукливается и выходит из кокона головой к перегородке, запечатывающей ячею сверху. Именно эту перегородку она и принимается буравить.

Итак, обычное, даже не самое совершенное гнездо ос, каждая его ячея при ближайшем рассмотрении начинены строительными, ухищрениями и архитектурными секретами, полны тайников, тайн и таинств не меньше, чем принадлежавший Гануверу волшебный дворец «Золотой якорь» у мыса Гарден.

Но перейдем в зал, где демонстрируются сооружения ос-каменщиц. Эти работают с землей, с почвой, однако норок не роют, углублений не устраивают, шахт и галерей не прокладывают. Почти такие же, как у землекопов и стеблебуров, жвалы их выполняют совершенно иную работу.

Южнобразильскне трипоксилы из числа сфекоидных строят гнезда из глины или грязи. Они так распространены здесь, что их называют «домовой осой». Новозеландская оса-церопалида сносит на строительную площадку только комочки сырой желтой глины, из которой слепляет 8—10 норок. В каждую складываются зажаленные паучки, к одному из них приклеивается яйцо, после чего норка запечатывается.

Тот же материал использует и Эумен Латрейля. Одна из европейских ос — одинер, официально именуемый Анцистроцерус овивентрис, готовит для потомства расположенные рядом норки и укрывает их плотным слоем глины. Укрытие наращивается и после того, как первые ячеи замурованы полностью. Уже над ними, вторым этажом, строится новый ряд таких же овальных норок. И даже после того, как эти укрыты, оса продолжает доставлять шарики мокрой глины, превращая в конце концов все сооружение в не особо приметный прокаленный на солнце комок глины. Он весьма устойчив против дождей. Внутри комка в дюжине овальных ячей-норок растут личинки, потом зреют куколки анцистроцерус — одной из усерднейших ос-каменщиц.

Усерднейших, но не искуснейших.

Предложенная в начале века натуралистом А. Гутбиром из Луги классификация типов гнезд: простая норка, открытое линейное расположение ячей, подземная ветвистая норка, линейное ветвистое подземное гнездо, кучное расположение ячей, групповое размещение ячей.

К числу искуснейших могут быть отнесены Полибия пигмеа, изящно отделывающие свои гнезда и покрывающие их украшениями, которые Смитс описал, как «нежный гексагональный скульптурный рисунок». Это оса — заокеанская. У нас искуснейшими по нраву следует назвать тех, которые мокрую глину смешивают с песком, сдабривают собственной слюной, получая нечто вроде цемента. Из такого цемента они формуют великолепные пиалы, опрокинутые широкой частью вниз, узкогорлые кувшинчики, строжайшей формы — горшкообразные сосуды.

Как эти произведения не похожи на грубые, неотесанные глыбки каменшиц! Изделия горшечниц, — художественные миниатюры.

Рассматриваешь такое гнездо и невольно задаешься вопросом: откуда это изящество, эта законченность форм, плавность кривых, которыми оконтурены строго смыкающиеся своды? На всем произведении лежит словно отпечаток родства с живой симметрией цветка, с неживой геометрией кристалла. И каким же образом эти осы, с их типичными жвалами и тремя парами ножек, способны создавать подобные шедевры?

Эумены яблоковидный и кустарниковый инкрустируют извне своды своих гнезд мельчайшими камешками, крупными блестящими песчинками, а самую вершину прикрывают наиболее заметными обломками. Есть виды, равномерно облепляющие гнезда ракушечками крохотных улиток. Внутри стенки гнезда совершенно гладки.

Гнезда Эумена яблоковидного. Рядом — схематические изображения гнезд еще двух эуменов. Одно, прикрепленное к дереву (А), выше — оно же в разрезе (В): а — личинка, в — перегородка, за которую чистюля-личинка складывает отбросы. Во втором, видно: подвешенное яйцо, запасенные личинки.

Для чего же они инкрустируются снаружи?

— Для крепости и надежности сооружения! — считают строители…

— Чтоб ускорить просушку глины или цемента на солнце! — объясняют другие…

— Для сбережения сил на изготовление строительного материала! — утверждают третьи…

— А может быть, для красоты? — робко высказывает предположение поэт.

— Но кому нужна в природе такая красота? — недоумевают здравомыслящие и скептики. — Это же не цветок, формой, краской, ароматом привлекающий к себе насекомых-опылителей. Личинки горшечниц не только не могут оценить, но и просто лишены возможности видеть ячею, если б даже видели ее такой, какой она предстает человеческому взору. Взрослые же горшечницы, выстроив гнезда и запечатав их, покидают свои сооружения навсегда.

— Но разве кому-нибудь полезны строгость линий и ритм повторяющихся углов в кристалле? В чем назначение красоты сотен видов, чьи изображения собраны в знаменитом альбоме Эрнста Геккеля «Красота в природе»? А ведь они демонстрируют фантастическое богатство форм обитателей морских глубин, которых вообще никто не видит… Разве можно говорить о пользе совершенной красоты сиреневой короны скабиозы или серебристого воздушного шарика созревшей головки одуванчика? — продолжает размышлять вслух поэт…

Гнезда Эумена тонкого; из нижней ячеи оса уже вывелась. Снимок сделан после удаления листвы с веток.

Предоставим философам выяснять истину, а сами перейдем к следующему ряду гнезд одного из эуменов, приклеивающего свои строения впритык одно к другому: на камни, на стены, заборы, на стебли дрока или вереска.

«Их гнезда изящны, как древнегреческие амфоры», — писал натуралист. Но это не все, что здесь поражает.

Благодаря Аристотелю мы знаем: создатели греческих амфор, горшечники древности, понятия не имели о бумаге. А вот у этих эуменов (их таланты отмечены даже в названии — Эумеиес архитектус) мы впервые встречаемся с новым для одиночных ос материалом — с осиной бумагой.

Японский исследователь доктор К. Ивата сообщает: эумен замешивает свой цемент не только на воде, доставляемой из ближних ручьев, колодцев, луж, но также на липкой медвяной росе, собираемой с растений. Крупицы цемента доставляются к гнезду, придерживаемые жвалами и передними ножками. Вес ноши в зависимости от размера строительницы — 30–70 миллиграммов. Чтоб соорудить одноячейковое гнездо, требуется около 750 крупиц, а чтоб изготовить и доставить их, иной осе приходится налетать немало километров. И это за считанные дни. Ведь не всякий летний день — лётный. В ясную жаркую погоду стройматериал хорошо просыхает — и тогда на сооружение пяти-шести ячей оса расходует дня два, не больше.

Извне горшки посыпаны белым лишайником, мелкой древесной крошкой, а у Эуменеса архитектуса даже обрывками «осиной бумаги».

Они замаскированы, спрятаны от внешнего мира! И они неоспоримо красивы.

Вопрос, конечно, заслуживает внимания, но мы ведь решили, что спор о практической полезности красоты уводит нас от темы. Заглянем, однако, хотя бы мимоходом, в одну из ювелирных безделушек, инкрустированных извне и отлакированных внутри.

Дно шкатулки Эумена яблоковидного устлано в два-три слоя телами примерно полутора десятков усыпленных, зажаленных, но еще слабо шевелящихся гусениц, а сверху к своду на тончайшем волоске-паутинке подвешено нежное, еле заметное, настолько оно мало, яйцо эумена. Кто бы предсказал, что поначалу не б?льшая, чем само яйцо, личинка, созревшая в яйце, но еще не покидающая его, одна способна съесть весь запас гусениц, вяло копошащихся на дне? Мы уже примерно знаем, как это происходит: скорлупа яйца продолжает служить личинке убежищем, от которого она не отрывается полностью, хотя уже высовывается из него, дотягиваясь до ближайшей гусеницы. К ней она и присасывается, вися в колыбели. Под растущей тяжестью осиной личинки скорлупа яйца растрескивается, разрывается, превращаясь в спиральную пружину. Пружина и позволяет личинке то опускаться для очередного приема пищи, то подтягиваться, отделяясь от лежащих на дне гусениц.

Если подкладывать в шкатулку новых гусениц, сверх заготовленных матерью, личинка съест и их.

Гнезда Эумена Амедея.

Ишногастер меллии — осообразное перепончатокрылое, обнаруженное на Яве.

_{А — самка, натуральный ее размер около сантиметра; В — гнездо; С — верхняя челюсть; D — нижняя губа; E — нижняя челюсть (верхушкой книзу). Об особенностях гнезда этого насекомого смотри подробнее ниже.}

— Ничего не скажешь, ест с аппетитом, — восхищался лаборант.

Лишь когда шкатулка опустеет, личинка окуклится.

Теперь дальше. Осталось еще два зала — самых обширных и содержательных.

Во-первых, гнезда общественных ос. О том, что они сооружаются из самодельной бумаги, люди узнали не сразу: древнегреческий драматург Аристофан в знаменитой комедии «Осы» пишет о «шершне иль осе с когтями, полными начинки восковой».

Пчелы строят соты восковые, это известно с тех пор, как человек узнал, что мед съедобен, а узнали люди об этом много тысяч лет назад. Но с тех пор и, можно сказать, почти до недавнего времени полагали, что, подобно нектару и пыльце, пчелы собирают воск с растений. Так же было и в отношении ос, теперь именуемых бумажными.

В дупле старого дерева..

Что же такое осиная бумага и как именно осы ее производят? Общественные осы изготовляют комочки жеваной древесины — пульпы для разных частей гнезда, для центрального стебелька и дополнительных столбиков, несущих соты, для округлого донца-мисочки или плоских стенок-граней ячей, для верхней сплошной массивной кроющей части сотов — его кровли, для слоистой оболочки… И на все эти составные части гнезда идет пульпа из живой или совсем трухлявой древесины, из коры деревьев или сухих стеблей травянистых растений, с потемневших садовых оград, со столбов электропередач и с любых неокрашенных деревянных строений, причалов и мостов; иногда используется бумага всех видов, даже рваные клочья личиночных рубашек, остающихся в ячейках после того, как их покинули куколки.

Шершень — он поселяется чаще в дуплах деревьев или под крышей — лущит кору березы, обгрызает кору с ветвей сирени, ясеня. Обгладывая молодые побеги для изготовления пульпы, шершень пьет сочащуюся на месте погрызов пасоку, а частично ею же увлажняет древесину, перемолотую жвалами. Нередко к древесине добавляет частицы земли, песчинки.

Шершни и обычные осы могут изготовлять бумагу из древесины, тронутой тлением, — отсюда и ее хрупкость и коричневатый или тускло-желтый цвет. Когда пульпа и бумага из древесины живых деревьев, она светлее — серых тонов и менее ломка. На сером осином картоне образуются иногда синие пятна: на древесине поселяется грибок.

Если перезимовавшим осам дать весной для опыта цветную бумагу — синюю или красную, лишив их возможности пользоваться другим сырьем, ячеи, соты, оболочки станут красными или синими. Но и без всяких опытов, сами по себе осы могут собирать строительное сырье, например, с цветных ситцевых занавесок.

Д. Вальш в своем обзоре «Необычные гнезда норвежской осы — Долиховеспула норвегика» описывает из всех цветов радуги сотканное гнездо: сырьем послужили пестрые кружочки конфетти, которыми после праздника была усыпана площадка.

На столбе, к примеру, или на слеге забора, где проще наблюдать заготовку пульпы, видно, как оса, с силой впившись жвалами в отщипанный край волокна, упирается всеми шестью ножками и медленно пятится, продолжая его отдирать. Это можно видеть. Царапанье, поскребывание, шорох, звуки отрываемого волокна можно и слышать, особенно если древесина сухая. Потом волокно, отодранное быстрыми движениями ножек, слегка увлажняется, и оса улетает, унося шарик размером с собственную голову. Она держит его в жвалах и поддерживает щупиками, а иногда и передними ножками.

Возможно, Аристофан и принимал шарик древесно-бумажной пульпы за комок собранного с растений воска.

Недавно проведенные киносъемки подтвердили: осы прожевывают пульпу жвалами, увлажняют слюною, а далее вклеивают в узкие полоски заготовленного сырья, именно это рассматривал я с конки вагончика пчеловодов в коммуне имени Щорса.

Отдельные ячеи в сотах у общественных видов сравнительно сходны (по форме, а не по размеру), соты разнятся больше, а гнезда в целом еще больше различаются и по форме, и по размеру, и по очертанию, как и по фактуре оболочек у разных видов. У одних оболочка многослойная, гладкая, лежит пластами, у других — чешуйчатая, словно склеенная из тысяч бумажных ракушкообразных створок.

Оболочка оберегает обитателей гнезда от будоражащего их света, от колебаний температуры, а у некоторых видов от дождя, что существенно. Случаи, когда ливень и ветер разрушают оболочку, — редкость, но, мы видели, не исключение.

Пока на конце стебелька в начатке осиного сота строятся одни лишь мисочки (донца ячей), они округлы. По мере того как стенки становятся выше, а число ячей увеличивается, сечение каждой становится отчетливо шестиугольным. В этой части строительных операций, кроме жвал и передних ножек, используются также непрерывно движущиеся усики.

И опять — до чего же разнообразны гнезда, сооружаемые с помощью этих органов-орудий!

Небольшие линейные, свисающие с ветки, как обрывки шнура, и окруженные со всех сторон шестигранными ячейками гнезда тайваньских ропалид…

Осы, как известно, существа небеззащитные, к тому же они, о чем менее известно, превосходно маскируют свои гнезда. Это делают и одиночные сфекоидные осы, как показанная на фотографии В. Л. Козенаса подалония (она прикрывает ход в гнездо кусочком овечьего навоза) и общественные полибиоидес, которых заснял в африканском тропическом лесу доктор Р. Даршен, обнаруживший гнездо в кроне дерева, и распространенные в средних широтах и сооружающие гнездо в густых зарослях сорняков и трав Долиховеспа аренария, сфотографированная известным американским натуралистом — писателем Эдвином Вей Тилом. Шедевр искусства маскировки — листоподобное гнездо индонезийских ропалидий. На снимке оболочка отвернута для показа сота. В природных условиях застроенный ропалидиями лист скрыт в густой зелени.

Фотокопия одной из таблиц, приложенных к тому 6 «Мемуаров» Реомюра о насекомых.

Разные виды ос: II — гнездо. Буквами обозначены: Р — ножка-стебелек; В — леток; Е — оса на оболочке гнезда.

Горизонтальные двуслойные, в несколько рядов висящие соты, каждый в двести — триста — четыреста ячеек, упрятанных в общую оболочку, — гнезда индонезийских ропалид…

Это фотография гнезда одной из американских тропических полибий — вида, который припаивает кровлю гнезда к горизонтальным веткам. Часть картонной оболочки удалена, чтоб показать четыре сота.

Фотокопия еще одной таблицы, приложенной к 6-му тому «Мемуаров» Реомюра. Таблица посвящена шершню, показаны все три формы — самка, самец и рабочая особь: начаток гнезда, сот с открытыми, запечатанными и распечатанными ячейками, обрывки гнездовой оболочки.

…Гнезда уже знакомых нам отчасти тропических полибий (об одних мы читали в сообщениях Даршена) могут быть совсем крошечными — из дюжины ячей или многоячейковые, спиральные, как у некоторых видов на индийском субконтиненте.

Гнезда бразильских Мишоцитарус — считанные, открытые вниз ячеи, висящие на необычайно длинном стебельке. Каждая прилетающая домой оса исправно проглаживает стебелек кончиком брюшка с железой, выделения которой не дают муравьям добраться до ячей с расплодом…

…Что может быть общего у этого хлипкого на вид сооружения с увесистым ковшеобразным гнездом тропических африканских белоногастеров, несущим иной раз до полутысячи ячей, одной картонной массой с прожилками из растительных волокон, прикрепленных снизу к развилку дерева так, что ветки становятся опорной частью конструкции?

…Южноамериканские и центральноамериканские осы синэка впаивают односотовое гнездо между ветками дерева и покрывают все сооружение куполообразной оболочкой…

…Обитающие чуть ли не всюду полисты строит гнезда односотовые (шнурком, или вертикальное, или горизонтальное), висящие на стебельке (центральном или эксцентрическом, когда сот для соблюдения равновесия выдвинут вроде козырьком), иногда на нескольких опорах, но всегда голые — без оболочки…

Ну, и конечно, гнезда наиболее высокоразвитых видов общественных ос-веспа и ведущих ночной образ жизни индонезийских провеспа. Горизонтальные, открытые только вниз многоячейковые соты из осиной бумаги висят в несколько этажей на столбиках, поддерживаемые нередко лентами подпорок под многослойной — теплоизолирующей оболочкой.

Сооружение гнезда поглощает значительную часть жизненной энергии иной раз даже тысяч обитателей: надо заготовить и доставить к месту стройки массу пульпы.

Осы, гнездящиеся подземно, совмещают заготовку строительного материала с трудоемкими земляными работами — рытьем и выброской на-гора грунта. Гнездо не успевает стать тесным, так как осы увеличивают полость в земле. Соответственно и оболочка постоянно расширяется, но так, чтоб сотам не было также и слишком просторно. Все в гнезде непрерывно перестраивается: и оболочка, и размер сотов, и ячейки, и стебелек, и столбики — подпорки, несущие нижние соты.

Как это делается?

Гистологи, исследуя строение и жизнь костной ткани позвоночных, установили: каждая кость скелета растет в результате одновременной деятельности двух типов клеток: одни разрушают старую костную ткань, питаются ею, другие строят на ее месте новую. Очень впечатляюще все это описано знаменитым нашим гистологом А. В. Нем иловым.

«Трубоволокнистая костная ткань постепенно рассасывается при участии особых гигантских многоядерных клеток лиоцитарной природы — остеокластов (буквально: костедробителей), и на смену им откладывается уже слой за слоем пластинчатая костная ткань, которая и составляет большую часть скелета».

Сходное разделение труда обнаружил в строительных действиях общественных перепончатокрылых знакомый нам доктор Даршен.

На четырех схематических рисунках показано просаженное Вест-Эбергард сооружение крепких средостений между ячейками сота общественных ос. На схемах три ячеи и находящаяся внутри головы осы с усиками. Стрелки обозначают направление движения усиков внутри ячей. Жирная линия — утолщаемые стенки… Наблюдения Вест-Эбергард объяснили, как действуют усики при строительстве ячей.

Но если в недрах ткани за происходящим можно следить, только изучая окрашенные препараты срезов, то в гнезде общественных пчел или ос процесс нагляден: здесь действуют сотни строительниц: одни убирают ставшие ненужными части сооружения, действуя как бумагодробители, другие, подобно клеткам пластинчатой ткани, возводят новые…

Пока в семье не вывелись рабочие, все операции производит одна перезимовавшая оса, она совмещает действия созидателей и разрушителей. После появления рабочих и начинается то разделение труда, которое позволяет сравнивать перестройки гнезда общественных насекомых с ростом костной ткани.

Живая природа не перестает удивлять нас своими чудесами. Но и в сплошном ее чуде выделяются подобные сверкающим над горными хребтами вершинам пики поразительного.

Этим постройкам нельзя не дивиться, ими трудно не восхищаться. Мы более или менее внимательно проследили за всем, что происходит в первые недели жизни нового гнезда, но ведь наблюдения прерваны были еще до того, как в гнездах появились первые рабочие осы. Между тем именно тогда и начинается история семьи и гнезда общественных ос.

Оса Веспа германика.

Гнездо, в общем, и не очень крупное, как в фокус вбирает в себя главную массу энергии, расходуемой в течение жизни семьей: здесь идут строительные работы, зарождаются новые поколения, сюда сносится пища, здесь выкармливается молодь, поддерживается нужная температура, именно гнездо самозабвенно охраняется от врагов, но все происходит само собой. Здесь нет никаких специальных органов, управляющих жизнью семьи, а между тем взаимосвязи и взаимная информация среди обитателей гнезда, в общем, довольно ограниченны, в строительных же операциях, по существу, всё еще неуловимы.

Поведение отдельной осы на отдельном участке гнезда почти всегда можно объяснить анатомией, физиологией, нервной деятельностью. Но как возникает сотрудничество тысяч строителей целостного гнезда, как рождаются согласованные процессы, протекающие в недрах семьи насекомых? Об этом мы все еще знаем очень мало.

…В зале музея, отведенном для показа инженерно-архитектурных талантов веспа, бесспорно, самое видное место должно быть отведено гнездам ос Паравеснула вульгарис и германика, вырастающим нередко на месте покинутых грызунами норок. Ход в большое гнездо окружен почти сплошным кольцом земляных крупинок и более крупных камешков.

Откуда они?

Их вынесли на поверхность осы, пока создавали подземную полость. Однако присмотритесь внимательнее к камешкам, и вы увидите: наиболее крупные лежат ближе к входу, те, что помельче, — дальше. Каждый камешек вынесен одной осой. Она несла его в жвалах и поддерживала передними ножками.

Но, конечно, не все камни удалены со строительного участка. Наиболее крупные, неподъемные лежат на дне яйцевидной полости под самым летком. Разумеется, они не снесены сюда; непрестанно подрываемые, камни эти сами, собственным весом скатывались, опускались все ниже и ниже, освобождая место дли сотов.

Четыре этажа сотов старого гнезда и многослойная оболочка над верхним сотом.

Начаток, зародыш подземного гнезда перезимовавшая самка прикрепляет весной черешком к корню поосновательнее. Черешок короток, но массивен. Он обрастает на конце донцами первых ячеек, которые постепенно надстраиваются, удлиняясь, а над ними черешок окутывается подобием тонкого колечка. Это начало оболочки. В общем, и под землей все происходит так же, как в тех гнездах, которые сооружались в вагончике пчеловодов коммуны имени Щорса.

Кольцо на черешке расширяется, повисая над сотом гладкой» натянутой, чисто шляпка гриба, плоскостью. Она и дальше быстро растет, скоро начинает напоминать дождевой зонтик в миниатюре, потом край зонтика опускаются и, наконец, почти смыкаются, образуя полый бумажный шарик. Только в самом низу оболочки остается отверстие — леток. Сначала им пользуется одна самка, позже начнут пользоваться и первые ее дочери — рабочие осы.

С их появлением рост гнезда ускоряется: соты раздаются вширь, нижние слои оболочки быстрее убираются, а новые, верхние, быстрее оттягиваются.

От центра первого сота спускается вниз столбик, на котором разрастается второй, ниже расположенный, постепенно скрепляемый с первым не только столбиками, но и связующими лентами.

Но уже до этого (что подает для начала такой работы команду?) от центра второго сота начинает опускаться вниз ножка следующего крепежного столбика, на конце его вырастают первые ячеи следующего этажа — третьего. Отсюда вскоре отходит вниз столбик, который обрастает четвертым сотом. Ленты и столбики выполняются из самого крепкого материала, куда более прочного, чем ячеи или оболочка. Каждый новый сот вырастает вокруг трех-четырех мисочек-начатков, которые увеличиваются в высоту и становятся шестигранными.

Раскоп, позволяющий видеть неповрежденную оболочку подземного гнездо желтожилетных ос и ее крупночешуйчатое строение. Слева вверху сохранилась даже трубка «осопровода», выходящая в шахтный коридор. Удалив оболочку, натуралист Гэй Пиквил, сделавший эти редкие снимки, нашел в гнезде, из которого осы, разумеется, были выкурены, 8 висящих один над другим полномерных сотов.

Высотой иногда до полуметра яйцевидные сооружения висят в земле тупым концом кверху и уже не одним стебельком, а несколькими связками припаяны к несущим весь груз частям корневого побега и к гладкому земляному своду полости. Сплошная толстая, хоти и рыхлая скорлупа в зрелых гнездах заполнена горизонтальными в шесть-семь-восемь параллельных рядов сотами, а расположено гнездо часто на глубине метра от поверхности…

Но как сюда добираются осы? Как приносят сюда пульпу, корм для молоди. Как удаляют мусор?

Вернемся к ходу, окруженному россыпью земляной крупки и кольцом камешков…

Отчетливо закругленный ход обычно под углом ведет с поверхности почвы к полости, в которой строится-растет гнездо. Ход внутрь сооружения открывается над дном полости, а она всегда чуть больше сооружения, так что оболочка гнезда постоянно окружена в земле тонким слоем воздуха. Ничто не мешает осам добираться к любому участку стройки, хоть извне, хоть изнутри. Оболочка почти по всей ее поверхности внутри гнезда свободна, лишь местами тот или иной сот прикреплен к ней сбоку или она сама извне прикреплена к грунту.

Ячеи сотов не одинаковы. В центре верхнего сота ячеи построены, как правило, одной основательницей, здесь выводятся первые рабочие осы, сравнительно мелкие. Окраинные же ячеи первого, верхнего сота на втором, третьем и последующих этажах сооружаются постепенно растущим числом рабочих; эти ячеи заметно крупнее, и осы выводятся из них более крупные. В тех же, что появляются к концу лета, — в самых крупных окраинных ячеях средних и во всех нижних сотах — развиваются самки и самцы. Ко времени, когда в таких ячеях появляется расплод, первый, верхний сот уже заброшен, ячеи его, сплоить заполненные бумажной массой, почти целиком сливаются с верхними опорами.

Под летком же, который служит ходом в подземное обиталище, среди сползших на дно полости камней, в мусоре, выпавшем из гнезда, густо, щеткой торчат личинки мухи-пегомии — местные санитары. Они питаются отходами жизни осограда, а также всякой всячиной, оброненной на пороге дома вернувшимися из полета фуражирами.

Зрелые гнезда общественных ос как будто вобрали в себя естественные достижения технологии переработки древесины, геометрии, сопромата, как сокращенно называется наука о сопротивлении материалов, и множества других областей прикладного знания. Но всего больше поражает в этом чудесном сплаве возникновение единого, целостного, применяя термин из политической экономии, продукта совокупного труда из разрозненных действии массы.

Так выглядит разрез гнезда ос в старинных книгах. Поучительно сравнить этот не лишенный достоверности, но стилизованный, можно сказать, геометризованный рисунок с изображением осиного гнезда, какое теперь печатается во всех учебниках (см. рисунок ниже).

Схематическое изображение разреза подземного гнезда Веспа германика. Расстояние между поверхностью земли и верхушкой гнезда составляет около 10 сантиметров, но гнезда часто строятся и гораздо более глубоко: высота самого гнезда равна 20 сантиметрам, но это никак не самое большое из описанных в разных сочинениях гнезд.

В известных «Мемуарах, имеющих служить для истории насекомых» Рене Реомюр свыше двухсот лет назад писал: «Этот маленький подземный город построен не так, как наши, но у него своя симметрия. Улицы и помещения в нем распределены равномерно. Он даже и стеной окружен со всех сторон. Я имею здесь в виду не перегородки полости, в которой он размещен, а действительно стены, хотя только бумажные, однако достаточно прочные для тех целей, которые им предназначены».

Красота этого гнезда отличается от той, которая так мила в амфоре горшечниц.

Это красота другая. Вылепленные из папье-машье, легкие, исполненные инженерного изящества трехмерные бумажные кружева в многослойном бумажнолоскутном или гладком пергаментном бурнусе весьма внушительны; конечно, такое сооружение не чета Эйфелевой башне или башне телевизионного центра в Останкине, а все ближе к этому ряду явлений; короче: не Кустпром, а Минмонтажстрой… Архитектурное искусство совмещено здесь — Реомюр правильно почувствовал это — с градостроительным.

В средних широтах гнездо ос — обычной или германика — может насчитывать в начале августа (2—13 тысяч ячеек, в том числе 3–4 тысячи для вывода молодых, которым предстоит перезимовать, а весной приступить к закладке новых семей.

Г. Кемпер (ФРГ) описал в 1961 году гнездо из примерно 18 тысяч ячеек для рабочих и свыше 4 тысяч для продолжателей рода.

Самое объемистое осиное гнездо, какое автору книги довелось видеть самому, вполне можно было бы демонстрировать в музее вместе с коллекцией осиных гнезд, собранных Г. Б. Анкиновичем на учебной пасеке Тимирязевской сельскохозяйственной академии. Это гнездо хранится, во всяком случае, увидено было впервые на нижней полке остекленного шкафа в библиотеке санатория Переделкино, Московской области. Оно построено осами-германика. Обычно они селятся под землей; это гнездо выросло на чердаке главного корпуса санатория. Несколько лет назад рабочие, ремонтировавшие здание, обнаружили свисавший с одной из балок южного ската крыши огромный золотистый бумажный кочан. Все 11 сотов в нем были пусты, возможно, не один уже год. Гнездо имело около 50 сантиметров в диаметре, около 40 — в высоту.

И, разумеется, одно из наиболее почетных мест в музее следовало бы отвести самому крупному гнезду германика, какое описано в литературе. Оно действительно демонстрируется в музее при Оксфордском университете.

Гнездо было выкопано из земли в самом начале лета в 1857 году вместе с осами.

Разрез гнезда мексиканского вида, носившего в прошлом название Нектариниа меллифика. Под этим названием он и изображен на одной из иллюстраций к знаменитой книге А. Соссюра, опубликованной в середине XIX века. Теперь эти осы именуются брахигастра. Однако старое название выразительнее: оно подчеркивало, что обладатели имени относятся к крайне небольшому числу видов ос, собирающих нектар. В публикации Гавайского научного института о жизни народов Центральной Америки Кеннет Рэддль сообщил, что эти осы полуодомашнены и население Колумбии, Венесуэлы и других стран использует в пищу не только собираемый ими мед, но и их личинок.

Гнездо брахигастра с удаленной оболочкой. Заснято доктором Р. Даршеном в Мексике. Поскольку гнезда этих ос представляют не просто лакомую, но и сладкую добычу, брахигастра поселяются довольно часто на деревьях, обжитых муравьями: таким образом они отчасти защищаются от непрошеных визитеров.

Диаметр сота составлял всего 12 сантиметров. Подвешенное так, что ему ничто не мешало расти, гнездо охранялось от всяких невзгод, а обитателей ежедневно подкармливали сахаром, пивом, мухами и разной мясной пищей. Словом, осам была создана завидная жизнь. Мы вправе считать так хотя бы уже потому, что население двух соседних гнезд покинуло свои дома и слетело, чтоб присоединиться к осам переселенного гнезда. После этого гнездо стало бурно расти, приобрело почти грушеобразную форму и достигло 61 сантиметра в высоту при диаметре 46 сантиметров.

Музей Оксфордского университета скоро будет отмечать юбилей экспоната, который 120 лет ужасает, восхищает, дивит сотни тысяч посетителей.

А вот гнездо не столь уж большое, но с необычайной историей. Его со всеми предосторожностями, чтоб не повредить, выкопали в разгар лета и оставили поодаль: сразу увезти не смогли. Но когда через несколько дней за ним приехали, его не оказалось на месте! Гнездо исчезло, впрочем, не совсем бесследно — площадку покрывала россыпь земляной крупки: осы вновь зарыли — подрыли грунт и, когда оно опустилось, присыпали уже готовое гнездо.

А ведь в природных условиях оно погибает за 3–4 осенних недели.

Гнездо мексиканских ос-хартергус, заснятое во время экспедиции доктором Р. Даршеном. Осы этого вида, подобно своим родичам полибиям, припаивают верх гнезда, скрытого внешней оболочкой, к ветке в кроне дерева.

То же гнездо, что на предыдущем снимке. Разрез открывает взору семь слоев сотой, но не прямых, как обычно, а ясно изогнутых углом. Именно в вершине угла и оставляются проходы, по которым осы могут провираться в верхние, более старые, соты и, наоборот, спускаться вниз к летку.

Почему же не сохраняется гнездо хотя бы до будущей весны, когда его смогли бы заселить новые перезимовавшие осы, раз основательницы уже нет в живых?

Какой очевидный просчет! Ради чего растрачено столько энергии, столько строительного мастерства, далеко не все секреты которого пока разгаданы? Ради чего возникает сооружение, способное сохраняться больше столетия — а сколько оно может просуществовать еще? — если семья, сотворившая этот музейный экспонат, рассыпается недель через 20 после зарождения? Что за несуразность, что за несоразмерность там, где, казалось, все так слажено, взаимообусловлено?

Размышляя об этих вопросах, подсказанных прекрасным состоянием гнезд-чемпионов, минуя длинные ряды округлых, овальных, грушевидных, конусообразных подземных, наземных, надземных гнезд, переходим к последней витрине. Это пустой стеклянный шкаф с одним лишь плакатиком: «Витрина сохраняется свободной для показа еще больших гнезд, которые, бесспорно, будут со временем найдены».

Экскурсия затянулась. Пора… Разве только заглянуть мельком в последний зал!

Здесь кунсткамера, собрание гнезд неожиданных, гнезд-исключений, гнезд-анекдотов. Вот поселение сулькополистов. Это осы-кукушки. Веспа аустриака. Их самки вылетают позже всех, силой или хитростью проникают в уже заложенные гнезда общественных ос и вынуждают рабочих захваченного гнезда выкармливать свое потомство.

Вверху — гнездо ос-лиостеногастер, свисающее с каменного выступа, внизу — шнуровидные гнезда паришногастер. Осы группы стеногастер описаны были еще в прошлом веке Соссюром, но только недавно японские исследователи Кимио Иошикава, Риоиши Огуши и Шоиши Сакагами обнаружили в семьях стеногастер иерархию и доминирование, подобное тому, какое у полистов нашел Лео Парди. Снимки сделаны в странах Юго-Восточной Азии.

Французскому натуралисту Г. Маневалю попались как-то одиночные осы в гнезде, построенном по всем правилам общественными осами веспа. Сот состоял из девяти нормальных ячеек и уже полностью был закрыт оболочкой

Легко себе представить недоумение Маневаля, когда он обнаружил, что из ячей типичного гнезда веспа выводятся… осы Одинерус париетинум!

Видимо, перезимовавшая веспа построила небольшой сотик, но вывести расплод в ячеях не успела, не довелось. Может, погибла во время фуражировочного полета, а личинки, если и были в ячеях, замерли, иссохли. А потом случайно залетевшая в необитаемое гнездо самка одинера использовала готовые ячеи и воспитала в них свою молодь…

Случай, что и говорить, курьезный; Козьма Прутков, будь он силен по энтомологической части, вполне мог бы перефразировать одно из исторических своих изречений и посоветовать: «Если увидишь в гнезде веспа ос-одинеров, верь глазам своим!»

С Маневалем так оно и получилось.

А земляк Маневаля — К. Пьер обнаружил гнездо Анцистроцерус антилопе, тоже из числа одинеров, в щели рамы окна. Но какого?! Окна железнодорожного вагона! И вагон не стоял в парке, а курсировал в составе пригородного поезда!

Муравьи, к примеру Мономориум фараонис, не редкость в вагонах поездов, на морских судах. Но здесь живут целые семьи с червящими матками… А уж одиночные осы? К. Пьер удостоверился: ячеи гнезда в вагоне заполнены провиантом и содержат живой расплод.

Заслуживают показа гнезда и одиночной яванской осы, впервые описанной швейцарским исследователем де Соссюром.

Осы Ишногасгер мелпии строят гнездо в два-три, иногда четыре сотовых этажа, каждый из нескольких тесно прижатых одна к другой ячеек неодинакового сечения и высоты. Ячеи не стандартны, с неровными краями.

Стебель растения как бы пронизывает и несет все соты. Он оснащен непреодолимыми для муравьев заграждениями — миниатюрным подобием воронок, надеваемых на канаты морских и речных судов, когда они пришвартовываются к пристани, для того, чтоб предотвратить передвижение крыс с пристани на корабль или обратно.

В книге Соссюра гнездо изображено без таких противомуравьиных устройств и с ячеями, открытыми вверх, но здесь, как известно, знаменитый знаток проглядел ошибку: в самом деле гнездо ишногастеров строится отверстиями ячей книзу. Так что и у одиночных ос уже встречаются гнезда из почти шестигранных ячей, собранных в еще неправильные, но цельные соты, где осы созревают в коконах вниз головой.

Да, но соты ишногастеров нанизаны на стебель растения, а не висят под оттянутой осами бумажной ножкой, как в гнездах веспоидных, где ножка столбика выдерживает вес первых пустых ячеек, потом всего сота, начиненного личинками и коконами (он в десятки и сотни раз тяжелее зачатков первых ячеек), а дальше вес всех этажей гнезда, заполненных расплодом. Хотелось бы понять, благодаря чему стебелек так добросовестно служит гнезду: какая здесь действует технология, какой сопромат?