Книга: Жизнь насекомых. Рассказы энтомолога

Проверим теперь те якобы разумные действия, которые принесли славу жукам-могильщикам. Я начинаю с проверки рассказа о слишком твердой почве и о призыве товарищей на подмогу.

В песок посередине садка я закопал кирпич: устроил мостовую, в которой ямку не выкопаешь. Сверху кирпич присыпан тонким слоем песка. Кладу сюда мертвую мышь. В садке — семь жуков, из них — три самки. Все они зарылись в песок. Вскоре могильщики узнают о появлении добычи. Приползают два самца и самка. Они подлезают под мышь, пробуют рыть песок, прикрывающий кирпич. Когда жуки дорылись до кирпича, работа остановилась. Жуки подталкивают мышь, но безуспешно: кирпич — непреодолимая преграда.

Обнаженный кирпич позволяет мне увидеть то, что от меня скрывал песок. Я пользуюсь случаем, чтобы узнать, как работают жуки. Если нужно двигать труп, то могильщик опрокидывается на спину, вцепляется всеми шестью ногами в шерсть мертвого зверька. Сгибаясь дугой, он толкает его лбом и концом брюшка. Понадобилось рыть — и жук принимает обычное положение, становится на ноги. Таким образом, могильщик действует попеременно: лежа на спине, когда нужно подталкивать или передвигать труп, стоя на ногах — во время копания.

Грунт непроницаем, и работа остановилась. Забравшись под мышь, жуки подталкивают ее, трупик колеблется, чуть передвигается то в одну, то в другую сторону. Около трех часов длится эта возня. Наконец один из самцов, отойдя в сторону от мыши, натолкнулся на чистый песок: мостовая окончилась. Жук пробует мягкий песок, роет в нем ямку, наполовину заползает в нее. Он возвращается к мыши, и снова жуки ложатся на спины и начинают толкать трупик. И опять — мышь только елозит по кирпичу. Из-под мыши выползают оба самца. Они ползают вокруг и всюду пробуют грунт.

Самцы вернулись к мыши. Опять начались толчки и вздрагивания. Мышь передвигается туда и сюда и наконец оказывается за пределами кирпичной мостовой. Теперь на чистом месте началось погребение по обычному способу. Для того чтобы ознакомиться с грунтом и перетащить мышь, могильщики истратили шесть часов.

Что показал этот опыт?

В хозяйственных делах самцы занимают первое место. Именно они выходили на разведку, искали место для ямки. Самка все время скрывалась под мышью. Следующие опыты подтвердят важную роль самцов. Это — во-первых.

Во-вторых, когда место, на котором лежала мышь, оказалось непригодным для рытья, жуки не рыли заранее никакой ямы. Грубой бессмыслицей было бы подобное предположение. Как они могли рыть яму? Ведь, чтобы делать это, жук должен ощущать на своей спине давление добычи. Он роет только под трупом. Два месяца наблюдений подтверждают это. Не выдерживает критики и все остальное в первой истории, приведенной Лакордэром.

Могильщик, оказавшийся в затруднительном положении, якобы отправляется за помощью и возвращается с жуками, помогающими ему закопать мышь. Это вариант рассказа о скарабее, навозный шар которого попал в канаву. Я не доверяю такому объяснению. Чем докажет наблюдатель, что могильщик действительно привел с собой четырех помощников? Как он сумел различить среди этих пяти жуков того, который отправился на поиски подмоги? Не были ли это просто пять жуков, привлеченных запахом падали? Это предположение самое вероятное из всех. Я стою за него.

Вероятное становится достоверностью, если оно подтверждено опытом. Только что описанный опыт с кирпичом учит нас. На протяжении шести часов мои жуки выбивались из сил, пока им удалось сдвинуть мышь на рыхлый песок. Для такой работы несколько помощников были бы очень нелишними. Под тем же колпаком находились еще четыре могильщика, зарывшихся в песок. Однако ни один из работавших жуков не позвал их на помощь. Работа была тяжелой, и все же ее до конца выполнили те три жука, которые ее начали. Они не искали помощи, а она была тут же, рядом.

Мне могут возразить, что жуков было трое и они считали себя достаточно сильными, чтобы обойтись без помощи. Я много раз видел могильщиков-одиночек, которые изнемогали от усилий преодолеть устроенные мною для них препятствия. И ни разу они не покинули работы, чтобы искать помощников. Правда, часто появлялись новые пришельцы. Но этих жуков никто не звал, они просто прибыли, привлеченные запахом падали. Их не отгоняли, но и только. По поводу воображаемых подвигов могильщиков я повторю уже сказанное мною о скарабеях: это сказки, основанные на плохих наблюдениях.

Могильщики не только землекопы. Они умеют еще и рвать корешки, побеги, корневища — все, что препятствует спусканию добычи в яму. К работе копальщика присоединяется и работа дровосека. Эго можно было предвидеть, но опыт — лучшее доказательство.

Крот в сетке. (Уменьш.)

Я уношу из кухни треножник и укрепляю на нем грубую сеть из растительных волокон — подражание сети корней в почве. Вдавливаю ножки треножника в землю, прикрываю сетку песком. Кладу посередине крота и впускаю в садок могильщиков. Крот был закопан без особых затруднений. Когда работа была закончена, я вынул треножник. Сеть была прогрызена как раз там, где лежал крот, и настолько, чтобы он мог быть протащен в эту дыру.

Отлично, мои могильщики! Я и не ожидал от вас меньшего. Волокна сетки вы перегрызли, как сделали бы это с корнями травы. Любое из насекомых-землекопов проделали бы это.

Крот привязан к земле. (Уменьш.)

Теперь я предлагаю жукам более трудную задачу: привязываю крота спереди и сзади теми же волокнами к горизонтальной перекладине. Всей своей длиной труп касается земли. Могильщики заползают под крота, начинают рыть. Яма растет, но крот не опускается: под ним образуется пустота. Рытье замедляется. Один из жуков выползает, взбирается на крота, ползает по нему, осматривает. Он замечает заднюю завязку и принимается грызть ее.

Крак! Завязка перегрызена. Крот опускается в яму, но косо: его голова остается снаружи, ее держит передняя завязка. Жуки принимаются за погребение опустившейся части крота, дергают и встряхивают ее. Все напрасно. Передняя часть не опускается. Снова появляется могильщик, снова ползает по кроту. Найдена и вторая завязка. Она перегрызена, и работа идет без препятствий.

Примите мои похвалы жуки, но хвастаться вам пока еще нечем. Крот был привязан растительными волокнами, а они вам хорошо знакомы по корням дернистых мест. Уметь перегрызать их необходимо при вашем ремесле. Вы способны на большее, но. прежде чем рассказывать об этом, приведу еще один опыт.

Иной раз труп оказывается слегка приподнятым над землей: лежит на кучке травы, зацепился за какую-нибудь колючку и повис наполовину в воздухе. Справятся ли с такой добычей могильщики? Должны справиться, но проверим.

Мышь на тимьяне. (Уменьш.)

Я втыкаю в песок моего садка жидкий пучок тимьяна, не выше тридцати сантиметров. Укладываю на него мышь, цепляя за его веточки ее хвост и ноги, чтобы жукам пришлось побольше повозиться с добычей. Вскоре подбегают два могильщика, взбираются на тимьян, начинают толкать мышь. Они работают и ногами, и спиной теми же способами, что и на земле. Мышь падает, и жуки принимаются ее закапывать. Ничего нового. Могильщики действовали так же, как на почве, непригодной для рытья ямы.

Настало время повторить опыт с жабой. Сама жаба необязательна: ее заменит крот. Я беру крота и привязываю его веревочкой за задние ноги к концу палки. Другим концом втыкаю палку неглубоко и отвесно в песок. Крот висит вдоль палки, касаясь головой и плечами песка. Могильщики принимаются за работу: роют ямку под головой крота. Заодно подкапывается и палка. Она начинает шататься и наконец падает. Я как будто действительно видел удивительное событие: могильщики проявили необычайную сообразительность. Однако не будем спешить с заключениями, а выясним раньше, как упала палка. Нечаянно или нарочно ее подрыли жуки? Узнать это нетрудно.

Крот привязан к палке. (Уменьш.)

Возобновляю опыт, но теперь палка стоит не отвесно, а наклонно. Голова крота касается земли, но не возле самой палки, а на небольшом расстоянии от нее. Жуки роют, но только под кротом. Ни малейшей попытки устроить подкоп, ни разу могильщик не царапнул песок у подножия палки. Они рыли ямку только под головой и плечами крота, ни на шаг не отступая в сторону.

Стоило чуть отодвинуть висящего крота, и от пресловутой басни ничего не осталось. Разберемся в этом еще немного.

Безразлично, как стоит палка — вертикально или наклонно. Важно, чтобы подвешенный крот не касался земли: пусть висит так, чтобы находящиеся на земле жуки не смогли дотянуться до него.

Что сделают могильщики? Подроют ли они палку, чтобы уронить ее и овладеть кротом? Нет. Никаких подкопов, даже намеков на них. Жуки овладевают добычей совсем иным способом.

Я укрепляю палку отвесно, но подвешенная на ней мышь не достигает основания палки. Она привязана к верхушке палки за задние ноги и висит вдоль палки, прикасаясь к ней. Могильщики полезли на палку. Они осмотрели добычу и стали пытаться переместить ее. Началась обычная возня с толчками: жуки протиснулись между мышью и палкой и принялись работать спинами. Мышь трясется, раскачивается, откачивается от палки и снова придвигается к ней. Все утро проходит в этих толчках вперемешку с осмотрами мыши.

Около полудня жуки напали на задние ноги мыши, несколько ниже завязки. Срывая шерсть, обдирая кожу, один из них натолкнулся на веревочку. Знакомая вещь! Ведь это то же, что и корешок. Жук принимается грызть. Мышь падает.

Если бы жуки начали с перегрызания завязки, то это было бы замечательно. Но они все утро провозились с другим: толкали и трясли мышь на все лады. Завязка была все время на виду, но могильщики ее не замечали. Они перегрызли ее, лишь случайно натолкнувшись на веревочку.

Я привязал мышь проволокой. Жуки перегрызли... ногу мыши. Это был мышонок, и его нога оказалась доступной челюстям жука. А если кость твердая? Тогда привязанная проволокой мышь, крот или птичка так и остаются висеть на палке. Жуки возятся с добычей больше недели. Они выдирают у нее перья, выщипывают волосы, приводят труп в самое жалкое состояние и покидают его, когда он начинает подсыхать. Способ овладеть добычей был: стоило лишь подкопать палку. Но могильщики не сделали этого.

Новые опыты. Теперь у меня палка с раздвоенной верхушкой. Я связываю пеньковой ниткой задние ноги мыши и подвешиваю ее на один из развилков. Достаточно легкого толчка снизу вверх, чтобы мышь свалилась.

За дело принимаются пять могильщиков. После толчков и потряхиваний мыши они начинают грызть ее ноги. Задача оказывается нелегкой: кость толстая и крепкая. Пролезая между связанными лапками мыши, жук почувствовал прикосновение к своей спине тела мыши. Этого было достаточно, чтобы он начал обычные толчки спиной. Несколько толчков — и мышь свалилась: завязка соскользнула с развилка.

Было ли это осмысленным действием? Сообразил ли жук, что нужно подлезть под завязку, чтобы столкнуть мышь с развилки? Для многих этот случай был бы великолепным подтверждением того, что могильщик «сообразил». Меня убедить не так легко, и я проделаю еще опыт: еще раз изменю способ подвешивания мыши.

Условия опыта с развилком были таковы, что сразу вывода из него не сделаешь. Жук попал в обычные условия: он касался мыши своей спиной, то есть почувствовал себя как бы под мышью. А тогда он всегда толкает спиной. Нужно лишить могильщика этой возможности, не дать ему прикоснуться к добыче спиной.

Мышь, подвешенная на развилке палки. (Уменьш.)

Я связываю проволокой лапки воробья или задние ножки мыши и сгибаю проволоку на четыре сантиметра выше ножек в маленькое колечко. Надеваю это колечко на очень короткий развилок палки. Он почти горизонтальный, этот развилок, и достаточно легкого толчка, чтобы столкнуть с него колечко. Эта хитрость очень наивна, но успех превзошел мои ожидания. Подвешенные по этому способу воробьи и мыши висят так долго, что засыхают. Добыча не прикасалась к палке, и жуки не могли толкать ее. Слишком твердые кости не поддавались челюстям. Столкнуть мышь было нетрудно: стоило лишь подтолкнуть кверху подвижное проволочное колечко. Но ни один могильщик не смог разрешить этой задачи.

Странно! Если в предыдущем опыте они «понимали» соотношения между связанными ножками и вешалкой, если тогда они «сознательно» сбросили мышь, то почему не сумели сделать этого теперь? Мне ни разу не удалось увидеть, чтобы хоть один из могильщиков тронул колечко лбом или ногой, а сдвинуть колечко с короткого развилка, толкнув его лбом, было совсем легко. Ограниченность действий могильщика здесь вполне ясна.

А вот и еще пример иного рода. Мои могильщики вовсе уж не так довольны своим помещением. Как только добыча зарыта, они принимаются беспокойно бегать по садку, пытаясь выбраться из-под колпака.

Могут ли они оказаться на свободе? Совсем легко, обладай эти жуки хотя бы малейшими проблесками разума. Сотни раз они закапывались в песок возле краев колпака, вдавленного в грунт не так уж глубоко. Сутками дремали там при перерывах в работе. Положу я под колпак новую добычу, и жуки выползут, закопают ее. После этого побегают по садку, поищут выхода наружу и снова зароются возле краев колпака. Два с половиной месяца провели могильщики под колпаком и из четырнадцати жуков убежал только один: подрылся под край колпака. Один из четырнадцати! Это была явная случайность, и нельзя поставить в заслугу могильщикам столь нечаянный успех одного из них.

Впрочем, не только могильщики не умели выбираться наружу из-под колпака. Скарабеи, геотрупы, гимноплевры, сизифы и другие землекопы-навозники — все они старались выбраться из садка. И никто из них не подкапывался под края колпака, а ведь именно там была дорога к свободе, яркому солнцу и простору полей. И как проста и доступна была эта дорога!

Нет, ничего не стоят все сказки о разумных действиях жуков-могильщиков. Их поведение — лишь проявления побуждений инстинкта.