Книга: Классы наций. Феминистская критика нациостроительства

В заключение

В заключение

Аргументы «равенства», к которым иногда прибегают в постсоветских феминистских дискуссиях, подобны тем, которые использовала в конце XVIII века де Гуж, и тому есть причина. Эти дискуссии, хотя и имеют место через двести лет после событий Французской революции, происходят в обществе, где (вновь) формируются капиталистические отношения и складывается буржуазная идеология, а во всем мире при этом обсуждается политика мер жесткой экономии, т. е. сокращения социальных услуг, что имеет первостепенное значение для конструирования гендерных ролей. В тех же случаях, когда происходит продвижение идеи «различия», по умолчанию предполагаются и социалистические принципы распределения ресурсов и соответствующая классовая структура. В таком случае «гендерное равенство» может играть роль смещенного аргумента в пользу социальной справедливости (т. е. нерыночного распределения), а также являться полем борьбы за социальное государство и способы его воплощения. Таким образом, приверженцы феминистской идеологии оказываются перед ложной дилеммой, за что следует бороться: за автономию (независимость, признание полноценной субъектности) или за социальную защиту, которая переструктурировала бы социальные правила в их пользу[224]. Обсуждая феминистскую проблему «равенства» и «различия», мы (каждый раз на новом историческом витке) сталкиваемся с глобальным выбором: между (условными) капитализмом и социализмом. Ни тот ни другой способ общественного устройства не решают проблему гендерного равенства сами по себе; однако – и пониманием этого мы обязаны опыту постсоциализма, – очевидно, решить ее в отрыве от проблемы распределения также невозможно.