Книга: Пароль скрещенных антенн

ВНЕШНИЕ ВРАГИ

<<< Назад
Вперед >>>

ВНЕШНИЕ ВРАГИ

ХОРОШО известно, что одни муравьи весьма чувствительно жалят, другие же пребольно кусают. Гораздо менее известно, против каких врагов из мира зверей, птиц и насекомых направлены острые муравьиные челюсти, их жало и яд.

Но если просто немыслимо вспомнить здесь обо всех зарегистрированных учеными пятнадцати тысячах муравьиных видов, то, конечно, еще меньше возможности рассказать даже о наиболее распространенных врагах, которых у каждого вида муравьев имеется несчетное число. Поэтому далее приводятся только отдельные, лишь более или менее характерные, но поневоле разрозненные примеры, знакомящие с разнообразием внешних врагов муравьиного племени.

Если начать обзор с млекопитающих средней полосы, то первым в ряду истребителей муравьев следует назвать медведя. Он у нас прославлен, правда, больше как враг пчел и поклонник пчелиного меда, а смысл старого изречения, гласящего, что муравьем медведя не накормишь, не совсем ясен: то ли это добродушная шутка, то ли трезвое заключение. Существует, однако, болгарская поговорка, утверждающая, что муравью не побороть медведя. Медведь же муравьев борет. Падкий на куколок и на самих муравьев, мишка лапой разгребает муравьиную кучу и время от времени слизывает с шерсти облепляющих ее насекомых. И хоть накормить муравьем медведя нельзя, он способен в один присест уничтожить их массу.

Впрочем, куда больше вреда причиняют муравьям кроты. Медведь не каждый день разрывает муравейник, а в желудках кротов, которых зоологи потрошат сотнями, муравьи обнаруживаются в числе других насекомых неизменно. Однако и для кротов муравьи все же не главная пища, как и для жаб, которые не преминут слизнуть зазевавшегося фуражира, но тоже одними муравьями сыты не бывают.

В тропических районах, где муравьиное население во много раз гуще, чем у нас, имеются виды млекопитающих из отряда неполнозубых, которые кормятся только муравьями. Они так и называются муравьедами. У этих зверей маленькая вытянутая трубчатая морда с крохотным ртом и длинным червеобразно извивающимся языком.

Непролазно густая, дыбом стоящая шерсть надежно защищает хищника от муравьиных укусов и ужалений. Медлительный, ленивый, не спеша разгребает он сильными когтистыми лапами муравьиную кучу и, когда из гнезда выливается масса насекомых, слизывает их длинным, тонким, покрытым клейкой слизью языком

Мясо муравьедов черное и неистребимо пахнет муравьями. Но в Центральной и Южной Америке, от Гвианы до Ла-Платы, оно считается съедобным.

Африканские пескокопы в общем похожи на американских муравьедов. Устроившись подле гнезда, пескокоп насколько можно дальше вытягивает свой язык, к которому насекомые прилипают, как мухи к липкой бумаге; когда муравьи густо облепят язык, он втягивается, и насекомые исчезают в глотке. Переходя от одного гнезда к другому, пескокоп лакает муравьев до тех пор, пока не насытится.

Броненосцы, — ящеры тропических районов, также ловят муравьев на свой длинный язык-

Питаются муравьями и пернатые.

Из птиц средней полосы особенно усердны в истреблении муравьев вертишейки, которые также обладают довольно подвижным, длинным и липким языком. С необычайной быстротой и в неограниченном количестве поедают они и взрослых муравьев, и куколок.

Рядом с вертишейками с полным правом могут быть поставлены дятлы всех видов.

У дятлов какой-то особый нюх на муравьев. Они чуют их даже сквозь кору и древесину, почти как Эфиальтес, о котором выше шла речь, личинок рогохвоста. Рулевые перья дятлов расположены так, что, когда птица ходит по стволу, перья трутся о кору и выметают и выгребают насекомых из щелей. Потому-то на рулевых перьях дятлов всегда можно видеть оторванные части разных насекомых.

В восточных районах Гималаев водятся рыжие, непередаваемо дурно пахнущие дятлы. Перья этой птицы покрыты липким, смолистым веществом, а хвост густо облеплен бесчисленными головками тех распространенных в Гималаях муравьев, которые, раз схватив что-нибудь челюстями, уже не выпускают схваченное, даже если муравья разорвать пополам.

Здесь следует назвать также дятла золотистого, который обследует и корни деревьев; зеленого, который ловко бегает не только по стволам, но и — спускается для ловли муравьев на землю; наконец, черного — желну, — который вытягивающимся, длинным, с шипиками на конце, языком не устает вылавливать муравьев из-под коры деревьев.

Среди пернатых изничтожителей муравья должно быть выделено также примерно четыреста различных видов муравье-ловок, обитающих в Южной и Центральной Америке. Многие из них совсем плохо летают, но зато отлично бегают по земле, преследуя и уничтожая муравьев. Бразильская пириглема-муравьеловка из отряда воробьиных, длинноногая, черная птица, живет в кустарниках, которые покидает лишь для нападений на муравейники.

Эта птица, в отличие от четырехногих муравьедов, славится нежным вкусом своего белого мяса.

Рассказ о врагах муравьиного рода из числа позвоночных интересно заключить историей об одной индокитайской рыбешке — брызгуне — из семейства чешуеперых.

С виду этот плавающий муравьед, смахивает на обычного окунька, но по образу жизни, а главное, по образу питания приходится признать его явлением из рыбьего ряда вон выходящим.

Сильные плавники дают брызгуну возможность на редкость точно маневрировать в воде, двигаясь не только вперед, но и назад. Благодаря этому рыбка способна быстро занимать позицию, наиболее выгодную для нанесения удара и схватывания добычи. У рыбки громадные глаза с черными зрачками, которые хорошо видны на ярко-желтом фоне радужной оболочки. И это не просто декоративные подробности: рыбка отличается завидной зоркостью, благодаря которой с дальнего расстояния обнаруживает даже мелких насекомых, ползущих по склонившемуся над водой стеблю.

Точными ударами плавников рыбка перебрасывается в воде поближе к стеблю и, подплывая и пятясь, прицеливается для атаки, причем черные зрачки заметно скашиваются.

Сразу же следует удар.

У рыбки нет длинного и липкого языка пескокопа или броненосца, вертишейки или дятла, и потому орудием ей служит единственное в своем роде брызгательное ротовое устройство: добыча настигается прицельной струйкой воды, бьющей на метр-два и даже выше над поверхностью.

Рыбий водомет короткими, но быстрыми очередями одного за другим сшибает в воду муравьев, только что ползавших по траве. В воде они тотчас становятся добычей охотника.

Применительно к месту обитания — в устьях приморских рек — рыба приспособлена к полусоленой воде. Окраска рыбы тоже подходит к условиям прибрежной зоны, где вода зеркально отражает голубое небо и выделяющиеся на его фоне темные стебли наземной растительности. Чешуя у рыбки тигровая: на общем голубовато-серебристом, жемчужном фоне тела лежит ряд поперечных темных полос.

Впрочем, окраска — наиболее изменчивый признак занятной рыбки. Любители, которым посчастливилось держать ее в аквариуме, знают, что брызгун может быстро позеленеть под цвет воды.

Если летом при открытом окне зажечь сильную лампу, чтобы свет приманил ночных мотыльков и разную мошкару, рыбки приходят в неистовство и мечутся как одержимые, поднимая настоящую бурю в аквариуме. Без устали бьют они вверх и в стороны тонкими струйками, не только смывая со стенок, но и сшибая летящих бабочек и мушек.

Сожрать их рыбки могут столько, что приходится диву даваться, как они не лопнут.

Чрезвычайно интересно посмотреть на них на другое утро: какими поразительными красками расцвечена, сколькими оттенками отливает чешуя!

Так же расцветают рыбки у себя на родине после особенно удачной охоты.

В связи с рассказом о прицельном брызгательном устройстве, позволяющем рыбе охотиться на муравьев, нельзя не вспомнить и о другом муравьином враге, который подшибает свои жертвы тоже прицельной струей брызг, но не воды, а мелкого песка. Правда, здесь мы уже выходим за пределы мира позвоночных.

На Юге и в районах лесостепи, в лесу, по краям дорог, особенно в сухих местах, где обнаженный песок прикрыт отвисшим дерном, в сухой мелкой пыли где-нибудь под деревянной лестницей, под выступом скалы летом нередко можно заметить правильную коническую воронку с крутыми уклонами стенок.

Если поднести ко дну воронки ленточку, в нее сразу вцепится маленький уродец, облепленный песком. Можно, однако, обойтись и без этого: обитатель ямы зарывается не очень глубоко, и его нетрудно выдуть из воронки.

Отсаженный в пробирку, этот уродец способен без корма прожить полгода, год, даже больше. Такая способность весьма важна для муравьиного льва, как называется это насекомое.

Муравьиный лев — Мирмелеон — сетчатокрылое; в состоянии совершенного насекомого он смахивает на обычную стрекозу.

Известен вид муравьиного льва — Формикариус, обнаруженный даже на широтах Ленинграда; на Юге же видов этого семейства множество.

У муравьиного льва изящное, будто из бронзы вычеканенное продолговатое тело, четыре прозрачных, как бы слегка тронутых ржавчиной крыла и большеглазая голова, несущая два коротких усика, увенчанных по концам небольшими вздутиями, отчего усики похожи на булаву.

Способы питания совершенных насекомых не вполне ясны. Одно бесспорно — они никакого внимания не обращают ни на муравейники, ни на муравьев.

Самка этого не интересующегося муравьями муравьиного льва откладывает яйца на веточке или на камне в сухой и песчаной местности. Из яйца выводится личинка, которая поначалу совсем невелика. Именно в этой стадии насекомое является врагом муравьев.

У личинки трапециевидная голова со сравнительно большими кривыми челюстями, подвижная шея, вытягивающаяся иногда в тонкий стебелек, и широкое, плоское тельце желтовато-серого цвета.

Среди многочисленных достопримечательностей описываемой личинки следует отметить отсутствие, во-первых, ротового отверстия для приема пищи и, во-вторых, анального отверстия для извержения ее остатков. Несмотря на это, личинка питается.

Большие ее челюсти пронизаны каналом, в котором взад и вперед ходит длинная, тонкая пластинка, заменяющая в данном случае вторую челюсть. Выстланная сильными мышцами глотка и ротовая полость, в которой соединяются челюстные каналы, действуют по принципу хорошего насоса. Личинка, не разжимая челюстей, высасывает свою жертву.

Отбросы пищи, которая переварена личинкой, скапливаются в ее желудке и затем переходят в тело куколки, а далее — в тело имаго.

Когда муравьиный лев превращается в крылатое насекомое, он выбрасывает меконий, то есть остатки всей пищи, которая была съедена когда-то личинкой.

Крохотная, вылупившаяся из яйца личинка ползает в поисках места, где она будет охотиться, кормиться, расти. Когда подходящее место найдено, личинка принимается сооружать свою ловчую яму, силок.

Она медленно ввинчивается в песок, проводя концом брюшка круговую бороздку. Вторично проходя тот же круг, она передней ногой нагребает песок на свою плоскую голову и, действуя ею; как лопатой, вышвыривает его за пределы круговой борозды. Дальше, внутри образованного таким образом круга, прокладывается вторая борозда, за ней — третья. Личинка продолжает отбрасывать песок, все глубже уходя в сыпучую пыль воронки. Кончается тем, что она с головой зарывается в грунт и выставляет наружу одни концы челюстей. Здесь личинка может провести день, неделю, месяц.

Добывает она пищу не силой и храбростью, а больше всего терпением.

Едва бегущий по земле муравей переступит края кратера, вырытого личинкой, почва начинает уходить у него из-под ног, увлекая его в глубь песчаного капкана. Чем решительнее пробует насекомое остановиться, повернуть, уйти, тем быстрее стекает песок в глубину воронки, откуда поднимается вооруженная серповидными челюстями голова.

Проходит мгновение, другое, и, если насекомое сопротивляется увлекающей его вниз силе, вынырнувшая из песчаного дна воронки плоская, лопатообразная голова резкими движениями швыряет песок в ту сторону, откуда струятся текущие из-под ножек насекомого песчинки. Обстрел всегда успешен, потому что и перелеты и недолеты одинаково усиливают сток, увлекающий насекомое вниз.

Барахтаясь и кувыркаясь, муравей скатывается на дно. В то же мгновение живой капкан срабатывает, и челюсти смыкаются, схватив добычу. Если жертва схвачена неловко, хищник отпускает ее или даже сам отбрасывает на откос, пока при повторном падении муравья челюсти не сомкнутся именно на брюшке.

Муравей выпивается сквозь неразжатые челюсти. Пустая оболочка выбрасывается из воронки.

Осыпавшиеся и разрушенные во время схватки откосы к утру отремонтированы, и ничто более не говорит о вчерашнем происшествии.

Скрываясь в песке, личинка продолжает охотиться, пока ей не придет время завиться в кокон и окуклиться.

Когда насекомое созреет и выйдет из кокона, оно, отогревшись на солнце, улетает искать себе пару.

Муравьиный лев, точнее, личинка муравьиного льва — это один из наиболее своеобразных по повадкам враг муравьев из мира насекомых. Один, но не единственный; необычайный, но не самый злостный.

Чтобы убедиться в справедливости сказанного, достаточно вспомнить о мухе Бенгалия латро, которая подкарауливает у муравейника фуражиров, спешащих домой с грузом гусениц, червей, личинок и прочей живности.

Муха не только отнимает добычу, но и убивает грузчиков, несущих в гнездо корм, и семьи вконец обессиливаются этим разбойником с большой муравьиной дороги.

Вспомним далее об осе Афилянтопс, выкармливающей своих личинок телами крылатых муравьев. Каждая ячейка норки, вырываемая этими осами для своих личинок, набивается телами молодых самок Формика, которых осы парализуют ударом жала.

Все время, пока у муравьев идет роение, оса Афилянтопс продолжает приносить в норки тела зажаленных Формика.

Как, однако, защищаются, чем обороняются муравьи, что дает им возможность отразить направленные против них уловки и ухищрения, что позволяет им выстоять и сохраниться перед лицом коварных врагов и погубителей?

В арсенале защитных приспособлений муравья первыми являются жвалы.

Ядовитыми железами вооружены далеко не все виды, а из тех, которые ядовиты, не каждый имеет жало. Поэтому одни муравьи могут жалить врага и вводить яд в рану жалом, другие же, в сущности, только кусают врага острыми челюстями, а затем обрызгивают ранку ядом. В последних случаях брюшко муравья обычно подгибается вперед или же забрасывается на спину.

Химический состав яда, производимого муравьями разных видов, различен. В нем почти всегда содержится муравьиная кислота. Но совсем не всегда это чистая муравьиная кислота.

Южноамериканский муравей Соленопсис севиссима — «свирепейший» — вооружен жалом, устроенным примерно так же, как пчелиное.

Кроме жвал, жала, яда, представляющих собой широко распространенное оружие активной обороны и нападения, отдельные виды муравьев обладают своими, необычными приспособлениями к пассивной самозащите.

Образец подобного приспособления можно видеть у тех муравьев, которые так ловко орудуют личинками, сшивая гнезда из листьев. Оказывается, выделяемые личинками липкие нити используются также для устройства настоящих ловчих колец. Оплетая ими стволы деревьев, муравьи предохраняют свои пастбища на этих деревьях от наземных конкурентов.

Существует еще одно очень любопытное приспособление: усыпляя внимание врагов, муравьи в случае опасности прикидываются мертвыми.

Взятый с дороги к гнезду и пересаженный в стеклянную чашку краснощекий муравей Формика руфибарбис может здесь часами продолжать свой бег. Если, однако, пальцем слегка прижать ему голову, насекомое тотчас замирает в той позе, в какой оно было настигнуто.

Проходит минута, две, три… Можно прикасаться к самым чувствительным местам на теле насекомого, — оно никак не отвечает на прикосновения и продолжает оставаться недвижимым, как мертвое.

Проходит довольно долгое время, прежде чем муравей начинает проявлять признаки жизни, но и после этого он не сразу возобновляет бег.

Однако главное защитное приспособление муравьиных видов— это не челюсти отдельных муравьев, не их жало и яд, не их способность становиться менее заметными для врагов.

Что сделало ничтожное по размерам сухопарое насекомое объектом жадного внимания и приманкой для множества врагов, в том числе и для крупных зверей или птиц? Они часто и не заметили бы миллиграммового муравья, будь он одиночкой.

Совершенно очевидно, что подавляющее большинство врагов рода муравьиного нацелено не на отдельного муравья, а на весь муравейник с кишащими там тысячами насекомых, с собранными в нем пакетами яиц и личинок, с подземными россыпями поспевающих куколок.

Но именно в этом же — в численности насекомых, составляющих семью, в жизненности семьи — заключена способность муравьиных видов с наименьшим ущербом переносить бедствия, причиняемые им каждым врагом и всеми, вместе взятыми, истребителями их породы.

Сколько бы муравьев из гнезда ни было слизано языком медведя или муравьеда, склевано дятлом или муравьеловкой, выпито личинками муравьиного льва или мухами Бенгалия латро, семья ослабеет, но сохранится.

Муравьиная семья, пусть даже муравьев остается немного, перестраивается, продолжает развиваться, сохраняет жизнедеятельность. Недаром муравьи считаются породой весьма живучей, а часто и совсем неискоренимой.

Даже там, где прошел всеистребляющий огонь лесного пожара, вскоре обнаруживаются живые муравейники. Оказывается, в недрах гнезда какая-то часть молодых муравьев и куколок все же сохранилась, спаслась от пламени, а когда пал прошел, они отрыли в золе пожарища ходы и восстановили жизнь семьи, которая, как сказочная птица Феникс, способна воскреснуть даже из пепла.

<<< Назад
Вперед >>>
Оглавление статьи/книги

Генерация: 2.212. Запросов К БД/Cache: 2 / 0
Вверх Вниз