Книга: Будущее Земли: Наша планета в борьбе за жизнь

18. Восстановление

18. Восстановление

разных частях мира остались уголки дикой природы, которые являются самодостаточными и могут продолжать существовать в таком виде, если их просто оставить в покое. Кроме того, существуют почти полностью дикие места, среда которых может быть восстановлена до близкого к первоначальному состояния — для этого достаточно либо удалить несколько инвазивных видов, либо провести реинтродукцию одного или нескольких уничтоженных ранее базовых видов, либо прибегнуть к обоим этим методам. Однако встречаются пространства, которые деградировали настолько, что для восстановления их первоначального состояния требуется пройти все этапы: завезти почву, потом переселить в нее микроорганизмы и перенести виды эукариотов (водоросли, грибы, высшие растения, животные) в определенных сочетаниях и в определенной последовательности.

Значительная часть природоохранных проектов предполагает проведение определенной работы по восстановлению природных ландшафтов, то есть требует вмешательства человека. Каждый проект уникален. Каждый зависит от знания местных природных территорий и любовного к ним отношения со стороны ученых, активистов, политиков и бизнесменов, работающих вместе как партнеры. Чтобы добиться успеха, требуются недюжинная изобретательность, мужество и упорство.

Масштабные программы в сфере природоохранной деятельности, как и новые научные направления, начинаются с чьих-то героических усилий. Горстка энтузиастов ведет активную работу, не боясь потерпеть неудачу, рискуя собственной безопасностью, ставя на карту свою репутацию. Они живут мечтой, которая не укладывается в обычный порядок вещей. Они готовы работать сверхурочно, тратить личные средства, мириться с постоянной неопределенностью и неприятием. В случае успеха их неортодоксальные взгляды становятся новой нормой. Их личные биографии справедливо возводятся в ранг эпоса. Они становятся частью истории борьбы за сохранение природы.

За годы, проведенные в качестве сотрудника особо охраняемых природных территорий, мне посчастливилось работать с двумя такими первопроходцами в области сохранения биоразнообразия. Они совершали свои героические подвиги на разных континентах. На первый взгляд может показаться, что при восстановлении природных ландшафтов они имели дело с диаметрально противоположным набором проблем, но двигали ими одни и те же мотивы: любовь к тем участкам природы, которые оказались в их ведении, и решимость в доведении до конца работы по возвращению базовых видов живых организмов, уничтоженных ранее по вине человека.

М. Дэвис из Мирамар-Бич во Флориде был (в 2015 г. он умер от рака) весьма успешным бизнесменом, заработавшим основную часть состояния на управлении недвижимостью и оздоровлении предприятий малого бизнеса. Поначалу его жизненный путь ничем не отличался от жизненного пути любого американского бизнесмена, занимающегося инвестированием и строительством. Но наряду с карьерой в бизнесе у него еще было и хобби — он проводил много времени на природе, исследуя дикие уголки своего родного Флоридского выступа. Наука и образование были его страстью. Самостоятельное изучение экологии и естественной истории привело его к выводу о том, что биоразнообразию на территории большинства лесных массивов выступа был нанесен серьезный ущерб. Главной причиной этого, как он узнал, было исчезновение длиннохвойной сосны (), символа дикой природы юга США.

Длиннохвойная сосна — высокое величественное дерево. Оно является источником высококачественной древесины, считающейся наряду с белой восточной сосной и секвойей одной из лучших в США. До прихода европейцев она была доминирующим видом в диких лесах юга — на нее приходилось 60%. При этом длиннохвойные сосны не образовывали густые леса. Не было их и среди лиственных деревьев в разбросанных тут и там небольших рощицах. Зато в открытых саваннах они были полноправными хозяевами. Деревьям других видов не удавалось закрепиться там из-за частых пожаров, вызываемых молниями. Длиннохвойным соснам удавалось выживать в этих условиях за счет высокой устойчивости сеянцев к внешним воздействиям, а также быстрого роста наземной части и глубоким корням. Гулять по девственным массивам длиннохвойных сосен относительно нетрудно, потому что нижний ярус растений состоит главным образом из низкорослых трав и кустарников, представляющих самые разные виды покрытосеменных растений, которые тоже научились выживать в частых пожарах.

После Гражданской войны дельцы с севера и обедневшие южане занялись валкой длиннохвойных сосен, древесина которых стала для них основным источником дохода. В результате к концу XX в. осталось менее 1% девственных лесов.

Вырубка деревьев привела к резкому сокращению численности доминирующих видов. Видовой состав саванн претерпел серьезные изменения. На смену длиннохвойной сосне, представляющей большую коммерческую ценность, пришли «сорняковые» виды деревьев, включая быстрорастущие болотистую сосну и ладанную сосну. Значительную часть некогда богатого видами нижнего яруса заняли высокие кустарники. Они вместе с новыми доминирующими видами сосен обеспечили формирование толстого слоя высохшей листвы и скоплений легковоспламеняющихся мертвых веток на достаточно большой высоте над землей. Вследствие этого стихийные пожары теперь начинались не в непосредственной близости от земли, то есть там, где им не давала распространяться устойчивая к огню растительность, а выше. А значит, даже легкого дуновения ветерка было достаточно, чтобы огонь перекинулся с нижнего яруса на верхний, в крону деревьев, и начался полномасштабный лесной пожар. Я очень хорошо знаком с этими выродившимися природными участками. В детстве я провел немало времени, блуждая по таким лесам на юге Алабамы и в западной части Флоридского выступа. Но по-настоящему всю степень ее упадка я осознал уже в зрелом возрасте.

Дэвис понял, что ключом к оздоровлению и обеспечению устойчивости Флоридского выступа и прилегающего к нему обширного региона на юге США является восстановление популяции длиннохвойных сосен. Другие защитники окружающей природной среды, включая специалистов по лесоведению из «Альянса длиннохвойной сосны» (Longleaf Alliance) и аналогичных природоохранных организаций, также пришли к осознанию проблемы и начали работать над ее решением. Но именно Дэвис, выступая как частное лицо, решил в одиночку сделать нечто такое, что должно было сдвинуть вопрос с мертвой точки. И ему это удалось. Он заметил, что неразработанные земли вдали от пляжной зоны побережья Мексиканского залива, которые после вырубки длиннохвойных сосен не могли использоваться в сельском хозяйстве по причине относительной бедности почв, продавались по низкой цене. Объединившись с компаньоном по бизнесу Сэмом Шайном, он начал скупать большие участки земли и передавать их фонду, специально созданному им для работы в области охраны природы.

Затем пришло время следующего, куда более сложного этапа: работы по восстановлению популяции длиннохвойных сосен и окружающих их саванн. Дэвис приобрел технику для валки леса и начал вырубку инвазивных болотистых и ладанных сосен. Заготовленный лес шел на продажу, а вырученные средства тратились на дальнейшую работу по реализации проекта. Также члены его команды использовали специальную технику для прореживания густой легковоспламеняющейся растительности нижнего яруса. Когда работы по расчистке были закончены, они высадили более миллиона саженцев длиннохвойной сосны. С возвращением главного южного вида деревьев вернулась к своему исходному состоянию и богатая наземная растительность, росту которой теперь ничто не мешало.

Пока Дэвис занимался возвращением к жизни первоначальных природных территорий Северной Флориды, ему в голову пришла еще одна идея. «Раз уж мы взялись за это, — сказал он, растягивая слова, как это делает любой уважающий себя южанин, — мы могли бы сделать коридор для диких животных, состоящий из узкой, но непрерывной полоски естественных местообитаний вдоль побережья Мексиканского залива от Таллахасси на запад до Миссисипи». Предполагалось, что наличие такого коридора позволит крупным животных, таким как медведи и пумы, вновь занять регионы, из которых они исчезли многие десятилетия назад. Также это помогло бы смягчить негативные последствия изменения климата, такие, например, как ожидающаяся волна животных, которые будут перемещаться в восточном направлении по мере высыхания территорий у побережья залива. Сегодня идея создания такого связующего участка суши уже не является чем-то умозрительным. Более того, работа по его созданию уже началась. В его состав войдут уже существующие особо охраняемые природные территории и только еще планируемые, включая лесные массивы, находящиеся в собственности федерального правительства и штатов, прибрежные пойменные леса, буферные земли, принадлежащие военным, и участки дикой природы, находящиеся в частной собственности.

Второго американского предпринимателя, занимающегося восстановлением дикой природы, которого я имел честь знать и которому мне довелось помогать, зовут Грегори Карр. Он — потомок первых поселенцев, забравшихся в самую глушь штата Айдахо. Разбогатев на разработке инновационной технологии голосовой телефонной связи и ее коммерческом применении, Карр посвятил свою жизнь задаче поистине титанических масштабов — восстановлению национального парка «Горонгоса» в Мозамбике. В период гражданской войны, которая продолжалась в этой стране с 1978 по 1992 г. и жертвами которой стал миллион человек, и в последующий за ней период активного браконьерства практически вся мегафауна, включая слонов, львов и 14 видов антилоп, была полностью уничтожена или оказалась на грани исчезновения. На склонах некогда священной горы Горонгоса местные жители начали вырубать дождевые леса — главный источник дождевой воды для парка и прилегающих территорий.

Посетив парк впервые 30 марта 2004 г., Грегори сразу решил взяться за восстановление «Горонгоса» в том виде, в каком он существовал до войны. Он восстановил центральный лагерь в Читенго, а также построил на его территории новую лабораторию и музей для дальнейшего подробного изучения фауны и флоры национального парка и прилегающих территорий. Для достижения поставленных целей ему понадобилось 10 лет. И, как ожидалось, в парк начали возвращаться туристы, которых становилось все больше и больше.

Новаторство выбранного Карром подхода заключалось в том, что он ни в коем случае не хотел ограничиваться наукой и сохранением дикой природы. С самого начала он уделял большое внимание благополучию людей, живущих на территории «Горонгоса» и вокруг национального парка. Сотни местных жителей получили работу в парке — от чернорабочих и строителей до работников ресторанов и рейнджеров. Руководить национальным парком он также предложил мозабикцу, который, помимо прочего, выполнял функции связующего звена между администрацией «Горонгоса» и центральным правительством Мозамбика в Мапуто. Директором по природоохранной деятельности тоже стал мозамбикец. Жители близлежащей деревни получили больницу и школу. Впервые у живущих в этой местности детей появилась возможность учиться в средней школе. И это еще далеко не все. Тонга Торсида, мой гид во время моего первого визита в национальный парк в 2010 г., получил стипендию, которая позволила ему учиться в колледже в Танзании. В результате он стал первым человеком из региона Горонгоса, которому удалось добраться до столь высокой ступеньки в системе образования. В 2014 г. Торсида закончил обучение, вернулся на родину и был принят на работу в администрацию парка.

Уже очень скоро численность популяций крупных видов животных, которые когда-то составляли славу главной национальной особо охраняемой природной территории Мозамбика, достигла довоенного уровня. Для большинства животных, таких как африканские слоны, львы, африканские буйволы, бегемоты, зебры и бесчисленные виды антилоп, были созданы условия, способствующие восстановлению их популяций из тех небольших групп, которым удалось пережить военное время. Некоторых, например гиен и гиеновых собак, пришлось завозить из близлежащих стран. Численность нильских крокодилов, охота на которых сопряжена с большим риском, даже если охотник вооружен до зубов, судя по всему, никогда не снижалась.

В рамках инициативы, которая должна стать примером для национальных парков по всему миру, сотрудники «Горонгоса» пригласили специалистов для проведения переписи всех видов растений и животных, населяющих парк, в число которых входят тысячи беспозвоночных — от почти невидимых ногохвосток до существ, которые лично мне кажутся просто поразительными: сверчков и углокрылых кузнечиков размером с мышь. Собираемые коллекции помещаются на хранение в новые лаборатории. Их предполагается использовать в будущем в рамках реализуемых в национальном парке научных и образовательных программ. Сейчас, когда я пишу эти строки, работа активно продолжается в соответствии с планами и под руководством биолога, специалиста по тропикам Пиотра Наскреки, которого я считаю лучшим натуралистом в мире из всех, кого я знаю. Например, мы с коллегами провели работу по идентификации более чем 200 видов муравьев. При этом 10% из них прежде не были известны науке.

Понимая, какое большое значение наличие столь крупного национального парка играет как для привлечения туристов, так и для развития науки, правительство Мозамбика с готовностью идет на расширение его территории. Одним из важнейших предпринятых им шагов стало включение горы Горонгоса в состав официальной территории национального парка. Это позволит сохранить как сезонный цикл в поймах рек и озера Урема, так и водоснабжение местных земледельцев, живущих натуральным хозяйством. Сейчас ведется работа по выработке мер, направленных на улучшение условий для ведения сельского хозяйства по периметру национального парка и содействию местным органам, которые будут, с одной стороны, защищать права жителей, а с другой — обеспечивать сохранение дикой природы в парке. О теоретических аспектах и перспективах столь широкой трактовки природоохранной деятельности писалось немало. Я был очень рад наблюдать, как эта программа реализуется на практике.

Даже в самых благоприятных обстоятельствах работа по восстановлению биоразнообразия упирается в извечную фундаментальную проблему выбора точки отсчета. В природных экосистемах происходят изменения, на которые, как правило, уходят тысячелетия, но зачастую они происходят за несколько столетий, а в некоторых случаях — за несколько десятилетий. Образующие экосистему виды меняются генетически, в результате чего спустя десятки или сотни тысячелетий появляются новые виды. У некоторых растений формирование новых видов происходит достаточно быстро за счет гибридизации двух видов, за которой следует удвоение хромосом гибрида, или даже просто за счет удвоения хромосом в рамках одного-единственного вида. Отсюда вопрос: насколько далеко в прошлое должны углубляться специалисты при определении целевой точки для своих интервенций?

Проповедники идеи антропоцена используют кажущуюся произвольность выбора точки отсчета в качестве аргумента в пользу принятия флоры и фауны в их нынешнем обедненном виде, то есть со всеми инвазивными видами, в качестве «новейших экосистем». Подобное стремление занизить планку является проявлением невежества и недопустимой неосмотрительности. Напротив, проблема выбора точки отсчета должна каждый раз анализироваться заново на уровне видов, сопровождаясь работой по тщательному выявлению значимых изменений флоры и фауны с течением времени.

Наука в качестве базового считает тот состав видов живых организмов, который существовал накануне первого значительного сдвига, обусловленного, как это следует из анализа ископаемых останков и актуальных данных, деятельностью человека. В случае с национальным парком «Горонгоса» это поздний плейстоцен накануне прихода людей периода неолита из Западной Африки. На американском побережье Мексиканского залива такой точкой отсчета могут служить либо начальные этапы колонизации европейцами, либо вырубка длиннохвойной сосны — главного вида обширной саванны.

Примером успеха при выборе конкретной точки отсчета из множества возможных может служить уже упоминавшаяся выше работа по восстановлению зарослей бурых морских водорослей вдоль тихоокеанского побережья Северной Америки. Когда каланы оказались на грани исчезновения из-за торговли мехом, морские ежи, главным врагом которых они являются, начали активно размножаться, потребляя все больше водорослей. Наконец, наступил момент, когда на смену зарослям водорослей пришли «пустоши морских ежей». Затем каланов взяли под защиту. Были созданы условия для их размножения, что привело к восстановлению численности популяции каланов до первоначального уровня. В результате водоросли вернулись, а вместе с ними и множество зависящих от них видов морских существ. Однако бывают случаи, когда все далеко не так просто. Например, работа по восстановлению реликтовых лесов в Ирландии, последние следы которых были уничтожены столетия назад. Характерными для них экосистемами, сохранившимися до наших дней, являются верховые торфяные болота.

С точки зрения ученого, проблема определения точки отсчета является не аргументом против восстановления, а серией увлекательных головоломок, для решения которых требуются глубокие познания в области биоразнообразия, палеонтологии и экологии. Справиться с ними будет намного проще, когда национальные парки и другие особо охраняемые природные территории по всему миру превратятся в образовательно-научные центры.