Книга: Десять маленьких непрошеных гостей. …И еще десятью десять

Гости, соседи или постояльцы?

Название сборника очерков Карла Фриша можно было бы перевести и так: «Десять маленьких квартирантов». Или точнее: «Десять маленьких созданий, живущих с нами в одном доме». Напомню, что Фриш рассказывает отнюдь не обо всех наших «соседях» по дому, а лишь о части тех, кто по природе своей тяготеет к человеческому жилью, прямо или косвенно связан с жизненными условиями, окружающими нас. Свиту человека образуют создания, далеко не всегда, как выясняется, званые, верноподданные, приятные, полезные для дома и его жильцов.

Правда, паука, например, с первого взгляда вроде бы и нет оснований включать в эту свиту. Ведь их такая масса в лесу, в степи, на воле, а человек сам по себе ничем питательным неспособен поддержать это восьминогое существо. Но комнатная муха, получая от человека и стол, и дом, по праву поставлена Фришем на первое место среди героев его рассказов. С очерка о мухе начинается книга. А уже вслед за мухой к жилью человека потянулся и паук. Стол его состоит главным образом из двукрылых, но кров предоставляется человеком.

Перечисляя животных, обойденных вниманием в очерках и упомянутых лишь в «Заключении», Фриш называет в числе других золотую рыбку и канарейку. Это странно! Здесь автору определенно изменяет точность его, как правило, не знающего промахов пера. Конечно, ни гибкая и юркая золотая рыбка, ни тритоны комнатных аквариумов, ни бронированные черепахи и зеленые лягушки, ни обтянутые тисненой кожей изящные ящерицы или землистые змеи домашних террариумов, ни канарейки и прочие комнатные певчие птицы, посвистывающие и чирикающие, ни попугай и всякие другие декоративные пернатые, блещущие в глубине обширных вольеров своим многоцветным одеянием, а также неутомимая рыжая белка в колесе или ежиха с ежатами — все они никак не наши спутники, даже не случайные, мимолетно наведавшиеся или засидевшиеся гости, а пленники, невольники, заключенные. Они вполне подобны тем, которых мы видим сквозь массивные чугунные прутья или тонкую стальную сетку ограды в зоологических садах и музеях живой природы.

Тем, кто еще не видит, в чем тут разница, можно посоветовать отложить на какое-то время заботу и попечение о диковинных приемышах. Позже или раньше, а иногда тотчас же, все эти звери, птицы, тварюшки погибнут, если не расползутся, разбегутся, разлетятся, чтобы самим устроить свою жизнь. Может даже случиться, что, смолоду избалованные вниманием и уходом человека, они не смогут жить на воле и до срока погибнут, однако сами, «по доброй воле» под кров человека, как правило, не возвратятся. А вот героям очерков Фриша — всяким нахлебникам, паразитам и непрошеным гостям — только и требуется, чтобы их предоставили себе.

Тут-то они себя и покажут.

Именно по этой линии и проходит отличие, граница, рубеж.

Если строго следовать принципу, положенному Фришем в основу отбора героев, о которых он так интересно рассказал, то к числу сожителей человека с гораздо большим правом, чем канарейку, следовало бы причислить воробья или городскую ласточку. Не имеет значения, что эти птицы селятся вне наших квартир. Важнее, что они сами устраиваются сплошь и рядом под одним кровом с нами.