Книга: Советское биологическое оружие: история, экология, политика

4.4. Выход из биологической войны: теория

4.4. Выход из биологической войны: теория

Как уже говорилось, начиная с 1925 года, государство под названием СССР было постоянно включено в систему обязательств по исполнению международных документов, которые регулируют проблемы биологического оружия и вообще средств ведения биологической войны. Речь идет в первую очередь о двух принципиальных международных соглашениях, которые были заключены в 1925 и 1972 годах.

17 июня 1925 года в Женеве был подписан «Протокол о запрещении применения на войне удушливых, ядовитых или других подобных газов и бактериологических средств» (71). Бактериологические средства попали в этот документ не случайно — это было следствием того, что немецкие войска сделали попытку применить биологическое оружие еще в годы первой мировой войны. Советский Союз определился в отношении этого документа не сразу.

Официально Советский Союз присоединился к Женевскому протоколу 2 декабря 1927 года. В духе времени на предстоящей конференции по разоружению (декабрь 1927 года) советская делегация планировала «выступить… разоблачая и выявляя вместе с тем неделовой и лицемерный подход к проблеме разоружения буржуазных государств». А в отношении Женевского протокола предполагалось объявить о «решительно отрицательной позиции». И тем не менее СССР был вынужден на конференции заявить о присоединении к протоколу о запрете химического и бактериологического оружия.

Правительство СССР ратифицировало Женевский протокол лишь 5 апреля 1928 года, когда советский посол В.Довгалевский передал ратификационную грамоту ЦИК СССР на хранение правительству Французской Республики.

17 июня 1925 г. Подписание «Протокола о запрещении применения на войне удушливых, ядовитых или других подобных газов и бактериологических средств» (Женева, Швейцария). Советский Союз присоединился к Протоколу 2 декабря 1927 г.

2 декабря 1927 г. Присоединение Советского Союза к «Протоколу о запрещении применения на войне удушливых, ядовитых или других подобных газов и бактериологических средств».

5 апреля 1928 г. Ратификация Правительством СССР «Протокола о запрещении применения на войне удушливых, ядовитых или других подобных газов и бактериологических средств».

10 апреля 1972 г. Подписание международной «Конвенции о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия и об их уничтожении» (число подписавших — 108, в том числе СССР). После этого СССР приступил к масштабным работам по созданию новейших типов биологического оружия с использованием достижений молекулярной биологии и генетической инженерии.

26 марта 1975 г. Вступление силу международной «Конвенции о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия и об их уничтожении».

11 апреля 1992 г. Подписание Указа президента РФ № 390, согласно которому, «на территории Российской Федерации не допускается разработка и осуществление биологических программ в нарушение международной «Конвенции о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия и об их уничтожении».

12 ноября 1992 г. Постановление Правительства Российской Федерации «О государственной регистрации потенциально опасных химических и биологических веществ».

17 ноября 1992 г. Распоряжение Президента РФ «О введении контроля за экспортом из Российской Федерации возбудителей заболеваний, их генетически измененных форм и фрагментов генетического материала: которые могут быть использованы при создании бактериологического (биологического) и токсинного оружия».

Разумеется, нас, жителей XXI века, вряд ли удивят причины, по которым присоединение к Женевскому протоколу 1925 года (71) Советский Союз сопроводил оговорками, которые полностью обесценивали акт присоединения.

К сожалению, и задержка, и оговорки были связаны лишь с одним — советские власти никак не могли решить, как войти в механизм запрета бактериологического и химического оружия и в то же время активно продолжать работы по созданию этих варварских средств ведения войны.

Остается добавить, что реально СССР и США продемонстрировали прямо противоположное отношение к Женевскому протоколу (71). СССР ратифицировал документ в 1928 году и немедленно приступил к активному его нарушению. А США, чтобы иметь свободные руки и не нарушать законов, просто не ратифицировали Женевский протокол вплоть до 1975 года. Причем до ратификации президент США отказался от производства биологического и химического оружия (1969 год), а Конгресс США принял решение о поэтапном их уничтожении. Ну а Россия отказалась от оговорок к Женевскому протоколу лишь в октябре 2000 года (245) — вплоть до XXI века наш генералитет еще на что-то надеялся.

С Конвенцией 1972-го произошло то же самое.

10 апреля 1972 года Советский Союз вместе с большинством стран мира подписал международную «Конвенцию о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия и об их уничтожении» (72). С ратификацией опять не заспешили — она была осуществлена лишь 26 марта 1975 года. Вновь задержка с ратификацией документа была связана с тем, как обеспечить нахождение под «крышей» этого документа и в то же время продолжать интенсивную и даже агрессивную подготовку к наступательной войне с применением всех видов биологических средств.

Открытия военных микробиологов были глубоко засекречены и до, и после подписания и ратификации Советским Союзом этой Конвенции.

Трагические события 1979 года, когда от советского биологического оружия, предназначавшегося вероятному противнику, в Свердловске пострадали собственные граждане, показали, что наш ВБК никогда не интересовался обязательствами страны.

В 1989 году произошло то же самое. Когда сбежавший на Запад В.А.Пасечник раскрыл инфраструктуру советской биологической войны, надо было что-то делать. И в мае 1990 года М.С.Горбачев издал документ с двумя взаимно исключающими решениями. С одной стороны, он распорядился, чтобы «Биопрепарат» прекратил заниматься наступательным биологическим вооружением. С другой стороны, он же отчетливо предписал «Биопрепарату» «поддерживать все предприятия, входящие в его структуру, в мобилизационной готовности для дальнейшего производства и исследовательских работ». Иезуитство главы страны не прошло незамеченным. Во всяком случае руководитель «Вектора» в Кольцово академик Л.С.Сандахчиев и после распоряжения М.С.Горбачева спокойно продолжил строительство нового здания для выращивания патогенных вирусов на промышленной основе. Одновременно были продолжены и работы по сооружению мобильных производственных установок, с тем чтобы можно было прятать ведущиеся работы от международных инспекций (10).

Последовавшая за событиями 1972 и 1989 годов волна вранья и спекуляций побуждают вернуться и к прошлому, и к настоящему.

Строго говоря, государственные преступники, которые сознательно нарушали Конвенцию 1972 года, налицо — это министр обороны Д.Ф.Устинов, Генеральный секретарь ЦК КПСС товарищ Л.И.Брежнев, глава Главмикробиопрома В.Д.Беляев, премьер-министры А.Н.Косыгин и Н.А.Тихонов. Как видим, их достаточно много и все они отдавали приказы и директивные распоряжения. А генералы Е.И.Смирнов, В.А.Лебединский, В.И.Евстигнеев, В.И.Огарков, Ю.Т.Калинин те приказы выполняли. Выполняли истово, на пятерку.

Ныне мало кто помнит ст.67-2 УК РСФСР, а ведь именно она предусматривала ответственность упомянутых и не упомянутых обладателей руководящих кресел и генеральских лампасов за разработку, производство, приобретение, хранение, сбыт и транспортировку биологического оружия. И хотя в СССР наши защитники отечества никогда не собирались исполнять эти запреты, опасность ответственности все же была.

Новая Россия провозгласила себя правопреемницей СССР в отношении всех международных обязательств, в том числе и в отношении Конвенции 1972 года. Однако в новой России настали иные времена.

Как уже говорилось, Президент России в 1992 году одарил нас Указом, что в России будто бы «не допускается разработка и выполнение биологических программ» в области оружия — в соответствии с Конвенцией 1972 года, которую Советский Союз никогда не выполнял (154).

Однако была другая сторона медали. Трудами сохранившегося от советских времен ВБК и его лоббистов старые запреты сузились до того минимума, который уже мало кого интересовал — производства, приобретения и сбыта. Именно такой объем запретов предусмотрен ст.355 Уголовного Кодекса (УК) РФ, начавшего действовать с 1 января 1997 года. То есть Государственная Дума России приняла, Совет Федерации РФ не возразил, а Президент России 13 июня 1996 года подписал тот самый УК РФ, который начал действовать с 1 января 1997 года.

Похоже, в этом случае наши исполнительная и законодательная ветви власти продемонстрировали, что они совсем уж не ориентируются в сфере интересов страны, которой управляют. Потому что они приняли закон, противоречивший международной Конвенции 1972 года (72) — УК РФ, по которому с 1 января 1997 года жили все законопослушные гражданин России, в том числе все руководящие работники ВБК, не запрещал следующее:

1) не запрещал разработку биологического оружия,

2) не запрещал хранение ранее произведенного биологического оружия,

3) не запрещал содержания в боевой готовности промышленных цехов по выпуску биологического оружия.

Повторимся: УК РФ грозил уголовным преследованием лишь тем, кто будет признан виновным в производстве, приобретении и сбыте биологического оружия — его разработка и накопление тогда по существу разрешались.

Тех, кто интересуется экологическими и иными аспектами нас всех касающихся проблем оружия массового уничтожения, наверняка заинтересуют две статьи. Вот они:

Внимательный читатель обнаружит, что в новом УК ни обе процитированные статьи, ни какие-либо иные не содержат запрета на проведение работ по разработке таких видов оружия массового поражения, как биологическое (бактериологическое) и химическое. Как видим, армия и здесь оставила для себя щелочку для возможности продолжения разработки биологического оружия, а также для упрятывания его в свои тайные захоронки. После этого читатель по достоинству оценит дипломатические улыбки, раздаваемые Западу теми лицами, кто у нас отвечал и отвечает за исполнение конвенций по биологическому и химическому оружию — в администрации президента и в правительстве.

Не удивительно, что западные дипломаты, как и в старые советские времена, не верят в формальные заверения наших официальных представителей.

Жаль, что Нюрнбергский трибунал давно распущен, а то бы нашлась работа для серьезных международных юристов.

Закончился этот малопочтенный эпизод лишь в новом веке, а именно 19 июня 2001 года. В тот день был принят закон, на основании которого в УК РФ была, наконец, внесена норма об уголовной ответственности граждан за разработку и накопление биологического оружия (246), как это неизбежно вытекало из факта подписания Конвенции о запрещении биологического оружия еще в 1972 году (72).

Ну а в июле 2001 года случилось то, что можно было ожидать. Американская делегация в Женеве заблокировала подписание нового многостороннего соглашения об ужесточении запрета на биологическое оружие. И это решение поставило крест на семилетнем обсуждении проекта, призванного усилить Конвенцию о запрещении биологического оружия 1972 года (72). Представители администрации Буша заявили, что 37 пунктов документа неприемлемы для США — их принятие поставило бы под угрозу как национальную безопасность страны, так и конфиденциальность деловой информации. Оказалось также, что и дальнейшая переработка 210-страничного текста соглашения вряд ли может привести к удовлетворительному для США результату. Поскольку договор принимается консенсусом, так был фактически закрыт проект, с которым уже согласились остальные 55 стран — участниц переговоров (247).

А Россия по прошествии после 1972 года 30 лет даже вроде бы стала исполнять.