Книга: Интернет животных. Новый диалог между человеком и природой

Новый язык человека и животного

Идея идеи – тюрьма, и сбежать из нее удастся только путем изобретения нового языка, способного преодолеть расстояние и создать близость. Новое отношение к животному – что это? Прежде всего – эмоциональное отношение. Идея близости определяет структуру интернета животных. Раньше наблюдать за поведением зверей можно было только находясь поблизости от них. Сегодня техника допускает глобальный мониторинг, глобальную близость. Эта близость основывается на собранных данных, но в смысле языка и речи она пока не структурирована. Кажется даже, что она произвольна и абстрактна. Знать о том, где в данный момент находится животное – хорошо, но это еще не означает ощущения близости к нему. Чтобы запустить в действие этот процесс сближения независимо от данных, требуется индивидуализация животных. Данные о животном должны приобрести форму его жизненной истории, его судьбы, взлетов и падений, светлых и мрачных минут. И тогда животное превратится в собеседника, ибо к нему можно будет обратиться с вопросом и получить ответ. Бытийное пространство также станет и речевым.

В речевом пространстве осуществляется древняя мечта человека, а именно – умение говорить на одном языке с животными. Конечно, мы и без того можем более или менее понимать друг друга, особенно это касается домашних животных, входящих в наше сообщество. Но по-настоящему вести с ними разговор мы не способны. С помощью системы знаков нам удается создать некую общность с высокоразвитыми домашними животными – например, собаками. По их поведению мы понимаем, что они реагируют на наши знаки, слушаются нас или, наоборот, отказываются выполнять наше желание или приказ. Но это не является, даже не напоминает обмен сообщениями сознательного содержания. Это скорее довольно сложные, с трудом освоенные, заново повторяемые попытки услужливо ответить на самый простой сигнал. К тому же этот вид коммуникации одномерен: обычно он идет от человека – к животному, а не наоборот.

Точно так же мы в состоянии понаблюдать за системой знаков, с помощью которой животные общаются друг с другом, и поразмышлять об их «языке», отразившемся в этой системе, за пением китов или за танцами пчел. Но мы не сумеем заговорить на их языке, хотя он обладает удивительной выразительностью. Мы не знаем, мы можем только предполагать, насколько удален этот язык от нашей собственной языковой системы. Знаки, с помощью которых животные понимают друг друга, не имеют сходства со знаками, с помощью которых мы пытаемся вступить с ними в контакт. Мироздание явно распадается не только на два речевых пространства, но и на две не связанных между собой речевых зоны.

Неспособность подлинного обмена или общения с животными мы воспринимаем как недостаток. А сами животные? Мы можем только строить предположения. Нельзя исключить, что животные хотят сказать нам больше, чем могут. По крайней мере такое впечатление складывается из наблюдений за собаками, когда они вроде бы и хотят приблизиться к человеку, но не обладают достаточными речевыми способностями, чтобы сообщить об этом своем желании. Они просят корма? Ласки? Внимания? Или предупреждают нас о чем-то? Как часто хозяин собаки не может догадаться, о чем хочет сообщить его питомец; или наоборот – он воображает, будто превосходно знает свою собаку и каждое ее движение. Вот это и напоминает нам о трещине мироздания, об отходе человека от собственных истоков. А ведь и правда: в библейской истории человека и животное объединял, хотя бы в раю, общий язык. Как бы иначе змий обратился к Адаму и Еве с целью их соблазнить? Итак, утрата общего языка есть признак утраты естественного состояния.

Отсюда во всех культурах и зарождается мечта человека понимать животных и говорить на их языке. Эта мечта – тоже форма биофилии, а вот жажда властвовать над домашним животным и командовать им – явный признак биофобии. Сюжетами про людей, владеющих языком животных, пронизана вся история культуры, начиная от царя Соломона и далеко не заканчивая доктором Дулиттлом. В античных мифах это качество свидетельствует о богоравной мудрости и способности к суждению, сегодня оно обладает аурой тайного эзотерического знания. И во всех культурных констелляциях это признак того, что человек признает в звере другого по сути. Того, на кого ориентировано все его существование, к кому он ищет индивидуальный подход. Этому желанию противостоит мышление на уровне видов, во многом определившее наше воспитание и отрицающее все формы индивидуализации диких животных как «очеловечивание». Понятие «очеловечивание» имеет антропоцентрический смысл, а тем самым искажает отношения животного и человека. «Биотопное мышление», которое стало логическим продолжением мышления на уровне видов, в течение нескольких десятилетий считалось преодолением «ненаучных», очеловечивающих животных представлений. Здесь скрывается убеждение, что отмена антропоцентрической перспективы обеспечила бы животных свободой и автономией по отношению к человеку. Но все произошло, так сказать, с точностью до наоборот. Животные все чаще оказывались вне игры, исчезали из поля зрения человека.

Что переживает, точнее – что чувствует вот эта конкретная ласточка, попавшая в ураган? Если мы можем ответить на данный вопрос, значит мы ведем речь о конкретной персоне, о животном в Сети, с которым возможна связь. Но как же появляется в Сети такая персона – дикое животное, обладающее собственной биографией и готовое к диалогу с нами? Самое начало – это необработанные данные, которые поступают через передатчики от оснащенных ими животных, в том числе и данные об их физическом состоянии. Анализ этих данных – например, сердцебиения, кровяного давления – позволяет сделать выводы о поведении животного в той или иной ситуации. Понимание когнитивного внутреннего состояния дикого животного означает признание его субъективного внутреннего мира. Понимание соотношения между внутренним состоянием животного и внешней ситуацией, в какой оно находится, позволяет оценить его поведение в условиях дикой природы, его способность принять решение. «Модель поведения животных позволяет нам понять, как они думают и какие решения могут принять в конкретной ситуации», – говорит Мартин Викельски.

В чередовании этих конкретных ситуаций складывается полноценная личность и характер. Все животные в сходных ситуациях принимают разные решения и ведут себя по-разному. Полученные сведения обо всех возникающих ситуациях складываются в биографию, даже если у животного есть только номер вместо клички. Например, об аисте №?2539 мы знаем, что он родился 7 июня 2012 года, выбрал для гнездования Даннефельд, получил передатчик в Радольфцелле, осенью 2012 года попал в песчаную бурю в Марокко и почти ослеп, но все-таки приземлился, а юная марокканка в Эррашидии за ним старательно ухаживала, однако 14 ноября 2012 года он умер.

Персонализация такого рода создает совершенно новые ситуации в отношениях между людьми и животными, особенно это касается так называемых проблемных видов. В национальном парке Йеллоустоун так произошло с волком, удостоившимся некролога в газете The New York Times. В декабре 2012 года волка №?832F пристрелили за пределами парка. Кстати сказать, именно тогда в штате Вайоминг разрешили отстрел волков. Но это не остановило поток возмущенных звонков, эмоциональных постов и грубых онлайн-комментариев⁸⁴. Потому что волк №?832F, то есть самка, возглавлявшая стаю Lamar Canyon Pack, носила ошейник ценой 4 тысячи долларов и за каждым ее шагом можно было проследить. Кстати, о ее биографии имеются довольно подробные сведения в интернете. Американской общественности была известна не только она сама, но вся ее родня, вся стая, все ее детеныши, все ее хищные охотничьи привычки. Короче говоря, волчица №?832F была вполне общественной персоной. А вскоре она стала самой знаменитой из волков на свете. Стая, которую она возглавляла, редко покидала пределы национального парка Йеллоустоун, как об этом сообщают GPS-передатчики. Но в тот раз под предводительством №?832F именно это и произошло, и закончилось печально. Газета The New York Times воспользовалась случаем, чтобы разместить статью про волков в Йеллоустоуне на передовице⁸⁵. Вот так №?832F стала VIP – Very Important Person, очень важной персоной, то есть VIA – Very Important Animal, очень важным животным.

И еще один американский волк сделал недавно карьеру в интернете⁸⁶. Вот заголовок The Washington Post от 8 июня 2014 года: «Одинокий волк обрел новых спутников, надежных друзей и чуточку охраны»⁸⁷. Так безвестному дотоле дикому зверю удалось засветиться на титульной странице центральной газеты. Волк OR-7 родился весной 2009 года на северо-востоке штата Орегон, а в 2011 году получил GPS-ошейник. В сентябре 2011 года OR-7, распрощавшись со своей стаей, двинулся в путь и преодолел более двух тысяч миль от Орегона до Северной Калифорнии, чтобы обрести собственную территорию и самку. Его называли бродячим волком, the wandering wolf, и история его заслуживает внимания во всех отношениях. Во-первых, волки обычно охотятся стаями. Волк, годами выступающий в одиночку, непременно силен и опытен, иначе он не смог бы найти добычу. На пути OR-7 обнаруживали обглоданные кости лосей. Фотоловушки засвидетельствовали, что хищнику действительно удалось найти самку, волчицу с темной шерстью. Ни один из снимков не запечатлел двух волков вместе, всегда – одного за другим, из чего можно заключить, что они стали парой не сразу. Жизненная история волка OR-7, пока еще не завершенная, стала сюжетом для короткометражки, где речь как раз и идет о личности этого зверя⁸⁸. Вот и прекрасно. Потому что волки не так давно стали возвращаться в Калифорнию. Последнего пристрелили в 1924 году. Правда, калифорнийские фермеры совсем не рады прибытию волка OR-7. Ассоциация скотоводов Калифорнии (California Cattlemen’s Association) во всех государственных органах высказалась против охраны волков на своей территории. Конфликт пока еще не разрешился. Закончится он либо в суде, либо в государственной администрации, но все это под вопросом, поскольку калифорнийские леса густы, да и оружия в этой местности хватает. Отпугнуть стрелка может только то, что волк OR-7 – известная личность, а сведения о его жизни, поступая через GPS-передатчик, сразу становятся достоянием общественности.

Однако связь между нью-йоркской домохозяйкой, которая выводит свою собачку чихуахуа на поводке прогуляться по улочкам Манхэттена, и завшивевшим, грязным волком OR-7 требует чего-то большего, нежели просто данных, пусть и субъективированных. С уровнем сахара в крови гигантской галапагосской черепахи особо не поговоришь. Одних только данных не хватит для того, чтобы развеять предубеждения. Для этого требуется сопереживание событиям. И волк, и черепаха нуждаются в историях, которым человек может посочувствовать. Звери вернутся в культурное пространство человека, рассказывая о самих себе, представляя ему собственные биографии. Так, биография белой акулы Sicklefin (самец, вес – 782 кг, длина – 4 м), с которой легко познакомиться в реальном времени на дисплее, не является вымыслом. Это отражение действительности, можете сами проверить, только сначала установите приложение Shark Net.

Но для полноты ощущений при новой встрече с животным миром нужны качественные картинки и звук. Чтобы прочувствовать жизнь зверя в его естественном окружении, человеку надо погрузиться вместе с горбатыми китами в темные глубины океана, вместе с соколом молниеносно броситься на его жертву, вместе с орлом взмыть над вершинами Альп. Все эти картинки уже подготовили исследователи, оснастив животных крошечными видеокамерами и поделившись с нами на «Ютьюбе» впечатляющей съемкой⁸⁹. В результате возникает совершенно новая форма сопереживания, и мир видится нам с точки зрения животных⁹⁰. Эта новая форма сопереживания, как бы накладываясь на биографию животного, создавая второй ее уровень, знакомит нас и с его бытийным пространством. Делает это пространство поистине пространным.

Множество подобных историй о конкретных животных уже выложено в Сети. Например, в «Дневнике аиста» NABU⁹¹, или в сюжетах о миграции морских черепах и белоголовых орланов, опубликованных в журнале National Geographic на основе данных Movebank⁹². Конечно, публикация подобных сюжетов еще только началась, но там, где эти методы признаны, возникают удивительные отношения между человеком и животным, отдельными особями. Многие дали комментарии к «Дневнику аиста». Страница в «Фейсбуке», посвященная лесным ибисам, посещается особенно активно. В первую очередь потому, что блог ибисов пополняют фотографии и всяческие заметки тех, кто постоянно наблюдает за этой птицей и, встречая ее на пути, описывает эти встречи.

Из сказанного выше ясно, что рассказы о животных не должны становиться прерогативой одного автора или редактора, который сводит воедино полученные данные, превращая их в беллетристику. Опции социального интернета предполагают возможность краудсорсинга. Возможно, история о животном должна создаваться несколькими людьми, причем те, кто воочию его видел и поделился своими наблюдениями, станут соавторами. У такого коллективного рассказа о биографии животного есть целых три преимущества, три позитивных аспекта. Во-первых, рассказанная история будет объективна. Во-вторых, она окажется отличной мотивировкой для тех, кто интересуется животными и хочет с ними познакомиться поближе. В-третьих, таким способом создается сообщество людей. В будущем появятся и технологии, которые позволят животным высказываться в интернете самостоятельно, то есть без человеческой помощи. При этом позиция животного будет подкреплена данными о его местонахождении, о типе его ареала, о погоде в тех местах. Кроме того, можно будет сравнить место, где находится животное, с привычными для него территориями и на этом основании заключить, далеко ли оно от дома. Специальный модуль для генерирования текстовых сообщений на основании имеющихся данных даст описание особенного дня из жизни красного коршуна (Milvus milvus)⁹³.

Кстати, этим поэтичным коршунам не присваивают номера, им дают персональные имена. Вот как их зовут: Wyvis, Moray, Millie, Ussie. Вообще-то ученые пока стараются избегать личных имен, чтобы не волноваться понапрасну. Они используют комбинации из букв и цифр. Но это половинчатое решение. Имя – дело нешуточное. Только вместе с присвоением имени жизнь вольного зверя превращается в судьбу, которой мы способны сочувствовать. Только так животное идентифицируется нами как самостоятельное существо.

Вот, например, Толоса, живущая в Словении пятилетняя бурая медведица⁹⁴. Биография Толосы известна нам как никакая другая на свете. Потому что в течение целого октября 2013 года она носила ошейник со встроенным GPS-передатчиком и видеокамерой. Эти устройства запечатлели повседневную жизнь медведицы с ее собственной точки зрения. В ходе всего месяца, каждый час в течение пяти минут, записывался материал. Ученые из университета Тулузы специально выбрали для своего эксперимента самку, потому что медведи-самцы считаются более агрессивными. Ранее словенские исследователи обладали лишь приблизительными сведениями о том, как Толоса живет в природном парке. На основании записей они сделали вывод о том, что днем медведица по большей части отдыхает, зато ночью она активна. А ведь вообще-то бурые медведи бодры именно днем! Однако в данном регионе, населенном людьми, они изменяют свой ритм, чтобы избежать контактов. Съемка обнаружила такие особенности в поведении медведицы, о каких никто и не подозревал. Например, Толоса охотно подрывает деревья с корнем. Зоологи по-разному это интерпретировали. В частности предполагали, что медведица просто развлекается, как говорят – тренируется. Съемку показали в Тулузском музее на большом экране, вскоре она попала и в интернет. Здесь была представлена обычная жизнь медведя, и тем самым данное животное лишилось мифологических черт. Французским зрителям предлагалось взглянуть на него по-новому, проявить толерантность. Ведь и во французских Пиренеях нередки конфликты между хищниками и людьми.

Получается, что от «очеловечивания» выигрывает и экология тоже. Йозеф Рейхольц предрекает, что интернет животных станет шагом вперед в деле охраны природы, в самой ангажированности людей. Его тезис гласит: к действию готов только тот, кто эмоционально небезразличен. А точнее: «Девиз “Назад к природе!” заводит в тупик, хотя и следует проявить к ней больше внимания и участия. Но призывы ничего не дают. Этому научил нас опыт. Единственное, что имеет смысл, – это сопереживание. А уж каким образом оно происходит, решающей роли не играет. Если интернет с его поистине безграничными возможностями позволяет нам расширить контакт с природой, то я могу это только приветствовать. Это лучше, чем все наши способы охраны природы, будто нарочно отдаляющие от нее человека, рассматривая природу как помеху и бремя. Кто хотя бы цифровым способом испытывает какие-то чувства к животным, тот и в реальности захочет этого больше, чем все остальные люди, отделенные от природы постановлениями об ее охране»⁹⁵.

Такие животные – это уже не статисты от экологии, не абстрактные цифры и не безликие представители вида, это существа из плоти и крови, чье присутствие требует от нас сострадания. Животное становится нам ближе, поскольку мы на примере любого индивидуума неожиданно начинаем понимать все проблемы того вида, к какому он относится. Так отдельно взятый индивид становится посланником – ради того, чтобы осуществили, наконец, меры по охране всего вида. Что и произошло, например, с волком №?832F. Когда его застрелили, National Wolfwatcher Coalition начала кампанию по сбору средств на исследование волков и провела ее довольно успешно.

Похожий случай произошел и в Германии. Волки, оснащенные передатчиками, открывают для нас экологическое мышление. Батен, отвечающий в NABU именно за волков, подводит первый позитивный баланс: «Общее экологическое образование улучшилось за счет использования возможностей интернета. Экологические принципы лучше усваиваются, поскольку становится известна жизнь конкретных зверей». Предположения Батена подтверждаются. Когда пару лет назад в Вестервальде нелегально подстрелили волка, фото убитого зверя распространились в «Фейсбуке» со скоростью света. СМИ также использовали эти снимки, и всеобщее возмущение привело к тому, что охотника лишили лицензии.