Книга: Жизнь насекомых. Рассказы энтомолога

Звуковой прибор

Звуковой прибор

У насекомых нет ни легких, ни голосовых связок. Они не могут издавать звуки горлом: нет самого горла. Среди насекомых не найдешь певцов, но среди них есть прекрасные музыканты. Скрипка и цимбалы — вот их инструменты, и они звучали на земле задолго до появления человека.

Различные жуки издают те или иные скрипящие звуки. Некоторые жуки усачи, они же дровосеки, скрипят, двигая кольцом переднегруди и задевая его краем край следующего кольца. Мраморный хрущ трет краями надкрылий спинную сторону последнего брюшного кольца. Эти звуки мало музыкальны: скрип, скорее даже скрежет, сухой и отрывистый.

Скрипачи и цимбалисты — вот кто подлинные музыканты. Они появились раньше скрипунов, опередили жуков, перепончатокрылых и бабочек. Настоящие музыканты среди насекомых принадлежат к цикадам и прямокрылым. Кузнечики, сверчки и цикады... Они звенели и стрекотали еще в те времена, когда только шорох листьев и гул ветра нарушали тишину первобытных зарослей.

Кузнечик занимает видное место в оркестре насекомых. Только одно из прямокрылых превосходит его — это сверчок. Послушаем раньше всего бледнолобого кузнечика. Этот африканец не встречается во Франции севернее Лангедока и Прованса, он — южанин. Его концерт начинается сухим и пронзительным, почти металлическим треском. Начинаясь рядом отдельных ударов «тик-тик» с большими промежутками, его песня постепенно усиливается, звуки переходят в быстрое бряцание. В финале металлическая нота заглушается, музыка превращается в простой шумящий шелест: «фррр-фррр-фррр-фррр...». Часами чередуются строфы и перерывы, и в тихую погоду музыка слышна во всей ее полноте на расстоянии двух десятков шагов. Это немного: песни цикады и сверчка гораздо сильнее.

Каковы музыкальные инструменты кузнечика?

В основании его надкрылья расширены, и здесь видна плоская треугольная впадинка. Левое надкрылье заходит на правое и в состоянии покоя полностью прикрывает его музыкальный прибор. Наиболее заметная и давно известная часть этого прибора называется «зеркальцем». Это тонкая перепонка, натянутая в овальной рамке. Можно было бы сравнить эту нежную пленку с кожей барабана, но она звучит без ударов по ней. Когда кузнечик стрекочет, ничто не соприкасается с зеркальцем. Оно колеблется, дрожит, но движения эти вызваны иными причинами. Его рамка вытянута у основного внутреннего угла в тупой и широкий зубец со складкой по краю. Эта складка плотнее других жилок и выдается более резко, чем они. Я буду называть эту складку теркой.

От этой терки и идут колебания, вызывающие звучание зеркальца. Остальная часть музыкального инструмента — двигательный прибор, своего рода смычок. На левом надкрылье находится пот перечный, немного косой валик. От остальных жилок он отличается, на первый взгляд, только большей плотностью. Но рассмотрев в лупу нижнюю сторону этого валика, видишь, что это не просто жилка, а превосходный смычок. Он имеет форму согнутого веретена и по всей длине изрезан наискось небольшими зазубринками, очень ровными и твердыми.

Легко выяснить способ применения этого инструмента. Нужно слегка приподнять у мертвого кузнечика плоскую закраину обоих надкрылий, чтобы придать им то положение, которые они занимают во время стрекотания. Тогда видно, что смычок цепляет своими зубьями за терку. Приноровившись правильно двигать надкрыльями, заставишь стрекотать мертвого кузнечика.

В устройстве музыкального инструмента бледнолобого кузнечика нет ничего таинственного. Зубчатый смычок левого надкрылья — двигатель, терка правого надкрылья — точка, откуда идут колебания. Натянутая перепонка зеркальца — резонатор, вибрирующий при ударах смычка о край рамки.

Примерно таково же устройство звукового аппарата и у других кузнечиков. Самый знаменитый из них — зеленый кузнечик. Этого музыканта можно услышать поздно вечером в июле и в августе. Его музыка напоминает быстрый шум прялки, сопровождаемый нежными, едва различимыми металлическими звуками. Брюшко дрожит и отбивает такт. Его бедная музыка не выдерживает сравнения с музыкой сверчка.

Еще беднее музыка двух небольших кузнечиков — скачков. Скачок серый и скачок средний во множестве водятся в траве на теплых каменистых местах. Оба эти пузатые певца живут у меня в садке. Когда палящее солнце освещает окно, на котором стоит садок, показываются скачки. Они сыты: наелись зеленых семян птичьего проса, а также дичи. Большинство лежит на солнечных местах, на брюшке или на боку, вытянув длинные задние ноги. Часами они лежат так, переваривая пищу и подремывая. Некоторые из них поют. Жалкая песня!

У скачка среднего чередуются строфы и паузы, раздаются очень быстрые звуки «фррр». Песня скачка серого состоит из отдельных ударов смычка. Она немного похожа на песню сверчка, но с более хриплой, а главное более глухой ноткой. У обоих звуки так слабы, что певца едва слышишь на расстоянии двух метров. И для такой слабой музыки оба кузнечика имеют терку, зеркальце и смычок. На смычке серого скачка я насчитываю до сорока зазубрин, а на смычке среднего — до восьмидесяти. Но ни у одного из обладающих большими крыльями кузнечиков я не нахожу никаких усовершенствований в устройстве их музыкального инструмента. Все, начиная от бледнолобого кузнечика и кончая маленькими скачками и пластинокрылами, колеблют зубцами смычка рамку вибрирующего зеркальца. Все они левши, со смычком на левом надкрылье и зеркальцем — на правом. И у всех у них музыка слабая, порой едва уловимая.

Только одному из кузнечиков удалось достичь большей силы звука при том же инструменте, измененном лишь в мелочах. Это живущая в виноградниках эфиппигера — дичь, за которой охотится лангедокский сфекс.

Крыльев у эфиппигеры нет, а надкрылья сильно уменьшены и превратились в две вогнутые чешуи, изящно гофрированные и вложенные одна в другую. Эфиппигера скрывает свой музыкальный инструмент как бы под сводом, который образуется из переднеспинки, похожей по форме на седло. Левая чешуя лежит сверху, как и полагается левому надкрылью. На ее нижней стороне находится зубчатый смычок. В лупу я различил на нем восемьдесят поперечных зазубрин. Таких резких зазубрин нет ни у одного кузнечика. Правая чешуя лежит снизу, на вершине ее свода — зеркальце, окруженное крепкой жилкой-рамкой. Этому прибору недостает резонатора, чтобы сделаться очень звучным инструментом. Протяжное, жалобное «чи-и-и-и, чи-и-и-и» или «тши-и-и-и, тши-и-и-и» слышно еще дальше, чем удары проворного смычка бледнолобого кузнечика.

Потревоженные эфиппигеры тотчас же замолкают. Этим они сбивают с пути разыскивающих их по звуку врагов. Но схваченные, они часто принимаются стрекотать снова. Теперь это беспорядочные удары смычка, и такая музыка не говорит об удовольствии: она выражает страх.

У эфиппигеры есть одна особенность: звуковым прибором обладают не только самцы, но и самки. Обычно самка кузнечиков немая, у нее нет даже признаков зеркальца и смычка. Эфиппигера — исключение. Звуковой прибор самки в общем похож на инструмент самца, но различие между ними есть. Самец — левша, у него действует левое надкрылье, так как смычок находится именно на нем. Самка бренчит правым, нижним надкрыльем и лишена зеркальца. Оно заменено у нее колпачком, расположенным в центре чешуи и пересеченным жилкой с очень тонкими зазубринками. На левой чешуе также есть колпачок, гладкий сверху, а на нижней стороне с двумя сходящимися жилками, из которых главная слегка морщинистая с краю. Колпачки вложены один в другой, зазубренная жилка (смычок) трет наискось морщинистую жилку правой чешуи, и оба колпачка дрожат. Вибрирующая часть у самки двойная, но она грубая и не может дать богатых звуков. Сухое пение самки звучит жалобнее, чем у самца.

Для чего нужен кузнечикам их звуковой аппарат? Я не стану отрицать его значения при ухаживаниях за самкой. Но его главное назначение не в этом. Насекомое пользуется им, лежа с полным желудком, как бы выражая свое довольство. Зеленый кузнечик стрекочет и после свадеб. Он истощен, чуть жив и все же стрекочет. Поет до того дня, пока его исчезающие силы не угаснут совсем.

В жизни есть радости, есть и неприятности. Некоторые наблюдатели говорят, что протяжной музыкой эфиппигера возвещает о часах своего благоденствия. Схожим, но несколько измененным звуком она встречает и минуты страха. Самка виноградной эфиппигеры не отстает от самца. Она ликует и жалуется посредством двух цимбал другого образца.