Книга: Двуликий Янус. Спорт как социальный феномен. Сущность и онтологические основания

Концепция спортизации физического воспитания

Концепция спортизации физического воспитания

В 1995 г. на базе Российской государственной академии физической культуры (РГАФК, ныне – РГУФКСМиТ) Российская академия образования (РАО) сформировала Проблемный научный совет по физической культуре (ПНС). В 1998 г. ПНС в качестве наиболее актуальной, стратегически важной задачи определил «разработку концептуальных основ теории и методики физического воспитания, формирования физической культуры подрастающего поколения» [см.: Л. И. Лубышева, В. А. Романович, 2011; с. 7]. Такой теоретико-методологической основой стала концепция спортизации физического воспитания В. К. Бальсевича и Л. И. Лубышевой, заявленная ещё в 1993 г. в статье «Конверсия высоких технологий спортивной подготовки как актуальное направление совершенствования физического воспитания и спорта для всех» [см.: В. К. Бальсевич, 1993; с. 21–23].

Концепция спортизации физического воспитания в первом (да, впрочем, и в последнем) приближении глубоко научно продумана, базируется на тщательном и довольно полном анализе тенденций изменения ситуации со сферой физического воспитания во всем мире. Так же плотно концепция спортизации учитывает динамику эволюции программного обеспечения отечественного процесса физического воспитания и отражающего его учебного курса (курсов) по дисциплине «физическая культура».

Соглашаясь с исходными посылками, базовой аргументацией авторов-разработчиков рассматриваемой концепции, мы расходимся с ними в общем понимании феноменов физического воспитания, спорта, тренировки.

Рассмотрим приводимые сторонниками спортизации аргументы. Начнём с анализа организации и содержания физического воспитания в школах за рубежом. Наряду с четко выделяемой традицией спортизации физического воспитания констатируются факты снижения статуса учебной дисциплины «физическая культура», сокращение часов, отпущенных на её освоение. Называются различные причины указанных тенденций:

– нехватка специалистов по физической культуре;

– приравнивание её ко времени игры и отдыха;

– отсутствие минимального материально-технического обеспечения;

– тормозящее влияние религиозных и культурных традиций;

– сведение к проблемам здоровья и гигиены;

– отданная на откуп учащимся избирательность физической культуры как учебной дисциплины;

– нежелание властей обеспечить централизованное и постоянное бюджетное финансирование;

– поощрение активного образа жизни за счет внешних ресурсов в целях снижения затрат;

– доминирование ориентации на спортивные виды.

Заметим, что многие из указанных причин (особенно ориентация на спорт) в зарубежных странах трактуются, наоборот, в качестве методов и моделей вывода физического воспитания из полосы затянувшегося и углубляющегося кризиса. Однако все эти попытки не дают сколько-нибудь ощутимого положительного результата. Кризис в сфере физического воспитания продолжает углубляться. Он прежде всего выражается во всё увеличивающемся проценте детей и подростков, освобождённых или попросту отлынивающих от занятий физкультурой [см.: Л. И. Лубышева, В. А. Романович, 2011; с. 25–26]. Если на этом фоне программа спортизации школьников и выглядит панацеей, то на самом деле таковой даже близко не является.

Возникает риторический вопрос: «Стоит ли идти “на поводу” у зарубежной, особо отметим, неудачной профильной практики и перенимать её малоэффективные стратегии?». Ответ становится очевидным не только при элементарном соотнесении фактов в их логической последовательности, но и при четком осознании главного факта. Зарубежные специалисты в процессе демократизации и гуманизации образования утратили ясность понимания социального назначения физического воспитания, растеряли его философско-идеологические основания, забыли его главную, стратегическую задачу, подменив последнюю мелкими, «пожарными» мероприятиями тактического характера.

Обратимся ко второму аргументу сторонников спортизации, к краткому анализу эволюции нашего отечественного программного обеспечения физического воспитания, но с одной существенной разницей: те моменты, которые абстрактно-гуманистическая педагогика третирует как недочеты и минусы, мы будем интерпретировать в качестве достоинств и плюсов.

Выше уже говорилось о том, что в 1918 г. в советской России был подписан декрет «Об обязательном обучении военному искусству», создано Главное управление всеобщего военного обучения и формирования резервных частей Красной Армии (Всевобуч). При нём организован отдел физического развития и спорта, отвечающий за физическую подготовку красноармейцев, гражданского населения, допризывников.

На основе деятельности Всевобуча в 20-е годы развивалось движение за ликвидацию «физкультурной неграмотности», органично дополнявшее деятельность Пролеткульта.

В 1927 г. «в свет» выходит базовая программа по физической культуре. Никаких сомнений не вызывает конкретная гражданская трудовая и военно-политическая ориентация подаваемых ею в общем виде задач: укрепление здоровья учащихся, формирование надлежащих двигательных качеств и навыков, воспитание морально-волевых качеств. Чтобы согласиться с этим, достаточно честно ответить на вопрос о том, для кого в первую очередь естественны так называемые «естественные виды движений»: бег, метание, балансирование, сопротивления, висы, упоры, лазанье, плавание, бег на лыжах и коньках, подвижные игры, даже пляски с их сложной координацией и энергетикой. Не менее показателен прикладной (военно-трудовой) характер ситуативного формирования санитарно-гигиенических навыков.

Программы 1932 и 1933 гг. утверждают формы и содержание уроков по физической культуре, планирование и контроль за усвоением школьного учебного материала. Иными словами, доводится до приемлемой кондиции методика подачи последнего.

В середине 30-х годов, когда страна окончательно встала на рельсы мирного строительства, в школьную физическую культуру всё активнее проникают спортивные элементы. Тогда это было понятно и оправдано: начинали создаваться детские спортивные школы.

В 1939 г. школьные программы, в том числе по физической культуре, вновь принимают явный прикладной военно-политический характер.

Для программы 1942 г. характерно единство военной подготовки и физического воспитания, что явствует и из её разделов по огневой, строевой, физической, топографической подготовке. Также это следует из факта исключения из программы упражнений на гимнастических снарядах, вторично (первый раз ещё до 1917 г.) признанных неэффективными. Теперь уже в отработанных формах и условиях школьного урока.

После войны «физическая культура» – всеобщий обязательный учебный предмет в школах, выполняющий связанную с последствиями войны задачу восстановления и укрепления подорванного здоровья детей. Вот в каком контексте ставился вопрос о здоровьесберегающих методиках физической культуры.

Опыт прошедшей войны учитывает и программа 1947 г., в которую, помимо прочего, вошли прыжки с высоты, в высоту, в длину с места и с разбега, метание в цель и на дальность, единоборства, лазанье, переноска грузов, акробатика. Причём всё это описывается с учетом психофизиологических возрастных особенностей детей и подростков.

В 50–70-е годы прошлого столетия в ходе возврата страны на рельсы мирной жизни в сфере физического воспитания вновь усиливаются стремление и тенденция к его спортизации, вплоть до постановки в программе 1975 г. задачи формирования организаторских навыков по судейству спортивными соревнованиями. Хотя в 1977 г., как свидетельствуют факты очередного исключения сложных гимнастических упражнений, сокращения материала по баскетболу, ручному мячу, единоборству, спортивная эйфория, несомненно, ослабла и возобладал более трезвый подход (какими бы соображениями он не был вызван).

Зато в 1983 г. новая программа по физической культуре демонстрирует праздник пацифистских настроений и абстрактного гуманизма. Без конкретной, прикладной, практической ориентации «зависают в воздухе» призывы укреплять здоровье, воспитывать высокие моральные и нравственные качества (не говоря уже о том, что мораль и нравственность суть одно и то же), обучать жизненно важным умениям, развивать основные двигательные качества. Интересно, применительно к чему? И это понятно: Игры Олимпиады 1980 г. в Москве, международные фестивали молодежи и студентов, спартакиады – одним словом, благодушие. Благодушие мирного, «застойного» периода. Однако наряду с этим декларируются акценты на усиление физической подготовленности, повышение моторной плотности уроков, исключение сложных технических и тактических игровых, легкоатлетических, гимнастических элементов. Становится ясно, что назревают серьезные противоречия между прикладными, спортивными и абстрактно-гуманистическими тенденциями в сфере физического воспитания.

Реформа школы 1984 г. ставит вопрос о необходимости организации ежедневных занятий физической культурой (закон от 1 сентября 1985 г.). Программа по физической культуре делится на 4 части. С одной стороны, ставится задача повысить моторную плотность уроков и усложнить учебные нормативы – тесты, с другой – насытить учебную и внеучебную жизнедеятельность школьников малыми формами физической активности. В профильной сфере зреет противоречие между интенсивными и экстенсивными методами обучения и воспитания, более того, между абстрактной, поверхностной идеологизацией и серьезным научно-педагогическим и психофизиологическим обеспечением физического воспитания.

В 1986 г. комплексная программа по физической культуре подвергается коррекции, вновь возвращающей ей военно-прикладное звучание. Вряд ли здесь обошлось без опыта войны в Афганистане. Хотя это никак не афишируется, но ясно читается при правильной интерпретации следующих моментов:

– упор на укрепление здоровья и подготовку юного поколения к труду и защите Родины;

– проведение конкретных тестов для оценки степени повышения двигательной подготовленности (кроссовая подготовка для младших, уточнение беговых дистанций для V–VIII классов, определение типовой полосы препятствий для военно-прикладной подготовки в старших классах);

– автономизация раздела «Профессионально-прикладной физической подготовки»;

– доработка внеклассной туристической секции.

К сожалению, процесс нормализации ситуации с физическим воспитанием был кратким. С начала 1990-х гг. начинают тотально пересматриваться целевые установки и концептуальные идеи программ по физической культуре. Они постепенно принимают вид того идейно-содержательного конгломерата, который ныне существует за рубежом [см. там же, с. 23–24]. Всё это называется «повернуться лицом к ребенку».

Подводя итог краткому обзору материалов, представленных в работе Л. И. Лубышевой и В. А. Романович, но концептуально иначе интерпретированному нами, остановимся на двух стратегически важных моментах.

Первый момент касается жесткой связи тренировочной технологии со спортивной деятельностью. Мы согласны с тем, что технология тренировки выступает на сегодняшний день наиболее разработанной в сфере физического воспитания. Вот только вряд ли, как показывает глобальный анализ мировой истории физического воспитания и спорта, а также локальный анализ вышеизложенного материала, систему тренировки следует связывать только со спортом.

Тренировка всегда составляла основу и спорта и физического воспитания, тем не менее имевших изначально и сохраняющих в современных условиях отличия и специфику как по назначению, так и по деятельностному содержанию. Поэтому нельзя растворять друг в друге, смешивать между собой выполняющие разные задачи физическое воспитание и спорт. Поэтому спортизация физического воспитания как конверсия высоких спортивных технологий идеологически и стратегически, на наш взгляд, неверна, хотя история и современность демонстрируют устойчивую тенденцию диффузии физического воспитания и спорта. Именно данная тенденция означает факт спортизации физического воспитания, но не в современных условиях, а на протяжении нескольких веков исторического развития. Именно такая спортизация носит органичный, исторически первичный характер социально-онтологического процесса. Концепция же современной спортизации, выступая отчасти данью политической конъюнктуре, искажает основания указанного социально-онтологического феномена.