Книга: Двуликий Янус. Спорт как социальный феномен. Сущность и онтологические основания

Физическая культура в Древней Греции

Физическая культура в Древней Греции

Известный отечественный философ спорта В.И. Столяров в своих многочисленных работах определяет спорт как совокупность различных (разнообразных) видов (форм) условного игрового соперничества [Столяров В.И., 2005–2014]. Естественно, мы приводим здесь не всё, а лишь часть данного им объемного и обстоятельного определения, рожденного в многолетней дискуссии со сторонниками соревновательного подхода [Матвеев Л.П., 2005; Визитей Н.Н., 2009, 2011; др.]. Однако именно эта, указанная выше корневая основа определения спорта для нас принципиально важна. Попробуем объяснить суть такой степени важности. Историк физической культуры и спорта Б.Р. Голощапов пишет: «Изучение древнегреческой культуры, и физической в том числе, новые данные о сравнительной этнологии и обычаях других наций сформировали убеждение, что элемент соперничества (и в двигательной деятельности в том числе) является универсальным компонентом антропологии человека. Это не только характерная и привилегированная черта древних греков. Соревнование в духовной, интеллектуальной и физической культуре имеет универсальный характер и служит одним из наиболее важных социологических и этнологических принципов развития человеческого общества. Более того, существует мнение, что соревнование (соперничество) должно быть признано в качестве одной из основных черт, присущих человечеству» [Голощапов Б.Р., 2007; с.18].

Не будем привязываться к не совсем точному использованию определённых слов в приведенном фрагменте, но обратим внимание на два момента.

Первое – это некоторое биологизаторство, связанное с попыткой подмены социальных характеристик человеческих отношений на биологические; ведь соперничество присуще и миру животных, и даже в первую очередь миру животных, из которого происходит человек как биологический вид. Нужно отметить, что из цитаты неясна позиция самого автора, однако её продолжение «расставляет все необходимые точки». Б.Р. Голощапов пишет: «В самом деле, если двигательная деятельность – это естественная потребность человека, то элемент соревнования, соперничества при выполнении физических упражнений (особенно у детей) должен быть неотъемлемой её составляющей» [там же]. В данном рассуждении нет строгого формально-логического следования, то есть формально оно неправильное, а значит, автоматически исключающее содержательную истинность.

Однако есть смысл опровергнуть одно рассуждение другим рассуждением того же автора: «Физические упражнения древнего человека входили в магический церемониал, обрядовые танцы, посвящения, игры, имитируя трудовые, военные и другие действия. Через них осуществлялась передача опыта в выполнении тех или иных движений (а это уже зарождение элементов физического воспитания)…» [там же, с. 6].

Вот теперь, на основании вышеизложенного, можно перейти к комментарию другого, на наш взгляд, теоретического просчета Б.Р. Голощапова, а именно: к знаку равенства, поставленного им между терминами «соперничество» и «соревнование» (чего, особо заметим, не наблюдается в работах В.И. Столярова, четко разводящего эти понятия). По нашему мнению, которое мы и пытаемся концептуально обосновать, соревнование не есть эквивалент соперничества, как социальное явление может лишь напоминать биологическую закономерность, но не может в буквальном смысле её повторять, будучи её диалектическим «снятием».

Таким диалектическим «снятием», «отрицанием» принципа биологического соперничества выступает социально-религиозный принцип состязательности, одним из гораздо более поздних и системно завершенных преемников которого опосредованно становится спортивное соревнование, развивающееся и процветающее уже не на уровне раннерелигиозных верований и культов, а на уровне сложившихся племенных и национальных религий в эпоху «военной демократии». Посредниками между древнейшими и древними формами культовой состязательности и спортивным соревнованием (в его агональном и колизеальном вариантах), как уже указывалось, послужили социальные институты единоборств и физического воспитания. Причём, по большому счету, о спортивном соревновании как таковом следует начинать говорить по мере освобождения спортивной культуры от пережитков религиозно-культового элемента и превращения в относительно обособленную область общественной деятельности и форму производства.

Посмотрим, насколько история физической культуры Древней Греции и Древнего Рима подтверждает высказанное предположение.

Перешедшая к нам по наследству от мыслителей и художников эпохи Возрождения тяга рассмотрения античной (особенно древнегреческой) культуры как «золотого века» культуры Человечества, в частности, выразилась в сильно идеализированных, стилизованных и упрощенных представлениях об этико-эстетическом эталоне человеческой личности, якобы представлявшей собой в Древней Греции гармоничное сочетание телесно-физического и духовно-интеллектуального совершенства. Да, действительно подобный идеал гармоничного человека тогда существовал, но, будучи идеалом, как любой идеал, по большей части культивировался в головах философов, нежели соотносился с конкретно-исторической реальностью. В огромной степени сказанное касалось и физической культуры Древней Греции. И дело здесь даже не в том (как полагает Б.Р. Голощапов), что не следует переоценивать положительные качества её культурного наследия, включавшего и сильные и слабые стороны, отразившиеся в современном спорте и Олимпийских играх. Дело в том, что греческая культура (как, впрочем, и римская) не была единой, монолитной. Исходя из этого, невозможно и не нужно пытаться говорить о единой и монолитной основе физической культуры древних греков и древних римлян.

Во-первых, и те и другие строили свою культуру (в том числе и физическую), во многом заимствуя чужие культурные формы и традиции (греки – финикийские, римляне – этрусские).

Во-вторых, социально-этническая, производственно-экономическая и религиозно-политическая история данных древних народов отнюдь не проста и не однородна. Например, в древней истории Греции традиционно выделяются крито-микенский, ахейский, дорийский периоды, сильно различавшиеся по своим социальным характеристикам.

В-третьих, даже описывая отдельно физическую культуру Древней Греции, историки четко разделяют Спарту и Афины, как разделяется спартанский и афинский периоды существования древних Олимпийских игр.

И, наконец, в-четвертых (это самое для нас главное), историки единодушно различают, даже в чем-то противопоставляют друг другу две области древнегреческой физической культуры: «гимнастику, или общее физическое воспитание, и агонистику – специальную подготовку и участие в состязаниях» [Мельникова Н.Ю., Трескин А.В., 2013; с. 24]. Из них только «агонистика включала в себя гимнастические агоны, состязания и мусические соревнования (в области музыки, танцев, поэзии)» [там же, с. 25].

Античная гимнастика также не была однородной. Это был целый комплекс, включавший в себя три составляющих: игры, палестрику (собственно физическое воспитание), орхестрику. При этом «орхестрика сформировалась из ритуальных танцев, тесно связанных с древними обрядами посвящения. К ней относились игры с мячом для развития ловкости, акробатические упражнения, обрядовые, театральные и боевые танцы. Эти движения использовались при совершении культовых обрядов и во время публичных зрелищ, они применялись как вводные и дополнительные к основным при занятиях палестрикой» [Голощапов Б.Р., 2007; с.14].

«Наиболее важную роль в становлении древнегреческой агонистики… сыграли испытания, связанные с обрядом посвящения молодежи, магические ритуалы. Состязания (особенно первоначально) посвящались богам и были важной частью религиозных обрядов, а не играми с их чисто состязательными (спортивными) целями» [там же].

В данном фрагменте Б.Р. Голощапов снова путается, теперь уже ставя знак равенства между состязательным и спортивным, но религиозная, культовая суть агонов из этого отрывка предельно ясна.

Далее историк отмечает, что «с IX в. до н. э. игры (имеется в виду агонистика – А.П.) начинают превращаться в демонстрацию боевых (военно-физических) качеств рабовладельцев. Другими словами, становятся более атлетическими по содержанию» [там же]. Под атлетическим вырождением историк (как и многие другие философы, социологи, историки спорта) понимает постепенную победу светского начала над культово-религиозным и нарастающую утилитарность, коммерциализацию, идущую на смену идеалу человеческой гармонии. В подтверждение этой мысли можно привести высказывания и точки зрения древнегреческих поэтов и философов (начиная от Еврипида и Ксенофана, заканчивая Платоном и Аристотелем), подвергавших нарастающий атлетизм насмешкам и откровенному осуждению за однобокость развития, жестокость, недалёкость и жадность древнегреческих атлетов, медленно, но неуклонно становившихся профессионалами.

В данном случае не следует забывать, что насмешки и осуждения ни в коем случае не касались военно-политического сектора физической культуры древних греков, их военно-физического воспитания, которое наши историки иногда слишком поспешно и опрометчиво называют «общим».

В Спарте при этом практиковалось воспитание не только суровое и полностью ориентированное на военно-физическую подготовку, но и довольно одностороннее (в плане акцента на физические кондиции). А в Афинах, несмотря на большую уравновешенность телесного и духовно-интеллектуального факторов в общей воспитательной системе, последняя, тем не менее, также целиком и полностью подчинялась задачам подготовки граждан к военной службе, подчас далеким от идеала личностной гармонии.

И при этом невозможно отыскать в источниках никакого явного осуждения. Почему? Да потому, что ни один общественный деятель в здравом уме не рискнул бы осмеивать и осуждать своё государство, свою армию и свою семью (другое дело – мнение врагов и чужих). А институт древнегреческого физического воспитания как раз охватывал до 7 лет семью, до 20 лет (у спартанцев) – специальные общественные дома; с 7 лет – частные школы и с 16 до 18 лет (у афинян) – государственные школы – гимнасии; с 20 лет (у спартанцев) и с 18 лет (у афинян) – военную службу в структуре эфебии.

Таким образом, в Древней Греции существовала развитая система частного и государственного военно-физического воспитания, кстати, также в определенной части основанная на культах и ритуалах, роль которых в агонистике неуклонно уменьшалась и выхолащивалась, что, несомненно, воспринималось как святотатство.

Проведенный краткий анализ показывает, что уже в Древней Греции формировалось некое сущностное противоречие между идеальными и реальными формами существования физической культуры. Усугубление данного противоречия было вызвано частично борьбой разных этносов, частично борьбой религиозной и светской власти, частично столкновением и конкуренцией разных (в том числе, противоборствующих) религиозных культов родовых, племенных, национальных религий, вынужденных сосуществовать на территории средиземноморского региона. В результате всего этого сгустка противоречий побеждает и развивается некое синкретическое агонально-спортивное светское атлетическое начало, образование, в котором экономические и политические составляющие постепенно «берут верх» над культово-религиозными. В немалой степени этой победе поспособствовал развал системы греческого военно-физического воспитания в результате македонских и особенно римских завоеваний, приведших к потере Грецией своей национальной независимости, что, в свою очередь, отчасти было вызвано кризисом эфебии и переходом греков от гражданского ополчения к набору профессионально-наёмнической армии.

Основу данного образования (впоследствии именуемого спортом) составляли особые формы греческой (возможно, не только греческой) состязательности, носившие для древних греков универсальный этнокультурный характер, в полной мере отраженный в древнегреческой мифологии, к которой мы далее и обращаемся в надежде найти более полный и развернутый ответ на интересующую нас тему.