Книга: Первопоселенцы суши

… Вход в пещеру был заткан паутиной, и, когда Брюс выходил, липкие нити повисли у него на лице и кольчуге. Он провел ладонью по щекам и взглянул на то, что осталось от лагеря его армии: слабо тлевшие в тумане костры – слишком мало костров; безмолвные солдаты – слишком мало солдат; понурые лошади – слишком мало лошадей.

Он вернулся в пещеру. Когда входил, лицо опять опутали нити паутины.

– Проклятая тварь, – проворчал он, выискивая глазами паука.

Брюс бросился на солому и долго лежал, обхватив голову руками. Никто не шел к нему. Сейчас гаснут костры, и те, кто сеял ужас, тихо, как воры, уходят по горным тропам.

Он сел, но прежде, чем убедился, что огней стало меньше, увидел: вход в пещеру сверху вновь заткан паутиной.

– Паук хочет меня похоронить в этой грязной яме! – Брюс схватил меч, металл рассек воздух, и паутина исчезла.

Сколько он просидел в оцепенении? Паутина вновь золотилась над входом от мерцания только трех костров. Он осторожно снял ее рукой и сказал, обращаясь к пауку:

– Когда не останется ни одного костра, ты можешь хоть замуровать меня здесь, чтобы и памяти обо мне не осталось в Шотландии, отданной в рабство…

И он лёг головой в глубь пещеры, чтобы не видеть, как будут гаснуть костры. Когда поднялся, костров тлело перед ним только два.

А паутина вновь висела!

– Ты упрям, – сказал Брюс, снимая ее. – Мои люди не так упрямы.

Он сел и с интересом смотрел за работой паука и не заметил, когда погас ещё один костер. Теперь полноту тумана рассекала одна красная метка на сером теле мглы – дрожащая и неверная.

– Видит бог, когда погаснет и этот, я не трону твоей паутины, – прошептал Брюс, вновь уничтожая сделанное пауком.

Он не отрывал взгляда от огонька, а огонек мерцал. Новая паутина золотилась, костер горел.

Он горел и в ночи казался ярким и сильным.

– Постой, приятель, надо узнать, кто там остался…

Брюс поправил меч и шагнул из пещеры.

Услышав шаги, сидевшие вокруг костра поднялись, и он увидел озаренные лица.

– Милорд, мы ждем приказаний, – сказал кто‑то. Брюс молчал.

Лица дрогнули в свете пламени, готовые потупиться, – лица верных людей, красные от огня.

– Я семь раз сорвал паутину, и паук семь раз ткал ее.

Все молчали.

– Я семь раз… – снова начал Брюс, и голос его загремел, – я семь раз сорвал паутину, и паук семь раз ткал ее!

Эхо подхватило его слова и пошло катать по ущельям и вершинам: «Семь раз… Семь раз…»

– Мы поняли, сэр…

(«Хроника Скотика», том X, гл. XI, стр. 1127.)