Книга: Жизнь насекомых. Рассказы энтомолога

Навигация: Начало     Оглавление     Другие книги    


Могильщик и его добыча

Иной раз на краю тропинки видишь мертвого крота, землеройку, ящерицу. Что станется с ними? Долго ли они пролежат здесь? Об этом не приходится беспокоиться: множество насекомых следят за чистотой полей и лесов.

Трупоед черный (x 1,25).. . Мертвоед красногрудый (x 1,5).. . Могильщик-следопыт (x 1,25).

Муравьи прибегают первыми и начинают отрывать и утаскивать отдельные крошки. Вскоре на запах падали слетаются мухи, сюда же спешат мертвоеды-сильфы, блестящие жуки карапузики, стафилины, могильщики, а позже и жуки кожееды и многие иные. Они и их личинки грызут, поедая труп, разбирают его кость за костью; шерстинку за шерстинкой, пока последний остаток мертвечины не пойдет на пользу живым. Воздадим заслуженную честь всем этим санитарам.

Падальщики на мертвом кроте.

Самые крупные, самые сильные и самые знаменитые из санитаров — жуки-могильщики. Они выделяются среди прочей мелкоты, кормящейся около падали, и своим ростом, и окраской, и повадками. У большинства из них усики заканчиваются рыжими шишечками, а на черных надкрыльях две красно-рыжие перевязки. Эти жуки действительно могильщики, погребатели. Мертвоеды, сильфы, карапузики доотвала наедаются падалью, могильщики едва прикасаются к ней. Они зарывают ее почти целиком на месте. Там, в земле, падаль послужит пищей потомству могильщиков — их личинкам. Жуки эти медлительны и выглядят не очень ловкими, но они изумительно проворны при зарывании в землю своей добычи. Всего несколько часов работы, и мертвый крот зарыт. Там, где он лежал, виднеется лишь небольшое возвышение, можно сказать — могильная насыпь.

Рассказывают, что этот гробовщик весьма умен, что он чуть ли не разумен и далеко превосходит в этом отношении перепончатокрылых. Его прославили две историйки, приведенные в книге «Введение в энтомологию» Лакордэра. Вот они, в двух словах. Мертвая мышь лежала на очень твердом грунте. Могильщик нашел вблизи место, где земля была рыхлой, и выкопал там яму. Он не смог дотащить туда мышь, улетел, через некоторое время вернулся с четырьмя могильщиками, и они совместно перетащили мышь в вырытую «могилку». Другая история такова. Один натуралист хотел засушить жабу и положил ее на верхушку воткнутого в землю кола, чтобы ее не утащили могильщики. Жуки подкопали кол, уронили его и закопали жабу. «В подобных поступках, — добавляет Лакордэр, — нельзя не признать участия разума».

Признать, что насекомое способно понимать связь действия с причиной, соотношения цели и средств ее достижения — дело большой важности. Но достаточно ли правдоподобны эти два рассказа? Верны ли выведенные из них заключения? Не слишком ли наивно принимать их на веру? Некоторая наивность, может быть, и нужна при изучении насекомых. Но она не должна подменяться легковерием. Прежде чем заставить «рассуждать» насекомое, порассуждаем немного сами.

Я не собираюсь умалять ваши заслуги, славные могильщики, я далек от этой мысли. Наоборот, я знаю истории, которые прославят вас больше, чем жаба на палке. Мне только хочется допросить вас кое о чем. Обладаете ли вы той логикой, теми проблесками разума, которые вам приписывали? Вот в чем задача.

Случайные встречи с жуками мало помогут делу. Необходимы садки: только они позволят вести последовательные наблюдения и ставить разнообразные опыты. Как заселить эти садки? Сколько я знаю, в моей местности встречается всего один вид жуков-могильщиков — могильщик-следопыт. Разыскивать его в поле безнадежно. Пусть он сам придет ко мне. Приманить его нетрудно: нужно лишь запастись мертвыми зверьками, хотя бы кротами.

Я уговариваюсь с соседним садовником. Добряк смеется, удивляясь тому, что его злейшие враги кроты оказались чем-то крайне важным для меня. Он соглашается, и через несколько дней у меня около трех десятков мертвых кротов. Я раскладываю их в разные места. Теперь остается ждать, навещая по нескольку раз в день мои приманки.

Это не такая уж привлекательная работа — возиться с падалью. Из всех домашних только маленький Поль помогает мне. Недаром я говорил, что некоторая доля наивности нужна при занятиях с насекомыми. Кто помогает мне при изучении могильщиков? Ребенок и неграмотный человек.

Мне не пришлось долго ждать могильщиков. Ветер разнес запах падали, и гробокопатели не замедлили. Их поналетело к моим кротам достаточно.

Прежде чем говорить о наблюдениях в садке, скажу немного о тех условиях, в которых обычно работают могильщики в природе. Жук не выбирает добычи: он берет ту, которая перед ним окажется. Среди его находок бывают и маленькие, вроде землеройки, и покрупнее — полевая мышь, и еще крупнее — крот, уж. Перетащить куда-нибудь трупик жук не может: мертвый зверек слишком тяжел для него. Чуть передвинуть его — вот все, что в состоянии сделать могильщик. Ему приходится рыть яму на том самом месте, где лежит мертвое животное.

Труп может лежать и на каменистой почве, и на рыхлой земле, почва может быть покрыта густой травой, пронизана множеством корешков. Иной раз добыча лежит не на земле, а на слегка примятой траве или бурьяне, чуть возвышаясь над землей. Могильщику приходится работать в самых разнообразных условиях. Ему приходится не только копать, но разрывать, поднимать, сбрасывать, раскачивать, передвигать. Если бы жук не мог проделывать все это, он оказался бы непригодным для ремесла могильщика.

Из всего этого видно, как осторожно нужно делать выводы и заключения. Свое основание есть, понятно, у каждого инстинктивного действия, но обсуждает ли насекомое заранее пригодность своего поступка? Дадим себе раньше всего ясный отчет в последовательности действий жука, подкрепим каждое доказательство новыми доказательствами. Может быть, тогда мы и сможем ответить на интересующий нас вопрос.

Раньше всего несколько слов о съестных припасах. Могильщик не отказывается ни от какой падали. Для него хорошо все, была бы добыча не слишком велика. Одинаково усердно он зарывает птиц и зверьков, лягушек и змей, рыб. Он не побрезгует протухшей бараньей котлетой, сырой говядиной, кусками бифштекса. Поэтому содержать могильщиков в садке совсем нетрудно: всегда найдется, чем их прокормить. Мало хлопот и с устройством помещения: лоханка с песком и колпак из проволочной сетки.

Теперь — за дело.

Жуки-могильщики на кроте. (Нат. вел.)

На песке лежит мертвый крот, под ним — четыре могильщика. Жуки заползли под труп. Временами он слегка подрагивает: его подталкивают снизу жуки.

Время от времени одни из жуков вылезает наружу, роется в бархатистой шерстке крота и заползает снова под него. Крот слегка покачивается, а вокруг него растет и растет маленький песочный валик. Благодаря собственной тяжести и усилиям могильщиков крот постепенно опускается все глубже и глубже.

Песочный валик начинает вскоре осыпаться от толчков невидимых землекопов. Наконец ом обрушивается, и песок засыпает крота. Все это выглядит какими-то таинственными похоронами. Труп исчезает как бы сам собой, постепенно погружаясь в песок, словно тонет в нем. Теперь могильщики будут копать и под покровом песка, пока не зароют крота поглубже.

Закапывание трупа — очень простая в сущности работа. По мере того как жуки углубляют ямку, труп в нее опускается, а за ним осыпается песок. Для этого не нужно ничего, кроме хороших лопат на конце ног и сильных хребтов, чтобы слегка покачнуть мертвого крота. Очень важно почаще потряхивать труп. От этого он несколько сжимается и легче опускается в ямку. Вскоре мы увидим, как важно это потряхивание при закапывании трупа.

Пусть могильщики закончат свои дела — закопают труп. Подождем еще два-три дня, и тогда навестим покойника: откопаем его. Крот уже не выглядит теперь кротом — это какой-то безволосый, отвратительный комок. Жукам, по-видимому, пришлось немало поработать, чтобы выщипать всю шерсть. И так всегда. Вырытые зверьки — без шерсти, птицы — без перьев, если не считать длинных перьев крыльев и хвоста. Но чешуя у рыб. ящериц, змей остается нетронутой.

Голый комок, бывший еще так недавно кротом, покоится в подземной пещере — очень неплохом помещении. С крота удалена шерсть, но сам он не тронут: это провизия для личинок, а не корм для родителей.

Возле крота — два могильщика — самец и самка. Но ведь крота зарывали четыре жука: три самца и одна самка. Куда же девались еще два самца? Я нахожу их зарывшимися почти у самой поверхности. Это не единичный случай. Всякий раз, когда я вижу закапывающими труп несколько жуков, позже при нем оказывается лишь одна пара. Остальные удаляются, окончив работу.

Замечательные отцы эти могильщики! Ведь обычно у насекомых только матери заботятся о потомстве. У могильщиков самцы работают не только ради своего, но и для чужого потомства.

Родительская пара еще долго остается в подземной пещере. Жуки выщипывают из трупа волосы, уминают его, дают ему хорошенько размякнуть. Когда все проделано, пара выползает наружу и каждый отправляется в свою сторону. Теперь они начинают работу над новым трупом, хотя бы в качестве помощников.

Итак, уже дважды мне довелось наблюдать у насекомых отцов, принимающих участие в заботах о потомстве. Это некоторые навозники и могильщики, потребители падали.

Жизнь личинок могильщика и их превращения — второстепенные подробности. Когда недели через две после погребения я откапываю труп полевой мыши, то нахожу пятнадцать личинок, в большинстве уже вполне взрослых. Здесь же — несколько жуков. Провизии много, заботы о потомстве закончены, и жуки кормятся наравне с личинками.

Личинка могильщика (x 1,5).

Как и все обитатели потемок, личинка могильщика белая, голая и слепая. Формой тела она несколько напоминает личинку жужелицы. У нее сильные и крепкие челюсти, а короткие ножки достаточно проворны. Взрослая личинка покидает пещерку и зарывается в землю. Работая ножками и спиной, она выкапывает там себе небольшую ячейку, в которой дней через десять превращается в куколку.



<< Назад    | Оглавление |     Вперед >>

Похожие страницы