Книга: Первые люди

Глава пятая. Рождение человеческого общества

<<< Назад
Вперед >>>

Глава пятая. Рождение человеческого общества

Основы социальных отношений, определяющих человеческую жизнь в наши дни, закладывались людьми, которые строили временные хижины на песчаном пляже Терра-Аматы, охотились на мерзлых склонах Торральбы и Амброны и из поколения в поколение жили в закопченных пещерах Чжоукоудяня. И там, и в бесчисленных еще не открытых местах зоны умеренного климата, где человек прямоходящий обосновывался полмиллиона лет назад, он делал первые шаги по тому пути, которого род человеческий придерживается и поныне.

Эти великие новшества, навеки отделившие человека от его предков-животных, четко связаны с решительным переходом к охотничьему образу жизни и со столь же поразительным расселением человека прямоходящего по различным областям зоны умеренного климата Старого Света. Причем одно способствовало другому.

Расставание с тропиками было, пожалуй, наиболее драматичным событием на протяжении того миллиона лет, в течение которого человек прямоходящий готовился утвердить за собой и за своими потомками господствующее положение в природе. До этого великого расселения его непосредственные предки эволюционировали примерно так же, как и остальные современные им животные: незаметно приспосабливались к среде обитания, в некоторых случаях пользовались самыми примитивными орудиями, объединялись в очень рыхлые сообщества, довольствовались милостями щедрой природы, в достатке обеспечивавшей их теплом и пищей, не помнили прошлого и не задумывались о будущем. Но когда человек прямоходящий добрался до тех областей мира, где до него не ступала человеческая нога, этот образ жизни начал претерпевать изменения. Находя способы преодоления трудностей, возникавших из-за изменения условий его существования, а не дожидаясь, чтобы это сделала за него эволюция, человек совершил принципиально новый шаг на пути своего развития: впервые за всю историю планеты живое существо, пусть само того не сознавая, активно воздействовало на ход собственной эволюции. Так было положено начало главенства человека, и в этом заключался наиболее важный вклад в его становление, который сделал Homo erectus.


На этой диаграмме показано, как в группе человека прямоходящего складывалась семья - основная ячейка человеческого общества. Все члены группы находились в родстве, как показывает общий для всех цвет, но предположительно они разделялись на рыхлые подгруппы, обозначенные одним оттенком. Эти первые семьи возникали, по мере того как мужчина становился основным добытчиком мяса и в свою очередь пользовался пищей, которую собирала женщина, причем своих маленьких беспомощных детей они кормили оба

Расселение человека прямоходящего по новым географическим областям было вполне закономерным событием - если можно назвать событием процесс, длившийся почти миллион лет. Все живые существа, от бактерий до китов, размножаются и распространяются всюду, где им удается приноровиться к условиям окружающей среды, и австралопитековые, несомненно, расселялись по тропикам Старого Света в западном и восточном направлении, насколько могли. Но для кита пределы распространения ограничены сушей, и точно так же австралопитек в своем расселении был связан неспособностью преодолеть преграду иных условий жизни в областях, лежащих вне тропиков. А человек прямоходящий эту преграду преодолел - и не потому, что приобрел какие-то новые, чисто физические свойства, но потому, что обладал более совершенным мозгом.

Вполне очевидно, что жизнь в зоне умеренного климата была намного труднее, чем в тропиках. Начать хотя бы с сезонных колебаний количества растительной пищи - в холодное или сухое время года фрукты, ягоды и съедобные побеги становятся редкостью. Охота, которая была существенным подспорьем для человека в тропиках, тут обретает колоссальную важность как средство продержаться до того времени, когда растительная пища вновь появится в изобилии. Подобная зависимость от охоты в свою очередь потребовала развития и улучшения орудий и охотничьих приемов, а также более сложной социальной организации. Животные же, на которых теперь охотился человек прямоходящий, были другими, чем в тропиках, и приходилось изучать их повадки и слабости.

Еще одной трудностью, с которой человек столкнулся, когда продвинулся дальше на север, было уменьшение количества солнечного света в зимнее время и холод, который зависел не только от географической широты и времени года, но еще и от наступания и отступления ледников в ледниковые периоды. В лучшем случае холод был неприятен, в худшем - когда с севера надвигался лед - он убивал, и человеку во что бы то ни стало требовалось найти способ, как его одолеть. У гоминидов выработалась эффективная система потовых желез, предохранявшая их от перегревания в тропиках, но нужды в развитии системы, предохраняющей от переохлаждения, у них не было, и как защита от стужи голая охлаждаемая потом кожа никуда не годилась.

Со временем у людей выработались кое-какие приспособления, защищающие их от низких температур, но это касается человека разумного, а не человека прямоходящего. Минуют еще сотни тысяч лет человеческой истории, прежде чем эскимосы приобретут плотное телосложение, помогающее организму сохранять внутреннее тепло. Для развития подобных изменений требовалось много времени, но человек прямоходящий сумел приспособиться к холоду и без них. Он обладал достаточным интеллектом, чтобы справиться с этой трудностью, не дожидаясь помощи от эволюции, - он создавал добавочное тепло с помощью огня, он одевался в шкуры и укрывался в пещерах.

Одно внешнее изменение, которое, по-видимому, действительно было вызвано расселением человека прямоходящего на север, связано не столько с холодом, сколько со скудостью солнечного света зимой в высоких широтах. Человеческая кожа почти наверное посветлела. Ученые в этом вопросе не единодушны, но представляется вероятным, что и австралопитек и тропический человек прямоходящий были темнокожими. В экваториальной Африке темный цвет кожи - это благо. Ультрафиолетовые лучи тропического солнца вредны для кожи, и многие специалисты считают, что, по мере того как тело гоминида утрачивало волосяной покров, меланоциты (клетки кожи, вырабатывающие темный пигмент) усиливали свою деятельность, компенсируя исчезновение прежней защиты от ультрафиолетовых лучей.

Однако темная пигментация затрудняет синтез витамина D в коже. В тропиках, где солнца много, это особого значения не имело: витамин все-таки вырабатывался в достаточных количествах. Но когда человек обосновался в областях, где солнечного света гораздо меньше, он начал ощущать нехватку витамина D - тем более что теперь его кожу затеняли шкуры - и темный пигмент из преимущества превратился в помеху. В таких условиях кожа, которая обеспечивала организм витамином D, явно содействовала выживанию, и в результате она посветлела. Однако эта теория оставляет без ответа ряд вопросов. Почему не у всех народов, живущих в тропиках, кожа темная? Почему некоторые африканские племена, обитающие в вечной тени тропического леса, столь темнокожи? Почему у бушменов, жителей пустыни, кожа желтоватого оттенка, а не черная? Но как бы то ни было, кожа людей различается по цвету, и вполне возможно, что впервые эта дифференциация произошла в дни человека прямоходящего.

Куда более важным изменением было увеличение размеров его мозга. Еще до начала расселения из тропиков мозг у него был намного больше, чем у его предшественников, однако необходимость приспосабливаться к новым условиям, по-видимому, ускорила рост мозга. Фрагмент черепа человека прямоходящего, найденный в Венгрии, в Вертешсёллёше, указывает на объем черепной коробки около 1400 кубических сантиметров, что превышает среднюю величину мозга современного человека. Самый большой из черепов человека прямоходящего, найденных до сих пор в тропической Африке, соответствует объему мозга всего в 1000 кубических сантиметров. Вполне вероятно, что такое сравнение неправомерно, так как африканский череп намного старше венгерского, а кроме того, даже наиболее сохранившиеся из найденных черепов человека прямоходящего не позволяют делать окончательные выводы. Не исключено, что будут найдены черепа, которые заметно сократят этот разрыв. Тем не менее представляется логичным, что требования новой суровой среды обитания могли ускорить развитие качеств, которые столь явно помогали выживанию.

Но как бы это ни произошло, увеличение человеческого мозга приводило к парадоксальному следствию, которое оказалось чрезвычайно важным для социального развития человека: чем больше и сложнее становился мозг, тем беспомощнее был человек в момент рождения. В сравнении с другими млекопитающими, которые появляются на свет почти полностью развитыми, готовыми если не вести самостоятельное существование, то хотя бы активно цепляться за мать, человеческий младенец выглядит существом преждевременно рожденным, находящимся в состоянии "своеобразной личиночной наготы", как выразился антрополог Лорен Эйсли.

Жеребенок поднимается на ноги, не прожив и двух часов, а день спустя уже бежит за матерью. У человекообразных и низших обезьян новорожденный детеныш держится за шерсть матери длинными пальцами ног. Павианенок, например, через сутки - другие после рождения без всякой поддержки висит, ухватившись за шерсть на груди матери, пока та бродит в поисках пищи и воды. А год спустя он уже ведет более или менее самостоятельное существование. Человеческий же младенец во всем зависит от матери. По меньшей мере два года кто-то должен непрерывно о нем заботиться, предвидеть и удовлетворять почти все его нужды. И пройдет добрых шесть лет, прежде чем он достигнет той степени самостоятельности, которую павианенок приобретает уже на исходе первого года жизни.

Совершенно ясно, что младенец вступает в жизнь на более ранней стадии развития, чем детеныши обезьян и других животных, - когда в его мозгу еще не сложились механизмы, обеспечивающие способность самостоятельно ходить и отыскивать пишу. Младенец рождается прежде, чем его мозг полностью оформится, по довольно интересной причине, которая находится в прямой зависимости от размеров человеческого мозга. Во время родов младенец должен пройти через отверстие материнского таза. Голова младенца шире его туловища, а потому диаметр тазового отверстия ставит предел для объема его черепной коробки. В ходе эволюции человека прямоходящего мозг и голова увеличивались быстрее остальных частей и органов его тела, в том числе и женского таза. Собственно говоря, дальнейшее заметное увеличение таза помешало бы женщинам быстро бегать. Если бы голова младенца достигала полного развития - или даже половины его - еще в материнской утробе, ни мать, ни ребенок не могли бы пережить роды. Эволюция разрешила эту дилемму, создав существо, чей мозг растет в основном уже после появления на свет.

Объем мозга новорожденного младенца составляет лишь 25% объема мозга взрослого человека. А мозг новорожденного шимпанзе - 65% объема мозга взрослого шимпанзе. По оценкам специалистов, детеныш австралопитековых появлялся на свет с мозгом, развитым на 40 - 50%, а у человека прямоходящего развитие мозга новорожденного не превышало 30%.

Но затем этот мозг продолжал увеличиваться и достигал относительно огромной величины, а к тому же он был мозгом нового типа - мозгом, в котором интеллект превалировал над инстинктом, а генетическое программирование сменилось индивидуальной способностью к обучению, мозгом, чей потенциал был словно обратно пропорционален его первоначальной беспомощности. Но как ни странно, сама эта первоначальная беспомощность сыграла не менее важную роль в прогрессе человечества: столь долгая и полная зависимость ребенка от матери привела к возникновению социальной организации, существующей только у человека.

Одним из мерил развития общества является степень взаимозависимости его различных частей, на которую опирается его функционирование как единого целого. По мере эволюции человека прямоходящего звенья зависимости между индивидами укреплялись, становились все более многочисленными: младенцам требовалась материнская опека, детям - опека взрослых, охотник нуждался в помощи другого охотника, члены группы полагались друг на друга, а со временем возникло сотрудничество и между группами. Все эти взаимоотношения почти наверное уже сложились у первых людей, хотя дальнейшее продвижение к цивилизации - развитие кланов, племен, народов - началось лишь через много тысячелетий после того, как человек прямоходящий стал человеком разумным.


Ребенок

Хотя объемом мозга человек прямоходящий намного превосходил своих предшественников, рождался он более беспомощным, чем они, и с мозгом соответственно менее развитым. В основном его мозг рос и развивался после рождения, а потому период обучения у человека прямоходящего был сравнительно долгим. Каким образом столь замедленный старт тем не менее обеспечил выигрыш скачек, станет ясным, если сравнить рост мозга и поведение современного ребенка (который, подобно человеку прямоходящему, взрослеет медленно) с ростом мозга и поведением шимпанзе - ближайшего родича человека среди современных приматов. Ловкость, подвижность и способность к обучению у современного ребенка в первый год жизни развиваются в полтора раза медленнее, чем у шимпанзе, но к четырем - пяти годам ребенок уже в основном овладевает устной речью, чего шимпанзе вообще не дано.


Шимпанзе

Шимпанзе начинает самостоятельную жизнь, намного опережая человека, и предела своего развития достигает относительно рано. В годовалом возрасте по умственному развитию шимпанзе сопоставим с годовалым ребенком, по ловкости движений - с четырехлетнем, а по физической силе - с восьмилетним. В два года его игровое поведение сходно с поведением ребенка - и в том, что он познает мир, играя с различными предметами, и в том, что он ищет общения со своими ровесниками. Но хотя шимпанзе выучивается издавать некоторые осмысленные звуки и может даже научится общению с помощью символов и языка жестов, у него нет ни центров мозга, ни голосового аппарата, которые необходимы для устной речи. А потому, хотя мозг его при рождении на четверть меньше мозга половозрелой особи, в умственом развитии ни один шимпанзе не способен превзойти пятилетнего ребенка.

Зависимость младенца от матери должна была кардинальным образом изменить весь образ жизни этой последней. Павианенок, цепляющийся за шерсть матери, почти не мешает ей вести привычное существование: она без труда успевает за стадом, кочующим в поисках пищи и воды. Она сама находит еду для себя и кормит детеныша. Члены стада не помогают друг другу, не делятся пищей, и матери с детенышами, как и все остальные, могут рассчитывать только на себя. Человеческого же младенца приходится носить на руках, его надо держать, пока он сосет, а потому кормящей матери было бы трудно принимать участие в охоте наравне с мужчинами. И по мере того как мясо становилось все более важной частью пищевого рациона, женщины должны были все больше полагаться на добывавших его мужчин.

Но и мужчинам в равной степени требовалась помощь женщин. Охотничий образ жизни очень нелегок, и охота, как ни важна она была для первых людей, далеко не всегда обеспечивала им необходимую еду. Собственно говоря, первому человеку для того, чтобы не умереть от голода, приходилось затрачивать гораздо больше усилий, чем его родичам-обезьянам. Павианы находят достаточно пищи на деревьях и в траве, кочуя по участку площадью от семи до пятнадцати квадратных километров, а нужды горилл удовлетворяет участок около 40 квадратных километров. Человеку прямоходящему, чтобы добыть необходимое количество пищи, требовалась значительно большая территория - по современным оценкам, целых двадцать пять квадратных километров на одного охотника. Иными словами, группа из 30 человек, добывая мясо, обходила участок в 750 квадратных километров. И в те времена охотники гораздо чаще оставались ни с чем, нежели в наши дни. Но даже если древние охотники не уступали в добычливости нынешним, они обеспечивали не более четверти той пищи, которая требовалась группе. Остальную пищу находили женщины. Это они, собирая орехи, фрукты, коренья и ягоды, постоянно обеспечивали группе необходимый минимум.

Такая взаимозависимость полов, среди приматов характерная только для человека, вероятно, начала складываться за несколько миллионов лет до появления человека прямоходящего - с тех самых пор, когда гоминиды, покинув лес, обосновались в саванне и начали постоянно употреблять в пищу мясо. Логично предположить, что самцы, более сильные и быстрые, чем самки, постепенно превращали охоту в главное свое занятие, собирание же стало обязанностью самок, обремененных детенышами.

Человек прямоходящий уже умел справляться с крупными и опасными животными, но такая дичь требовала согласованных действий большого числа охотников, а потому появляются зачатки специализации. Разделение труда между мужчинами и женщинами, которое в современной культуре принимается (или оспаривается) как традиционная социальная черта, к тому времени превратилось в условие, необходимое для выживания. Если бы люди действовали раздельно, по принципу "каждый сам для себя", они почти несомненно погибли бы от голода, но, сотрудничая и четко разделяя обязаннности (охоту и собирательство), они образовали успешное экономическое сообщество.

Пока охота создавала новые взаимоотношения .между мужчинами и женщинами, а увеличивавшийся мозг менял характер связи матери и младенца, одновременно шло развитие отношений мужчина - женщина - дети. Эта трехсторонняя зависимость, возможно, была наиболее важной, так как она развилась в основную ячейку человеческого общества - в семью. Семейная жизнь является одной из тех особенностей, которые присущи только человеку. У животных ее в подобной форме нет - даже включая столь высокоразвитых приматов, как шимпанзе. У людей же она в настоящее время существует повсюду, разнясь лишь по форме, и, несомненно, существовала еще задолго до начала исторической эры. Сложилась ли семья впервые у человека прямоходящего - вопрос спорный, но, с другой стороны, она настолько неотъемлема от человеческого образа жизни, что попросту трудно вообразить существо, достойное определения "человек", без тех или иных семейных отношений.

Весьма примитивные начатки семьи можно проследить еще у австралопитековых. Взаимозависимость и некоторое разделение труда появились уже у них, что способствовало возникновению особых отношений между теми или иными самцами и самками внутри группы - правда, очень непрочных и кратковременных. Ко времени человека прямоходящего подобные союзы внутри группы уже четко оформились. Если, как считает большинство специалистов, численность групп человека прямоходящего колебалась от 20 до 50 индивидов, то такая группа, возможно, включала от трех до двенадцати протосемейных ячеек.

Очень соблазнительно подвести эти состоящие в близком родстве подгруппы под привычное для европейской культуры представление о семье - папа, мама и дети как тесно спаянный самодостаточный коллектив. Однако и в наше время существуют самые разные формы семьи, причем европейский тип вовсе не самый распространенный (и в действительности даже в Европе и США отнюдь не единственный). Древнейшие семьи, возможно, складывались под главенством отца, матери или дяди (все эти системы существуют и сегодня), и, возможно, в них несколько женщин приходилось на одного мужчину или несколько мужчин на одну женщину. Однако у всех семей есть одна общая особенность - вышеупомянутая трехсторонняя взаимозависимость. Один мужчина или несколько мужчин принимают на себя некоторую долю ответственности за одну или несколько женщин и их детей, тогда как женщины несут определенные обязанности в отношении мужчин и детей, а дети ощущают себя по-особому связанными со старшими.

Эта взаимозависимость имеет разные степени и в настоящее время более заметна, чем в древнейшей своей форме, когда индивиды, вероятно, перемещались из одной семейной ячейки в другую или даже входили в несколько сразу гораздо чаще и с большей легкостью, чем теперь, а дети, в частности, воспринимались скорее как подопечные всей группы, а не только семейных подгрупп. Тем не менее во времена человека прямоходящего узы, выделяющие семью внутри общества, должны были стать заметно крепче, так как они, по-видимому, связаны с новыми формами полового поведения и выбором себе партнера, которые тоже уже развились на этом этапе и способствовали дальнейшему расхождению людей и их родичей-животных.

Определяющим фактором полового поведения обезьян является период эструса у самки. Ее сексуальная восприимчивость контролируется гормонами, вспыхивая и угасая с размеренной регулярностью. Во время этого короткого периода самки обезьян активно ищут спаривания и нередко спариваются с несколькими самцами подряд - даже с теми, которых при обычных обстоятельствах отогнали бы.

В ходе эволюции гоминидов этот цикл постепенно изменялся и способность к зачатию сохранялась уже весь год. В результате исчезает та периодическая бурная, приводящая к промискуитету половая активность, которая определяла - и все еще определяет - половую жизнь обезьян. Мужчины и женщины получили возможность контролировать свое сексуальное поведение и решать, когда (и с кем) они вступят в половое общение. Это эволюционное изменение привело к тому, что антрополог Бернард Кэмпбелл назвал "половой индивидуализацией". Члены пары могли теперь разделять жизнь друга друга.

Такая близость не была, вероятно, ни постоянной, ни даже моногамной, особенно если в группе было больше мужчин, чем женщин (или наоборот). К тому же, поскольку охота велась сообща, то и добыча делилась между всеми, а потому мужчина не был обязан добывать мясо для определенной женщины. Тем не менее представляется неизбежным, что между некоторыми мужчинами и женщинами возникало взаимное влечение, служившее основой для своего рода союза, который признавали и они сами и остальные члены группы. Возможно, они укладывались на ночь рядом, держались вместе во время кочевок и как-то заботились друг о друге, а у мужчины появлялся родительский интерес к детям своей подруги, хотя он и не осознавал, что они - его потомство. Мальчики, вероятно, начинали уходить с мужчинами на охоту, едва подрастали настолько, что в пути не отставали от них, и, обучая своих подопечных, как надо выслеживать и убивать добычу, мужчины сближались с ними еще больше.

<<< Назад
Вперед >>>

Генерация: 5.164. Запросов К БД/Cache: 3 / 1
Вверх Вниз