Книга: Мир животных. Том 2

От автора

От автора

Коперник в 1543 году развенчал Землю, доказав, что она не пуп вселенной.

Нечто подобное случилось и в биологии.

Трон человека как венца творения, на который он вознес себя не без помощи религии и частично науки, ныне зашатался.

Дарвин доказал, что человек не создан богом для особых целей и особым путем, а просто произошел от обезьяны и потому представляет собой эволюционную случайность.

В человеке, в его подсознательных процессах, которые влияют и на психику, и даже, как уверяют, на социальную жизнь и творчество, много еще древнего, животного. В этом смысле человек – кентавр: животное в эволюционном и биологическом плане и человек – в социальном и культурном.

Наконец, совсем уже недавно обнаружили в поведении животных немало человеческого, точнее – предчеловеческого.

Впрочем, этого и следовало ожидать. Раз человек произошел от обезьяны, он, естественно, сохранил многие черты не только физического, но и психического сходства с животным миром, куда уходят глубокие корни его эволюции. С другой стороны, и мир животных, в котором еще недавно видели лишь беспощадную борьбу «всех против всех», в свете последних исследований предстает, так сказать, более «гуманным».

Старое понятие о «морали джунглей», о волчьих законах в обычном, традиционном понимании, которые будто бы господствуют в мире зверей, ныне решительно пересматриваются. Эти дикие драки и грызня за самок, добычу или территорию, конечно, случаются, и нередко. Но, как теперь все больше и больше выясняется, они скорее исключение, чем правило. Многие животные эту борьбу ведут с соблюдением определенных правил, ограничивающих увечья и смертельные ранения. Слабый, почувствовав силу сильного, или убегает, или просит о пощаде особым криком или позой, которая у каждого вида животных своя. Молодой волк, выражая покорность, поджимает хвост и подставляет горло, в которое в этом случае сильный волк никогда не вцепится. Вороны и чайки в такого рода ситуациях подставляют незащищенный затылок, крысы и мыши – живот. «Белый флаг» капитуляции у скунса – отчаянный визг.

Самцы многих животных вообще никогда не дерутся. Дуэль, которая должна решить спор из-за самки, территории или первенства в стае, заменена у них своеобразными ритуальными движениями. Они напоминают нередко фигуры странного танца. Некоторые зоологи такого рода борьбу соперников называют блефом. Блефующие самцы не дерутся, а, так сказать, куражатся друг перед другом. Голуби пыжатся, выпячивая грудь. У кого вид более внушительный, тот и победитель. Носатые обезьяны в позиции тет-а-тет стараются перекричать друг друга, раздувая и без того несуразно большие вислые носы. Гориллы разыгрывают целые представления с биением себя в грудь, с ревом и прыжками.

Тупайи незваного гостя своей породы встречают пронзительным визгом и писком. Самцы пауков могли бы в драке и кусаться, но это для обоих смертельно опасно. Поэтому некоторые из них «бодаются», как бараны, уперев друг в друга лбы. Бой антилоп бейз – тоже безвредный ритуал: они лишь фехтуют рогами.

Другое неожиданное открытие последних лет – иерархия, или ранги животных. И раньше знали о том, что в стаях есть вожаки. Но, оказывается, у многих животных это соподчинение проведено сверху донизу последовательно и без исключений. И не только среди самцов, но и между самками, и нередко детенышами и молодыми животными.

Польза от такой организации стай или семейств велика: она исключает лишнее кровопролитие и грызню. Один раз выясняют, кто выше рангом (у каждого вида для этого свои правила), а потом уже без драк уступают сильному то место, которое эволюция и борьба за существование отвели ему в природе.

Только на своей территории, или ревире, слабый может оказать энергичное сопротивление сильному, и тот, если зашел в чужие владения, особенно и не сопротивляется законным притязаниям владельца.

Факт, известный уже давно, что у каждой стаи, каждой семьи и даже живущего в одиночку животного есть своя охотничья территория, последние исследования подтвердили и уточнили.

Ритуал, выраженный в разных позах и движениях, который обычно называют языком животных, с его тройной, по мнению Конрада Лоренца, функцией – сигнальной, контрольной (сдерживание агрессии) и связующей, – кроме лучшего понимания жизни и поведения животных, оказал зоологии еще одну ценную услугу. Он помогает в сомнительных случаях уточнить классификацию животных, особенно «внутри малых таксонов, то есть между видами, входящими в одно семейство, подсемейство, род».

Например, лам и альпак, американских родичей верблюдов, прежде считали одомашненными потомками диких гуанако и викуней. Но теперь обнаружили, что ритуал ухаживания и угрозы у них разный. Разный настолько, что это бесспорно говорит: у лам и альпак были свои особые, ныне вымершие дикие предки, ритуальное поведение которых они унаследовали.

Изучение поведения животных и другие новые методы (подсчет хромосом, сравнение антител крови и реакция отторжения чужеродных белков, более углубленные исследования эмбриологии и сравнительной анатомии) помогли систематике, древнейшей из зоологических наук, внести значительные коррективы в классификацию животного царства, которая казалась до сих пор так хорошо и надежно разработанной.

В результате человека вместе со всеми приматами переместили с высших ветвей эволюционного древа на низшие (разумеется, в пределах класса млекопитающих). А корова, баран и все полорогие оказались на верху этого древа! Прочие копытные – чуть ниже.

Девятнадцать отрядов в классе млекопитающих. Так вот, с высшего места, девятнадцатого, человека понизили до шестого – сразу за летучими мышами и почти на уровне насекомоядных, древнейших и самых примитивных из несумчатых и неклоачных зверей. Таким образом, новейшая систематика в ближайшие к нам родичи (помимо уже старого – обезьян) записала новых – ежей, кротов, выхухолей, землероек.

Причины? Только развитием мозга мы выше и совершеннее всех, в чисто биологическом плане, разумеется, не социальном. Другие же наши морфологические и физиологические особенности остались на уровне не очень-то совершенных (с эволюционной точки зрения) зверей.

О многих фактах, побудивших ученых совершить такие обидные для нас перестановки, говорить не будем. Это сложный вопрос. Но вот некоторые примеры.

Взять копыта. Как удобнее и безопаснее ходить по земле: на голой подошве или в роговых, от природы данных «башмаках»? Пищеварение, желудок, почки, сердце – почти вся морфологическая и физиологическая система (снова подчеркиваю, кроме высшей нервной деятельности!) у нас примитивнее и менее адаптирована к условиям мира, в котором обитают животные. Мы, возможно, вымерли бы, не выдержав борьбы за существование, если бы не наш мозг! С его помощью человек разумом и трудом создал многое, чего не дано ему было от природы, создал несравнимо более совершенную, чем организация животных стай, социальную среду и цивилизацию, оградив себя от природных невзгод. Эволюция человека шла главным образом в направлении совершенствования мозга и руки, лроизводящей и работающей все более сложными орудиями труда, и социальных взаимоотношений. Здесь достигнуты такие успехи, что ныне человечество находится на качественно ином уровне, чем весь животный мир.

В новейшей классификации принята система когорт – объединения близких по происхождению отрядов и надотрядов, – которая учитывает конструктивные достижения эволюции и степень их морфологической сложности. (Слово «когорта» выбрано, пожалуй, неудачно: оно ассоциируется с подразделением римских войск, которое нечто среднее между современным батальоном и полком. Уж лучше бы «легион», «армия».)

Первоэвери (клоачные), подкласс которых включает лишь один отряд, и отряд, сумчатых, представляющий в единственном числе инфракласс сумчатых (подкласс низших зверей), на когорты не разбиты.

Прочие 17 отрядов инфракласса плацентарных, несумчатых (подкласса высших зверей) разделены так:

Когорта когтистых:

насекомоядные (землеройки, ежи, кроты, выхухоли и др.),

шерстокрылы (кагуаны),

рукокрылые (летучие мыши и крыланы),

приматы (полуобезьяны, обезьяны, человек),

неполнозубые (муравьеды, ленивцы, броненосцы),

панголины (ящеры).

Когорта грызунообразных:

зайцеобразные (пищухи, зайцы, кролики и др.), грызуны (белки, суслики, бобры, дикобразы, мыши, тушканчики и др.).

Когорта немых, или китообразных: китообразные (киты, дельфины).

Когорта хищно-копытных:

хищные (волки, кошки, медведи, куницы, еноты, виверры и др.),

ластоногие (моржи, тюлени),

трубкозубы,

даманы,

хоботные (слоны),

сирены (дюгони, ламантины, манаты), непарнокопытные (носороги, тапиры, лошади, ослы, зебры), парнокопытные (свиньи, бегемоты, верблюды, олени, жирафы, быки, антилопы, козы, бараны).

В таком порядке и следовало бы по принятым ныне правилам расположить в книге о зверях все отряды. Но я все-таки предпочел оставить за приматами их традиционное, привычное для читателей место в последних главах книги и сначала рассказать обо всех наземных зверях, потом – о завоевателях иных стихий (водной и воздушной).

В заключение хочу выразить особую благодарность Олегу Александровичу Кузнецову (главы о зайцеобразных и грызунах написаны нами совместно) и Сергею Константиновичу Клумову за постоянную и квалифицированную помощь, а также искреннюю свою признательность всем зоологам, исследования которых или советы помогли написать эту книгу: Н. П. Наумову, С. И. Огневу, В. Е. Соколову, А. П. Кузякину, А. Н. Формозову, А. Г. Томилину, П. П. Смолину, А. А. Гурееву, П. П. Стрелкову, В. Г. Гептнеру, М. Ф. Нестурху, Н. Н. Ладыгиной-Котс, Е. Е. Сыроечковскому, В. Е. Флинту, В. Н. Скалону, И. И. Барабаш-Никифорову, А. А. Насимовичу, И. М. Громову, К. К. Чапскому, Ю. Д. Чугунову, С. В. Маракову, В. В. Дежкину, В. И. Осмоловской, Е. В. Карасевой;

из иностранных авторов: Б. Гржимеку, Н. Тинбергену, К. Лоренцу, И. Крумбигелю, Э. Уолкеру, Д. Моррису, Г. Бауэру, Э. Мор, Г. Шаллеру, Б. и Т. Харрисонам, С. Керригер, А. Картландту, Д. Ван Ловик Гудолли многим другим, здесь не упомянутым.