Книга: Тропическая природа

Вступительные замечания

Вступительные замечания

Область биологии так обширна, а мои познания в этой области так недостаточны, что я не в состоянии дать вам общий обзор развития различных отраслей биологии. Я даже чувствую себя недостаточно компетентным для того, чтобы исчерпывающим образом изложить современное состояние какого-нибудь из главных подразделений этой огромной науки, как, например, анатомии, физиологии, эмбриологии, гистологии, систематики, эволюционной теории или же языковедения, этнологии, доисторической археологии. К счастью, однако, существуют отдельные вопросы, лежащие в стороне и более или менее забытые; к ним-то я и обращаюсь, надеясь отдельными заметками не только привлечь внимание биологов, но и быть вместе с тем понятым членами Ассоциации, более далекими от науки, но почтившими нас своим присутствием.

Вопросы, которых я коснусь сперва, трудно рассматривать с одной и той же точки зрения, однако их легко, быть может, параллелизовать с новейшей фазой развития близкой отрасли знания, получившей название геоморфологии (Surfacegeologyor Earthsculpture). В прежних сочинениях по геологии можно было найти многое о слоях, горных породах, окаменелостях, о порядке расположения слоев и их складках, о химическом составе и классификации горных пород; можно было также встретить и единичные указания на то, как образовались эти горные породы и слои в отдаленном прошлом. Однако нередко можно было дочитать книгу до конца и не узнать абсолютно ничего о том, каким же образом земная кора сложилась столь удивительно и разнообразно; нигде не объяснялось, почему здесь горы отличаются округленными формами, там образуют крутые обрывы, почему здесь долины широки и открыты, там узки и скалисты; почему реки так часто перерезывают горную цепь, почему горные озера нередко так неимоверно глубоки, откуда взялись галька, наносы, валуны, почему они широко распространены в одних местностях и совершенно отсутствуют в других. Пока подобные вопросы старались обходить, геология представляла собою нечто незаконченное, так как, несмотря на то что ей надлежало объяснить образование современной земной коры, она все же не давала ответа на множество явлений, происходящих на земной поверхности. За последние годы занялись тщательным изучением этих изменений поверхности земли; теперь уже выяснилась поразительная работа размывания или денудации, равно как и ледников, которые главным образом и налагают последнюю печать на поверхность земли; выяснились их отношения к климатическим переменам, происходящим на земле, и к первобытному человечеству. Таким образом, геология приобрела новый, общий для всех интерес и осветила в то же время многие явления, отразившиеся на характере более древних формаций.

И вот подобно тому как для дальнейшего развития геологии вообще понадобилась геоморфология, или геология земной поверхности, точно так же понадобилась и геобиология, чтобы сделать науку о живых существах более законченной и придать ей всеобщий интерес; чувствовалась необходимость объяснить и осветить результаты, достигнутые отдельными исследователями, и выявить внутреннюю связь важных явлений, бесконечное разнообразие и красота которых составляют главную прелесть изучения природы. Зоолог, например, дает нам вначале признаки животных, анатом изучает их строение, гистолог – тончайшее строение их тканей; эмбриолог терпеливо наблюдает за развитием отдельного животного; систематик группирует отдельные существа в классы, отряды, семейства, роды и виды; полевой натуралист изучает их питание, образ жизни и положение в общей экономии природы. Тем не менее до последнего времени существовало множество самых простых вопросов, касающихся внешних признаков и взаимоотношений животных и растений, которых не были в состоянии удовлетворительно объяснить, даже не пытались еще объяснить ни один из поименованных выше добросовестных исследователей, ни даже все они общими силами.

Почему цветки так разнообразны по своей окраске и форме? Почему в Арктике песец и белая куропатка становятся белыми зимой? Почему в Америке нет слонов, в Австралии – оленей? Почему так редко наблюдается совместное нахождение двух близко родственных видов? Почему самцы многих животных так часто окрашены ярче? Почему вымершие животные так часто превосходят по величине своих ныне живущих родичей? Чем обусловлено появление великолепного хвоста у павлина и двоякого рода цветков у примулы?

При старых методах исследования редко когда задумывались над ответом на эти и сотни других вопросов; приступая же к их объяснению, отделывались беспочвенной спекуляцией. Установкой единой, великой и стройной системы изучения природы мы обязаны знаменитому автору «Происхождения видов». Под прикосновением его волшебной палочки бесчисленные факты, касающиеся жизни животных и растений, их внутреннее строение, внешняя форма, развитие, географическое распространение, геологическая история, – все заняли подобающее им место; и хотя вследствие трудности предмета и множества пробелов в наших познаниях многое еще покрыто мраком, не остается ни малейшего сомнения в том, что даже самые мелкие, самые, по-видимому, несущественные свойства животных и растений служат или служили им на пользу или же выработались под влиянием общих законов, которые в будущем будут для нас несомненно понятнее, чем сейчас. И так велик был переворот в нашем понимании природы, вызванный изучением явлений изменчивости, наследственности, скрещивания, соперничества, распространения, защитных приспособлений видов и подбора, нередко выявлявших смысл наиболее темных явлений и взаимосвязь наиболее удаленных друг от друга животных, что мы можем его сравнить лишь с переворотом, который вызвало в нашем миросозерцании великое открытие Ньютоном закона всемирного тяготения.

Я хорошо знаю, что можно возразить (и уже возражали), что Дарвина переоценивают и многие из его теорий совершенно неправильны, другие же наполовину ошибочны, что он очень часто возводит смелое здание на очень непрочном фундаменте сомнительно истолкованных фактов. Однако, если бы такой упрек был справедлив – а до известной степени я сам считаю его таковым, – все же, по моему глубокому убеждению, Дарвина не переоценивают, да и нельзя его переоценивать, ибо его великое значение заключается вовсе не в том, что он непогрешим, но в том, что он с редкой последовательностью и критикой создал новую систему наблюдения и исследования, обосновав ее на почве известных всеобщих законов, почти столь же простых и в то же время всеобъемлющих, как и закон всемирного тяготения. И если возникнут новые теория, если будет доказано, что некоторые из вспомогательных теорий Дарвина совершенно или только частично неправильны, то даже сами эти доказательства станут возможными лишь потому, что мы следуем за Дарвином, что мы применяем метод, которому учит он, и пользуемся богатым материалом, им же собранным. «Происхождение видов» и длинный ряд последующих работ революционизировали изучение биологии; они обогатили нас новыми идеями, новыми плодотворными принципами, вдохнули в науку жизнь и силу и открыли невиданные до тех пор области исследования, разрабатываемые теперь сотнями неутомимых ученых. Каких бы изменений ни требовали некоторые из его положений, Дарвин есть и останется творцом философской биологии.

В качестве небольшого вклада в эту обширную область я сперва изложу некоторые любопытные отношения организмов к своей обстановке, заслуживающие, по-моему, более строгого изучения, чем им до сих пор уделялось. Вопросы, о которых я главным образом буду говорить, заключаются в следующем: о влиянии местности на характер окраски многих насекомых, а до известной степени и некоторых птиц; затем о том, каким образом многие особенности географического распространения растений вызываются их зависимостью от известных насекомых.