Книга: Книга о самых невообразимых животных. Бестиарий XXI века

Краб йети

<<< Назад
Вперед >>>

Краб йети

Kiwa hirsuta

Тип: членистоногие

Подтип: ракообразные

Класс: высшие раки

Охранный статус: вызывает наименьшие опасения

Родиться б мне шуршащими клешнями,

Скребущими по дну морей безмолвных.

Томас Стернз Элиот. Любовная песнь Альфреда Пруфрока{58}

Те, кто придумал название крабу йети, вероятно, считали, что снежный человек – это как раз тот образ, который соединяет все его разнообразные свойства. Огромные «руки» (если точно, то это ходильные ноги) и правда немного напоминают руки гигантопитека – гигантской вымершей обезьяны, которая, как утверждают некоторые криптозоологи, по-прежнему обитает в Тибете, и именно ее принимают за снежного человека. А тело, без сомнений, как у настоящего ракообразного. Что касается его научного наименования, совмещающего имя морского бога-творца маори и латинское слово «волосатый», то оно тоже довольно точно. И все-таки кое-что в нем упущено: этот краб также чем-то напоминает Януса, двуликого бога дверей, порогов и проходов, чей взгляд направлен одновременно в будущее и прошлое.

Краб йети был обнаружен в 2005 г., в одном из самых труднодоступных для человека мест: возле «черного курильщика» на глубине около 2200 м на Южно-Тихоокеанском поднятии около 1500 км к югу от острова Пасхи. Черные курильщики – это что-то вроде дымоходов на дне океана, из которых гидротермальная высокоминерализованная вода, перегретая внутри Земли до 300–400 ?C вырывается в окружающие океанические воды, имеющие температуру около 2 ?C. «Дым», а на самом деле сверхгорячая жидкость черного цвета из-за содержащихся в ней минеральных частиц почти полностью поглощает свет, излучаемый аппаратами для подводных погружений. Среди этих частиц есть сульфиды, и, если бы в этом месте можно было бы дышать, серный запах напоминал бы средневековые описания ада. Впервые подобные источники были обнаружены на Восточно-Тихоокеанском поднятии в 1977 г., через восемь лет после высадки человека на Луне (в год смерти Элвиса Пресли, выхода первого альбома The Clash и попадания в хит-парады песни How Deep is Your Love). Это открытие поразило океанологов и биологов. Во-первых, в месте, ранее считавшемся не приспособленным для существования, были обнаружены разнообразные формы жизни. Более того, эти организмы были поразительными, необычайными. Они использовали не энергию Солнца, а тепло из недр Земли для хемосинтеза, процесса превращения микробами углекислого газа и питательных веществ в органические соединения путем окисления водорода или сероводорода. Эти микробы, в свою очередь, обеспечивают существование многих других организмов, в том числе рифтий (которые могут вырастать до 2,4 м и на конце имеют ярко-красные щупальца; у рифтий нет рта, желудка и пищеварительной системы, и они живут в симбиозе с бактериями, которые обитают внутри их тела и составляют до половины их массы). Помпейский червь, названный в честь погибшего при извержении вулкана города, уступает по размеру рифтиям, зато предпочитает еще более экстремальные температуры. Червь устраивается вблизи источника, где температура может достигать 80 ?C, при этом сам он находится в трубке, у отверстия которой вода достаточно прохладная, около 22 ?C, а наружу лишь немного высовывается его гребнеобразная голова. Тело помпейского червя как будто покрыто ворсом – это бактерии, с которыми он живет в симбиозе и которые, судя по всему, защищают его от воздействия экстремальных температур.

Еще одним примечательным событием в 1977 г. стала классификация Карла Вёзе, согласно которой археи были выделены в отдельное царство.

В течение нескольких десятилетий после первого черного курильщика были открыты еще около 50 гидротермальных курильщиков; их обнаружили на срединно-океаническом хребте, пролегающем по дну океана, как шов на теннисном мяче, и имеющем протяженность 64 000 км. Пока исследована лишь небольшая часть хребта. Возможно, в будущем найдут новые гидротермы, являющиеся местом обитания не менее странных существ, чем рифтии или краб йети. Только недавно выяснилось, например, что обитающие вблизи источников бактерии способны осуществлять процесс, эквивалентный фотосинтезу, но при этом используется инфракрасное свечение источника.

Краб йети – существо на грани возможного, и сразу по нескольким причинам. Во-первых, поскольку местом его обитания является черный курильщик, а значит, краб йети живет на границе раскаленной магмы и холодной воды. Ученые не сразу поняли, какова функция длинных волосатых конечностей краба. Считалось, что именно они позволяют крабу жить на самой границе между холодной окружающей водой и горячим выбросом источника. Волоски (а на самом деле щетинки, как у мотыльков или шмелей) защищают краба от горячей воды (как щетинки помпейского червя), когда он преследует добычу у самого источника. Согласно другой версии, нитевидные бактерии, покрывающие щетинки, либо нейтрализуют вредные газы источника, либо служат источником питания для краба. Эта идея получила подтверждение, когда у глубоководных холодных газовых источников недалеко от Коста-Рики был обнаружен второй вид краба йети – Kiwa puravida: этот краб выращивает целые колонии бактерий на щетинках своих клешней, а потом собирает их ртом, как расческой, как если бы мы с вами среди волос на голове выращивали салат. Kiwa puravida не такой мохнатый, как Kiwa hirsuta. Слово puravida в буквальном переводе с испанского – «хорошая жизнь», и на Коста-Рике это любимая фраза; это словосочетание ассоциируется с необычным и забавным «танцем» Kiwa puravida, который он исполняет большую часть времени: краб размахивает передними клешнями, предположительно для вентиляции бактерий, чтобы они могли получить максимальное количество необходимых для роста газов.


Краб йети Kiwa hirsuta

Как креветки, лобстеры и другие крабы, с которыми большинство из нас знакомы, – по крайней мере, когда они на тарелке, – краб йети принадлежит к декаподам, десятиногим ракам, а они в свою очередь относятся к классу высших раков, Malacostraca. Этот класс, насчитывающий около 5000 видов, известен с кембрия, и в нем перепробованы бесчисленные вариации форм и размеров тела, и все это разнообразие подразделяется на 16 отрядов. Сюда входят очень непохожие друг на друга животные: креветка-арлекин, пучеглазый волшебный краб, рифовый омар Munida olivarae, гигантские равноногие Bathynomus giganteus и их мелкие дальние наземные родственники мокрицы (не говоря о гонодактилусе (Gonodactylus), ротоноге с пальцами-гениталиями, о котором рассказывалось в главе 7). Самое крупное морское ракообразное – японский краб-паук – вырастает до 3,8 м. На суше крупнейший вид – краб пальмовый вор, достигающий метра. Он лазает по пальмам и разбивает кокосовые орехи своими мощными клешнями. Даже миниатюрные рачки – криль относятся к высшим ракам.

В западной культуре господствует представление о ракообразных как об уродливых и довольно неприятных существах. Возможно, это связано с тем, что, будучи членистоногими, ракообразные, по сути, большие жуки, то есть существа, которые во многих культурах ассоциируются с грязью и болезнями. У Жана-Поля Сартра они вызывали смешанное чувство отвращения и родства. Рассказчик в романе «Тошнота» начинает испытывать отвращение ко всему миру и особенно к себе самому и другим людям, которые представляются ему крабами, грязными и жесткими снаружи и мягкими и бесформенными внутри (Сартр, обожавший каламбуры, отмечал, что французское слово лобстер – homard, от латинского homarus – звучит как homme-ard, то есть «человек» плюс уничижительный суффикс, и получается что-то вроде «мерзкий человечек» или «дерьмо».) Возможно, отношение Сартра необычно и даже эксцентрично, но в целом оно соответствует общему восприятию этих существ в западной культуре.

Сделанные в последние несколько лет подводные фотографии показали кое-что, о чем Сартр и другие раконенавистники даже не догадывались: ракообразные могут быть красивыми. Фарфоровый краб, или краб порцеллана, имеет окраску в горошек: фиолетовые на белом фоне, белые на красном и десятки других комбинаций. Раки-отшельники иногда щеголяют актиниями на панцире, как будто они примеряют какие-то безумные средневековые шляпы. Кроме того, сейчас мы знаем, что у ракообразных есть если не чувства, то по крайней мере тактильные ощущения, благодаря тысячам мелких волосков, покрывающих их щиток. Романист Дэвид Фостер Уоллес, рассуждая о лобстере, цитирует справочник рыболова: «Хотя лобстер покрыт, казалось бы, непроницаемой броней, он воспринимает внешние раздражители так же остро, как будто у него тонкая и чувствительная кожа».


На глубине можно обнаружить еще более странных существ, чем краб йети. Вот, например, равноногий рак из семейства Arcturidae, обитающий на коралловых подводных горах в Индийском океане

И тем не менее ракообразные остаются для нас чем-то чужеродным. Наблюдая за тем, как краб заталкивает в свой рот куски пищи, я никак не могу справиться с пусть даже иррациональным чувством, что передо мной прожорливая машина. И это вторая причина, по которой краб йети, как и другие высшие раки, – пограничное создание, соединяющее черты живой и неживой природы. Думаю, здесь можно провести параллель с роботами и нашим отношением к ним.

С тех пор как Карел Чапек придумал в 1921 г. роботов, в реальности они оставались примитивными и могли выполнять лишь очень ограниченные и специализированные задачи. Но в последнее десятилетие, судя по всему, наступает нечто подобное кембрийскому взрыву, но только среди автоматов, когда быстро появляются машины с характеристиками, которые до сих пор были присущи только человеку и животным: проворство, сознание, способность к адаптации. Медицинские роботы, например, могут пробраться к сердцу, чтобы совершить хирургическую операцию. Другой робот сможет отремонтировать Международную космическую станцию лучше любого космонавта. Есть роботы, умеющие ползать по деревьям, как гусеницы, или исполнять традиционные японские танцы; есть двуногие роботы, способные обогнать человека, и такие, которые когда-нибудь обыграют нас в футбол. Хотя роботы во многом пока еще очень несовершенны, с некоторыми физическими и информационными задачами они справляются лучше нас. Появляются самые разнообразные формы роботов: от мягких и гибких, как лапки членистоногого (squishBot), до микрозондов, подключенных к интеллектуальным системам, – и они начинают выполнять очень сложные и разнообразные функции.

Означает ли это, что мы преодолеваем порог, отделяющий нас от новых способов восприятия окружающего мира и самого бытия? Социолог Шерри Теркл опасается, что способность роботов заботиться об удовлетворении человеческих потребностей может привести к появлению приложения-убийцы. По ее словам, поскольку человеку свойственно формировать новые привязанности, мы рискуем оказаться в эмоциональной зависимости от машин, которые либо заботятся о нас, либо – в случае роботов – домашних питомцев – требуют нашей заботы. Эти машины делают вид, что разговаривают с нами, но на самом деле не понимают нас. Поддавшись иллюзии общения с такими «социальными» роботами, мы начинаем думать, что роботы близки нам, но, поскольку такой контакт не такой, как между людьми, Теркл опасается, что это обеднит человека. (Крайняя форма зависимости от машин – сексуальная зависимость – стала темой фильма Фрица Ланга «Метрополис», 1927 г., в котором прекрасные женщины-роботы превращают людей в тупых животных.)

Питер Сингер (не австралийский философ, а американский военный репортер) уверен, что словосочетание «приложение-убийца» нужно понимать буквально. В перспективе роботы будут активно участвовать в военных конфликтах, и это задаст новый вектор и динамику в политике и войнах, о чем пока мы можем только догадываться. Робототехник Родни Брукс, напротив, утверждает, что беспокоиться не о чем. Способные воспринимать внешний мир роботы с многообразными способностями не представляют опасности, просто придется свыкнуться с мыслью, что мы не уникальны еще и в этом отношении.

Третье проявление пограничной сущности краба связано с тем, о чем мы говорили в начале главы: он живет на границе двух миров. Хотя черные курильщики существуют в современном океане, химический состав которого отличается от того, что был миллиарды лет назад, а сами курильщики не особенно стары (подобно японским деревянным храмам они постоянно обновляются), они могут служить знаком, отмечающим место, где жизнь возникла из небытия.

Мифы о сотворении мира удивительно разнообразны. Многие из них запутанны и полны насилия, но есть относительно простые и добрые. Легенды айнов в Японии рассказывают о том, как творец ниспослал трясогузку: пролетая над океаном, она расплескала крыльями участки воды по сторонам, нащупала под ногами ил, похлопала по нему хвостом, и он затвердел. Так появились острова, на которых живут айны. Согласно китайской традиции горы, реки, деревья и трава – части тела первого существа, Паньгу, упавшего в изнеможении, после того как отделил небо от земли. Народ манде на Мали верит, что творец попытался создать жизнь из семени крепкой и колючей акации, но ему это не удалось. Тогда ему пришлось начать свой труд сначала, только на этот раз он использовал четыре пары семян травы с противоположными свойствами, своего рода инь и ян Западной Африки. А американские индейцы на северо-западном побережье Тихого океана рассказывают о том, как Ворон спарился с гигантским двустворчатым моллюском. Через девять месяцев Ворон услышал исходящие из-под панциря голоса, открыл раковину и увидел миниатюрных мужчин. Позже под панцирем хитонома, другого моллюска, он обнаружил подруг для мужчин, и ему очень понравилось наблюдать за их общением.

Научные гипотезы о происхождении жизни не столь разнообразны и многочисленны, как легенды, но, вероятно, более интересны, потому что основываются на наблюдении за процессами в реальном мире и по крайней мере теоретически могут быть проверены (даже если такие тесты мы пока еще не можем провести). Одна из первых гипотез Аристотеля о том, что жизнь (по крайней мере «примитивная»: черви и личинки) возникла самопроизвольно из грязи, была оспорена уже в 1688 г., когда итальянский физик Франческо Реди продемонстрировал, что личинки не появляются в мясе, если не позволять мухам садиться на него. А в 1861 г. Луи Пастер доказал, что бактерии и грибок не появляются в богатом питательными веществами растворе, если он стерилен и изолирован от внешней среды, тем самым окончательно развенчав концепцию Аристотеля. Более продуктивной оказалась идея Чарльза Дарвина, сформулированная в 1871 г., о том, что жизнь могла возникнуть, в «теплом маленьком пруду с разного рода аммиачными и фосфорными солями при наличии света, тепла и электричества». Эта гипотеза стала предвестником теории «первичного бульона», сформулированной в 1920-е гг. Александром Опариным и Джоном Холдейном, согласно которой относительно простые органические молекулы – мономеры (то есть аминокислоты, «строительный материал» белка) – липиды, сахара и нуклеотиды (строительный материал РНК и ДНК) – возникли спонтанно под воздействием молний в результате химических реакций между еще более простыми веществами на ранних этапах существования Земли. В 1952 г. Стэнли Миллер и Гарольд Юри провели эксперимент, который, казалось, подтверждал эту теорию: через смесь газов, которые, как тогда считалось, присутствовали в атмосфере древней Земли, были пропущены электрические разряды, и в результате получили набор разнообразных аминокислот. Вместе с тем ученые понимали, что создания мономеров, из которых состоят молекулы жизни, еще недостаточно. Можно сколько угодно пропускать электрические разряды через «бульон» и в результате получить лишь скользкую мешанину. Из куриного бульона не получится курица, как бы долго вы его ни варили.

Отсутствие видимого решения проблемы подтолкнуло некоторых ученых к идее, что жизнь могла быть занесена на Землю в виде микробов с метеоритами из космоса. Панспермия – это не название планеты из фантастического фильма «Флэш Гордон» 1974 г., а вполне серьезная научная теория. Однако эта теория не дает ответа на вопрос о возникновении жизни, а просто переносит загадку на другую планету. C уверенностью говорить можно об одном: часть «строительного материала» для жизни уже существовала в космосе, и многие элементы, необходимые для ее возникновения, возможно, были занесены на юную Землю из космоса. Углерод, например, основа всех органических химических веществ, на самом деле довольно редкий на Земле элемент – он занимает лишь 15-е место среди самых распространенных элементов и составляет 0,046 % земной коры – и, возможно, большая его часть происходит из частиц, попавших на Землю из космоса. Значительная часть воды, без которой жизнь невозможна, тоже была принесена на Землю метеоритами и другими космическими телами, врезавшимися в Землю в период так называемой «поздней тяжелой бомбардировки» около 3,9 млрд лет назад и до нее. В составе некоторых метеоритов были обнаружены десятки аминокислот, а также шесть белков, необходимых для жизни. В метеоритах найдены сахара и жиры, присутствующие в живых организмах.

Получается, что изучение открытого космоса помогает найти некоторые ингредиенты бульона, но курицу там (пока) найти не удалось. Кое-что проясняет еще один подход к загадке происхождения жизни. Заключается он в том, чтобы анализировать не то, что представляет собой жизнь, а что она делает. Ведь жизнь – это не просто ее составляющие, это еще и процесс. Как это представлял себе в 1940-х гг. Эрвин Шрёдингер, главное, это способность жизни «сконцентрировать на себе поток порядка», то есть овладеть внешней энергией, чтобы противостоять общей тенденции к хаосу.

Его слова заставляют задуматься о том, что жизнь возможна тогда, когда среди прочего есть поток энергии, который может быть использован сложной, но пока еще неживой системой подобно тому, как водяная мельница использует энергию водного потока.

В 2007 г. Оливер Мортон писал: «Жизнь состоит не только из вещей, но и из процессов. Ученые, пытающиеся в лабораторных условиях создать химические системы, способные к автономной эволюции, считают, что такие системы должны обладать тремя характеристиками. Во-первых, это набор связанных молекул, структура которых представляет собой закодированную информацию, передающуюся по наследству. Во-вторых, молекулы должны быть способны к метаболизму, то есть способны производить полезную энергию. В-третьих, молекулы должны формировать закрытые системы, чтобы процесс метаболизма происходил бесперебойно».

Самый мощный поток энергии на Земле, естественно, поступает от Солнца, именно поэтому во многих культурах Солнце предстает в роли бога и отца (или матери) всего живого. Но, когда в 1970-х гг. были обнаружены черные курильщики, в потемках и вдали от Солнца и тем не менее населенные многообразными примитивными формами жизни, ученые задались вопросом: что если именно в таких условиях – с устойчивым тепловым потоком и наличием постоянных химических элементов – возникла жизнь. Теория выглядела многообещающей. Годы моего взросления пришлись на последнее десятилетие XX в., и помню, что эту тему широко обсуждали. Однако постепенно интерес к ней угас: эксперименты продемонстрировали, что нуклеиновые кислоты, участвовавшие, как считалось, в формировании и делении первых клеток, не могут существовать в таких условиях.

Потом, в 2000 г., был обнаружен совершенно другой тип глубоководного термального источника, без черного выброса. В его струе большие объемы метана и водорода вступают во взаимодействие с морской водой и окружающими породами и образуют вздымающиеся вверх белые потоки. Первый такой источник был обнаружен в Атлантическом океане и получил довольно предсказуемое название «Потерянный город», хотя мне кажется, что его формы больше напоминают сумасшедшие ландшафты доктора Сьюза или Цинжи-дю-Бемараха на Мадагаскаре, чем шпили церквей, с которыми их часто сравнивают. Белые курильщики не могут похвастаться большим биологическим разнообразием, но они создают идеальные, по мнению некоторых ученых, условия для протожизни. Множество закрытых камер, наполненных необходимыми для жизни элементами непосредственно возле источника, – идеальные реакционные сосуды. Кроме того, различия между химическими веществами, поступающими из источников и содержащимися в воде, создают электрический потенциал, который, возможно, подпитывал энергией внутренние биохимические реакции. Некоторые ученые практически уверены, что именно в таких условиях могла появиться жизнь. «Последним общим предком для всех форм жизни была не свободно живущая клетка, а пористая порода, стенки ячеек этой породы, богатые серой и железом, могли стать катализаторами для первичных биохимических реакций», – считает микробиолог Ник Лейн. В этом природном реакторе, наполненном органическими химическими веществами, появилась протожизнь, которая, в конце концов, превратилась в первую живую клетку, причем это произошло дважды – так появились бактерии и археи.

Не все поддерживают гипотезу «щелочных белых курильщиков». Некоторые ученые продолжают доказывать, что жизнь возникла ближе к поверхности, к солнечному свету: например, в мелких пресноводных лагунах на тропических вулканических островах могли сформироваться условия, необходимые для того, чтобы протожизнь сорганизовалась внутри первого кокона – примитивной клеточной стенки, построенной из липидных мембран. Возможно, представление Дарвина о возникновении жизни в теплом пруду все-таки окажется ближе к истине.

Я помню время, когда краб йети и ему подобные организмы вообще не были известны, а теперь их считают натурализовавшимися обитателями тех мест, где, возможно, возникла жизнь. Теперь они стали частью наших постоянно расширяющихся знаний о жизни. В 2011 г. возле гидротермального источника «Дракон» в Индийском океане был обнаружен третий вид краба йети. Этот вид еще не назван. Его клешни короче, чем у собратьев, а брюхо полностью покрыто щетинками, но, скорее всего, это близкий родственник уже известных нам двух видов. Открытие 2005 г. казалось уникальным, но, возможно, это просто было первое из множества широко распространенных животных, о которых до того ничего не было известно.

В Ветхом Завете Господь спрашивает Иова: «Нисходил ли ты во глубину моря и входил ли в исследование бездны? Отворялись ли для тебя врата смерти и видел ли ты врата тени смертной? Обозрел ли ты широту земли? Объясни, если знаешь все это». Если бы у Иова была возможность ответить, конечно, ему пришлось бы признать, что нет. С тех пор прошло 25 веков, и, может быть, мы приближаемся к тому, чтобы дать положительный ответ на эти вопросы. Мы можем опускаться на дно морское и близки к тому, чтобы сформулировать проверяемые гипотезы о происхождении жизни, или даже уже выдвинули такую теорию. И еще мы знаем, что – если исключить вмешательство со стороны – жизнь на Земле станет невозможна примерно через 1,1 млрд лет, когда раскалившееся Солнце осушит океаны. Правда, задолго до этого жизнь может трансформироваться так, что мы даже не в состоянии представить. Может быть, мы будем казаться примитивными тем существам, что будут населять нашу планету после нас, – какими сегодня кажутся нам живущие в вечной темноте глубоководные крабы.



<<< Назад
Вперед >>>

Генерация: 1.944. Запросов К БД/Cache: 3 / 1
Вверх Вниз