Книга: Достающее звено. Книга 2. Люди

Заря Поднебесной: датировка черепа из Лантьяня

Всем хочется, чтобы древнейший человек зародился в местной, родной пещере. А особенно этого хочется китайцам. Ведь всем известно, что Поднебесная империя – это центр мироздания, а все остальные страны расположены на ее периферии. И как досадно, что Африка не в Китае! Уж и зубы обезьяны из Лунгупо с возрастом 1,9 млн лет назад пытались пристроить в качестве древнейшего человека, и орудия из Жензидуна датировали аж 2,25 млн лет назад, и синантропов воспевали, а все находится среди западных варваров кто-то древнее. Обидно!

Но Китай велик, гор и пещер в нем много, на каждой горе и в каждой пещере много слоев, а раскопаны они часто так, что стратиграфическое положение находок можно хитро интерпретировать. Посему всегда есть простор для поисков еще более древних китайцев.

Один из лучших кандидатов – архантроп из Лантьяня, а точнее из Гунванлина, известный также как PA 1051–6. Его череп был найден в 1964 г. в слоях маленького холма в провинции Шэньси в Центральном Китае. Череп сохранился неидеально, но по нему видно, что он крайне архаичен: лоб приплюснут, надбровье огромное, кости свода толстенные, заглазничное сужение чрезвычайное, межглазничное расстояние запредельное. Китайский глаз радуется, глядя на сильно уплощенное лицо. Конечно, свежеоткопанного предка тут же торжественно провозгласили представителем нового вида Sinanthropus lantianensis.

Рис. 23. Черепа Триниль (а), Сангиран 17 (б), Гунванлин (в).

Если проблемы с датировками самых древних архантропов понятны, многим покажется удивительным, что гораздо труднее бывает определить позднейшую границу их существования. Дело в том, что переход от Homo erectus к позднейшим видам совершался, во-первых, плавно, а во-вторых, неодновременно в разных местах. Поэтому в разных книгах можно найти определения рубежа между эректусами и гейдельбергенсисами чуть ли не от от миллиона до трехсот тысяч лет. Немало сложностей создает строгое следование правилу приоритета в номенклатуре в сочетании с новейшими датировками. Традиционно эректусы рассматриваются как предки более поздних и прогрессивных гейдельбергенсисов, однако голотип вида Homo erectus – Триниль – недавно был передатирован с 0,78–1 млн лет назад до 430–540 тыс. лет назад, а голотип Homo heidelbergensis – Мауэр – с 300–500 до 700 тыс. лет назад. В очередной раз история палеоантропологии и использование в качестве голотипов фрагментарных находок задали непростую задачку. Как обычно, помочь делу могло бы переопределение голотипов, но профессиональным антропологам и так все ясно, отчего они не заморачиваются на формальностях.

Вообще, существует несколько концепций вида Homo erectus. В самом широком варианте под этим названием понимают всех людей, существовавших после хабилисов и до неандертальцев, то есть от 1,5 или даже 2 млн лет назад до примерно 150 тыс. лет назад. Тогда с одной стороны туда попадает KNM-ER 1740 и Дманиси, с другой – Бильцингслебен и Вертешселлеш. Получается, честно говоря, широковато.

Годами тлеет дискуссия о том, можно ли относить к виду Homo erectus восточноафриканских людей, обозначаемых как Homo ergaster. Одни считают, что они не так уж сильно отличаются от классических яванских питекантропов, другие склоняются к тому, что их можно разнести в разные виды. В последнем случае под названием Homo erectus остаются лишь внеафриканские гоминиды среднего плейстоцена; послеэргастеровых же африканских можно назвать Homo leakeyi, Homo rhodesiensis, Homo mauritanicus или еще как-нибудь.

Тут возникает новый соблазн уточнения: а не отделить ли поздних прогрессивных товарищей с крупным мозгом и специализациями в отдельный вид Homo heidelbergensis? Но нет предела редукционизму, ведь в черепах европейских архантропов при желании можно углядеть свою специфику и они отпочковываются все в тех же Homo heidelbergensis или более спорных Homo antecessor, а от Homo erectus остаются лишь азиатские формы.

Наконец, китайские представители тоже имеют личные особенности – Homo pekinensis, – и вот ареал эректусов сокращается до одной лишь Явы. Но и тут их настигает суровая рука дробителя: поздние яванские архантропы весьма специализированы, а потому, конечно, заслуживают выделения в Homo soloensis или Homo ngandongensis.

Заметьте, каждая точка зрения имеет свое веское обоснование, каждая подтверждается целым набором доказательств. В понимании Homo erectus ярчайшим образом выявилась проблема палеонтологического вида: как его понимать – как хронологическую стадию или географический вариант, какое число особенностей должно быть уникальным, чтобы признать его самостоятельным, валидным?

Поскольку от тяжких раздумий на эти темы начинает болеть голова, для облегчения своей участи антропологи и изобрели спасительный термин “архантропы” без внятных границ. Право слово – удобно! Все, кто явно не австралопитек и не неандерталец или сапиенс, имеет повышенную массивность и мозги в пределах современного минимума, – все архантропы. А дальше в их пределах можно с чувством разбирать локальные варианты, развлекаясь раздачей экзотических названий или, лучше, оперируя лишь каталожными номерами самих находок и их датировками.

Видимо, существовало как минимум две основные географические ветви архантропов – западная, или афроевропейская, и восточная, или азиатская. Потом ветви бурно ветвились. Европейские в последующем стали неандертальцами, азиатские – денисовцами и “хоббитами”, а африканские – нами.

Во времена архантропов люди из разных концов планеты могли сильно отличаться друг от друга – существеннее, чем расы современных людей. Особенно специфичными были яванские питекантропы. По всем возможным признакам они уклоняются от африканских и европейских сородичей и даже архантропов материковой Азии: у них более плоский лоб, сильнее выступает затылок, у последних представителей появляются экзотические специализации височной кости. Особенно велики челюсти яванских питекантропов. Это даже вызвало многолетнюю дискуссию среди антропологов.

Дело в том, что первыми находками на Яве были черепные крышки и бедренные кости. Несколько позже появились челюсти. Но антропологи, видимо, были не готовы к тому, что люди могут иметь такой жевательный аппарат. Поэтому обладатели челюстей были названы Г. Кенигсвальдом мегантропами древнеяванскими Meganthropus palaeojavanicus. Про них было написано весьма много, главным лейтмотивом всех этих работ было сравнение мегантропов с африканскими австралопитеками и выяснение – добрались ли австралопитеки до Явы и были ли они грацильными или же массивными. По пути возникли термины Australopithecus palaeojavanicus и Paranthropus palaeojavanicus. Удивительно, но за бурными обсуждениями мало кто обращал внимание на то, что картина получается более чем странная: среди десятков яванских находок черепные крышки принадлежат сплошь питекантропам, а нижние челюсти – мегантропам. Конец идее мегантропов положили находки черепов с лицевым скелетом (например, Сангиран 17 и Сангиран IX), а также открытия в Восточной Африке. Стало окончательно ясно, что большие крупнозубые челюсти вполне совместимы с черепными коробками питекантропов и это не их эксклюзивная черта, а модный тренд того времени. Теперь же слово “мегантроп” применяется просто для обозначения яванских челюстей, даже необязательно очень больших.

Более того, самая каноничная челюсть мегантропа – Сангиран 5 или Питекантроп C 1939 года – оказалась с наибольшей вероятностью орангутаньей (Tyler, 2004). Слава статистике и новым методам – теперь мы можем успешнее отсеивать зерна от плевел, а людей от обезьян даже по очень фрагментарным находкам.