Книга: Атлетичный мозг [Как нейробиология совершает революцию в спорте и помогает вам добиться высоких результатов]

Холодное сердце — холодный рассудок

Холодное сердце — холодный рассудок

В начале 1960-х гг. профессор Марвин Цукерман проводил у себя в Делавэрском университете эксперименты с сенсорной депривацией. В какой-то момент он заметил у своих добровольцев одну странную особенность. Большинство из них были чем-то похожи друг на друга: длинные волосы, в руках мотоциклетный шлем. Зачем бы этим любителям свободы участвовать в таком скучнейшем эксперименте, где надо часами лежать в темной звукоизолированной комнате?

Как выяснилось, их привлекли статьи в газетах, в которых рассказывалось об уже проведенных опытах подобного рода, и отмечалось, что некоторые участники испытывали галлюцинации. Цукерман предположил, что есть люди определенного типа, которые стремятся к таким вот новым ощущениям. Ученый подготовил специальную анкету с утверждениями, с которыми респондент мог согласиться либо не согласиться. Среди утверждений были, например, такие: «Я ни за что не буду пересматривать кино, которое я уже видел»; «Если я окажусь в месте, которое я плохо знаю, будет лучше, если рядом окажется провожатый».

Обобщив результаты исследования, Цукерман создал шкалу склонности к риску.[218] По ней можно определить, насколько тот или иной человек готов к чему-то новому и, возможно, опасному. Дальнейшие исследования показали, что повышенная склонность к риску отмечается примерно у 10 % людей.

Профессор Темпльского университета в Филадельфии Фрэнк Фарли называет таких людей любителями риска Т-типа. Интерес к этой теме появился у Фарли после одного происшествия в канадском Эдмонтоне, когда ему было 8 лет. Однажды зимой Фрэнк играл с друзьями. Внезапно их пожилому соседу, откапывавшему машину после сильного снегопада, стало плохо с сердцем. Друзья Фрэнка застыли на месте, и только он один не растерялся и бросился к соседу, пытаясь помочь. «Я хотел затащить его в машину, чтобы он хотя бы лежал не на снегу, а на сиденье, — вспоминал он в одном интервью. — Но он умер у меня на руках».[219] После того случая Фарли загорелся страстью исследователя. Он посвятил свою карьеру поискам ответа на вопрос, почему некоторые люди оказываются готовыми в решающий момент прийти на помощь. Разговаривая с пожарными, полицейскими, спасателями и другими людьми, которые рисковали собственной жизнью ради других, Фарли решил узнать, не обладают ли определенные люди готовностью пойти на риск и в других ситуациях.

Люди Т-типа (с большой буквы Т) имеют склонность к риску, подобно любителям риска в терминологии профессора Цукермана. «Для них мотивация связана с риском, неопределенностью, новизной, разнообразием, — объясняет Фарли. — Они прекрасно чувствуют себя в условиях неопределенности. Любят острые ощущения. Мыслят и действуют независимо. Считают себя хозяевами своей судьбы. Уверены, что способны справиться с любой ситуацией».[220] Их антиподы — люди т-типа (с маленькой буквы т). Они избегают риска, их мотивация — что-то знакомое и определенное.

Признаки личности Т-типа объясняют увлечение таких людей экстремальными видами спорта, их инициативность и творческую энергию в сфере искусства и науки. Они готовы к риску в любой деятельности — умственной и физической. Цукерман определяет поведение людей, склонных к риску, как «стремление к новым, ярким переживаниям без оглядки на риск физического, социального, юридического или финансового характера». В последних редакциях его анкеты имеется возможность оценить респондентов по трем категориям: любовь к приключениям, страх понести ущерб и импульсивность. Любители риска обладают большей склонностью к совершению противоправных действий, а также к наркозависимости. Исследования подтвердили, что проходящие лечение наркоманы и спортсмены-экстремалы располагаются примерно на одном уровне по шкале склонности к риску.[221]

Страсть к риску отчасти объясняется генетикой. По всей видимости, она зависит от характера выработки мозгом дофамина: любителей острых ощущений больше других привлекает все новое, поскольку их мозг вырабатывает дофамин в течение более длительного периода. Исследование, проведенное в Университете Вандербильта в штате Теннесси с использованием технологии сканирования мозга, показало, что у любителей риска меньше ауторецепторов.

Ауторецепотры — это своеобразные «выключатели» дофамина. Располагаясь с внешней стороны нейронной мембраны, они регулируют приток в клетку нейромедиаторов, ограничивая его, когда их уровень становится слишком высоким. Если у человека число ауторецепторов невелико, то в момент выброса дофамина в ответ на новые ощущения человек чувствует острее, и это чувство сохраняется дольше.

«Представьте, что дофамин — это бензин, — объяснял ведущий автор исследования Дэвид Залд в материале National Geographic. — Добавьте сюда мозг, у которого тормоза срабатывают через раз, — и получите настоящего экстремала».

Многие любители острых ощущений имеют пониженный уровень энзима MAO-B (моноаминоксидаза В), расщепляющего дофамин в мозге. У самых отъявленных экстремалов, по сравнению с обычными людьми, количество MAO-B меньше примерно на 30 %. Между тем низкий уровень энзима характерен для преступников и лиц, страдающих алкогольной или наркотической зависимостью. Их мозг не способен быстро расщепить дофамин, и он продолжает циркулировать вместе с кровью, делая удовольствие от риска более ярким. Напротив, высокий уровень MAO-B наблюдается у женщин; он также повышается с возрастом, что объясняет большую склонность к риску среди молодых мужчин, равно как и стремление к тихой, спокойной жизни в старости.

Тому есть еще одно объяснение, оно связано с особенностями развития системы торможения в мозге — префронтальной коры. Она отвечает за нашу способность «нажимать на тормоз»; именно эта область заметно активизируется, когда мы, пересиливая желание сойти с беговой дорожки, продолжаем наматывать километры.

Система поощрения является одной из основных и древних систем человеческого мозга, она управляет рядом жизненно важных поведенческих схем, например поиском еды в незнакомых условиях. Соответственно, она развивается у человека намного раньше, чем система торможения, а это происходит после достижения 20-летнего возраста. Отсюда понятно, почему подавляющее большинство поклонников экстремальных видов спорта — молодые мужчины, а мальчики-подростки в целом более склонны к участию в рискованных затеях.

Есть также люди, которые лучше других справляются со страхом и тревогой. Это для них необходимый навык. «Я просто забрасываю все это на периферию своего внимания, — делится опытом Макгиннесс. — Я делаю так уже давно. Когда думаешь о том, что может произойти… когда что-то случается, это происходит очень быстро». Мы беседуем, сидя под навесом на небольшой площадке, примыкающей к трассе Турист-трофи на острове Мэн. Мнение Макгиннесса поддерживает его коллега-гонщик Конор Камминс. И это при том, что он лишь недавно восстановился после жуткой аварии, на память о которой у него в спине остались четыре металлических стержня и еще две пластины с 16 винтами в левой руке. «Жизнь вообще опасная штука, — говорит он. — Вон там разлито пять литров бензина. Всего одна искра — и мы оба сгорим к чертовой матери. От судьбы не уйдешь».

Доктор Энди Морган, представляющий медицинский факультет Йельского университета, провел исследование с участием двух групп военнослужащих,[222] прошедших курсы обучения способам выживания на базе гарнизона Вооруженных сил США Форт-Брэгг, штат Северная Каролина. Условия там были адскими: 19 суток в импровизированном лагере для военнопленных с настоящими сторожевыми вышками, колючей проволокой и очень натурально выглядевшими могилами. «Пленных» лишали сна, морили голодом, подвергали другим способам воздействия, часто практикуемым в подобных местах в реальности. По ходу исследования Морган сравнивал обычных солдат с военнослужащими элитных подразделений специального назначения. Ему удалось обнаружить существенное различие между этими двумя группами в уровне нейропептида Y, особого вещества, образующегося в мозге.

Фактически он выполняет роль естественного транквилизатора. Как и эндорфины, выделяемые в состоянии потока, нейропептид Y ослабляет действие адреналина. У спецназовцев уровень нейропептида Y оказался значительно выше, а затем вернулся в норму быстрее, чем у простых солдат. Это помогло им сохранить ясность мысли, несмотря на повышенный стресс и чувство страха, что является жизненно важным навыком в ситуациях, когда ошибка может привести к смерти или попаданию в плен.

В американских ВМС практикуют особый и, надо сказать, довольно крутой метод определения тех новобранцев, которые лучше всех подходят для участия в опасных операциях под водой. Их в буквальном смысле кидают в воду. Отбор проводится на базе специального тренировочного центра во Флориде. Новобранцам связывают ноги, а также руки за спиной и затем сталкивают в большой бассейн. Задача очень простая — вынырнуть на поверхность и не тонуть. Многие теряют сознание, и тогда их вытаскивают дежурящие в воде аквалангисты. «Чем больше человек суетится, — рассказывал Морган в интервью журналу Newsweek, — тем труднее ему добыть глоток воздуха и тем больше он устает. Нужно суметь побороть в себе мощный инстинкт, заставляющий жадно ловить воздух, подавить чувство тревоги и опасности».[223]

Морган установил, что уровень нейропептида Y в мозге прямо пропорционален скорости расщепления адреналина и восстановления дыхания и чувства контроля. В другой стрессовой ситуации мозг опытных водолазов также демонстрировал важное физиологическое отличие, продуцируя в большом количестве естественный стероид DHEA, который подавляет действие гормона стресса кортизола.

Химический анализ мозга помогает выявить склонность человека к риску, а также способность справляться с тревогой и страхом, которые этот риск провоцирует. Морган полагает, что нашел экспресс-метод определения тех, кто способен показать отличные результаты в условиях стресса. Он проанализировал сердечные сокращения у солдат, готовящихся вступить в тренировочный ближний бой с применением пуль, которыми нельзя убить человека, но можно причинить сильную боль. Лучше других показали себя солдаты, у которых пульс был более ровным. Изменения в величине пауз между сокращениями были не столь велики, как у большинства людей. Вероятно, причина в наличии в стволе головного мозга, где расположен центр контроля сердцебиения, большого количества клеток, вырабатывающих нейропептид Y. Кто знает: быть может, когда-нибудь футбольные тренеры, решая, кто будет пробивать одиннадцатиметровые в серии пенальти, будут исходить из того, чей пульс более регулярный. Чем спокойнее сердце, тем спокойнее и ум.