Книга: Путешествие Жана Соважа в Московию в 1586 году. Открытие Арктики французами в XVI веке

V.7. Россия глазами «совершенного негоцианта» Жака Савари (1675 год)

V.7. Россия глазами «совершенного негоцианта» Жака Савари (1675 год)

Кольбер, столь много сделавший для торговли, желал, чтобы во всем французском королевстве она подчинялась точным и единым правилам. С этой целью он поручил Жаку Савари (1622–1690) составить полный свод законов, регулирующих торговлю. В 1673 году был опубликован «Эдикт об оптовой и розничной торговле», ставший известным под названием «Кодекса Савари» или «Торгового кодекса». Это был в некотором роде предок нынешнего «Коммерческого кодекса», первая версия которого восходит к 1807 году. 122 статьи «Кодекса Савари» зафиксировали законы, регулирующие коммерцию, и регламентировали саму торговлю, фирмы, векселя, банкротства, а также впервые обязали вести бухгалтерию.

Кроме того, этот кодекс стал основой книги, которую Жак Савари написал спустя два года – «Совершенный негоциант»[475]. Этот двухтомный труд, занявший около двух тысяч страниц, излагал суть различных торговых договоров, давал общие советы по поводу ведения торговли, излагал специфику каждого региона, приводил единицы мер и весов, а также описывал монеты, использовавшиеся в разных уголках света. Эта книга сообщала, как использовать верительные грамоты, как вести дела с банками, что делать при возникновении различных трудностей… Эта библия торгового дела очень быстро нашла признание, многократно переиздавалась, а ее репутация сразу же перешагнула за границы королевства: книга была переведена на немецкий, итальянский, голландский и английский языки. Ее автора стали приглашать в суд, чтобы узнать его мнение в различных тяжбах.

Мы воспроизводим отрывки из той части книги, которая посвящена северной торговле. Когда речь идет о проходе через Эресунн у Эльсинора, слышны отзвуки переписки Шарля де Данзея и великого адмирала Жуайёза, хотя с тех пор прошло больше ста лет.

В Эльсинор из Франции везут те же товары, что и в Копенгаген. Следует заметить, что французы имеют то преимущество над голландцами, что их товары здесь не досматривают. Таможенный офицер обязан выказывать доверие заявлениям хозяев кораблей, вручающих ему письма и паспорта, а таможенные выплаты они совершают лишь на обратном пути, если на адмиралтейских паспортах указано, что они французы и ручаются, что в течение трех месяцев все выплатят.

А вот отрывки сначала из главы, посвященной Балтийскому морю, а затем – торговле с Московией в Архангельске. Следующая глава показывает, что все трудности, возникавшие у французов, приписывались голландцам. Когда создание Северной торговой компании не дало ожидаемых результатов, помехи, чинимые французской торговле, стали предлогом для объявления войны Голландии. С точки зрения Савари, у французов есть все возможности для достижения успеха, но нужно верить в него и иметь волю к его достижению. Необходимо иметь представителя на местах и объединиться в большие компании. Вот и еще один отзвук писем посла, уроженца Пуату, умершего в Дании.

О северной торговле во всех городах Балтийского моря и на реках, впадающих в оное; товары, привозимые туда из Франции и вывозимые оттуда французами; и на что нужно обратить внимание, чтобы получить выгоду как при покупке, так и при продаже товаров.

До того как во Франции была учреждена северная торговля, французы вели мало дел с городами, расположенными в Балтийском море и на впадающих в него реках, поскольку подобная торговля была им незнакома, и туда плавали лишь голландцы и англичане, привозившие туда товары, по большей части купленные во Франции, и вывозившие оттуда другие товары, которые они продавали в других странах, получая от этого значительную выгоду.

Впрочем, чтобы вести эту торговлю в тех местах, о которых мы напишем ниже, нужно прекрасно знать, какие товары там необходимы, и какие товары туда привозят, и какие оттуда вывозят на обратном пути; кроме того, необходимо знать расположение этих мест, удобства и неудобства портов, весы, меры, стоимость монет и то, как там происходит торговля. Кроме того, необходимо иметь партнеров, которые будут получать присылаемые туда товары, и продавать их, и покупать товары, вывозимые оттуда.

Ввозные и вывозные таможенные пошлины, которые платятся в этих королевствах и государствах; места во Франции, где эти товары можно сбыть; все это необходимо знать, чтобы добиться успеха в северной торговле.

И это еще не все. Для ведения северной торговли нужно иметь значительные средства. Дело в том, что, как необходимо заметить, большинство товаров, ввозимых туда, продаются в кредит, а те, что вывозятся оттуда, покупаются за наличные: поэтому туда обязательно нужно посылать деньги. Французские деньги не годятся там, на всем севере ходят только риксдалеры из Амстердама; это затрудняет торговлю, потому что нужно запасаться риксдалерами в Голландии, чтобы везти их туда, где они потребуются, или в Гамбурге, о чем речь будет ниже, и с этой целью необходимо иметь партнеров в Амстердаме или Гамбурге, чтобы сократить расходы.

Кроме того, нужно быть готовым к тому, что этой торговле будут препятствовать англичане и особенно голландцы, которые испытывают невероятную ревность к французам, берущимся за северную торговлю, и делают все возможное, чтобы отвратить их от нее или отбить к ней охоту, или уничтожая репутацию французов и поселяя недоверие к ним в сердцах местных купцов, или же продавая свои товары дешевле, даже со значительным убытком, и покупая местные товары по более дорогой цене, чтобы французы разорились и, возможно, потеряли желание возвращаться в эти места. Существует бесчисленное множество французских негоциантов, которые вели северную торговлю и были разорены подобными злыми действиями со стороны голландцев и вынуждены продать свои товары со значительным убытком, поскольку иначе они не смогли бы их продать.

Главные товары, которые французы должны везти повсюду на Север – вина, водка, уксус, соль, бумага, сливы, различные шелковые, галантерейные и скобяные товары.

Товары, вывозимые оттуда, включают в себя корабельные мачты, деревянные доски, для обшивки судов, дерево для больших бочек, которые называют баррик и пип; все это обычно везется в Нант, Ла-Рошель и Бордо, где эти товары можно сбыть в большом количестве.

Венгерская сталь, польский свинец, кожи, шерсть, которая везется в первую очередь из Данцига и сбывается в Руане, где ее в большом количестве потребляют суконные мануфактуры.

Латунная проволока, смола и гудрон, медь, треска в бочонках, соленая икра трески и другой рыбы, используемая как приманка для ловли сардин, хорошо продающаяся в Бретани.

Льняные зерна, которые сеют в Пикардии, Нормандии и Бретани.

Козлиные шкуры для изготовления сафьяна, которые хорошо продаются в Руане, поташ и множество других товаров, необходимых во Франции, которые туда привозят голландцы, получая при этом большую прибыль.

О торговле, что ведется в Архангельске и во всей Московии; товары, привозимые туда из Франции и вывозимые оттуда французами; и на что нужно обратить внимание, чтобы успешно вести там дела.

Торговля с Московией обычно ведется в Архангельске, когда там проходят ярмарки, на которые привозят товары все иностранцы, и которые оттуда затем везутся в Москву и во все остальные города Московии.

Город Архангельск расположен на реке Двина [d’Uvina], образующейся при слиянии рек Юг [Jag] и Сухона [Sucagna] и впадающей в Белое море, находящееся всего в семи-восьми лье от Архангельска.

Из Франции в Московию везут соль, вина бордо и анжуйское; но нужно везти три четверти красного вина и лишь четверть белого; а также водку и уксус.

Сиропы, лимонад, варенья, сушеные сливы и груши, шафран, табак низкого качества, белую и серую бумагу, белые полотна и ткани.

Толстые сукна, другие средней толщины ткани из Руана, Кана и окрестных земель, золотые и серебряные ткани, шелка, банты, шляпы и всяческие галантерейные и скобяные товары.

Шкурки канадского бобра, но только нового, которого еще не носили дикари, с тонкой кожей, с длинной и густой шерстью; московиты выделывают бобровые шкурки и продают их голландцам и англичанам, которые затем везут их во Францию, как будет сказано ниже; а кожа с шерстью служит московитам для того, чтобы отделывать и улучшать одежду, как мужскую, так и женскую. Кроме того, туда везут уже выделанный хорьковый мех, которым подбивают как мужскую, так и женскую одежду. Кольца, драгоценности и украшения, но не слишком дорогие; волоченное золото и серебро.

Со всех товаров, ввозимых в Архангельск, взимается пять процентов ввозных пошлин, кроме вин и водки, которые оплачиваются исходя из оценки откупщиков великого герцога, которого московиты называют царем. За вывоз купленных в Московии товаров тоже платится пять процентов стоимости, а за товары, которые везут дальше Архангельска или вывозят из других мест, платится десять процентов стоимости.

Вес товаров при покупке и продаже измеряется пудами [ponde], составляющими сорок местных фунтов или 32–33 французских фунта. Впрочем, некоторые товары, например поташ, продаются на вес, который они называют берковец [Bercherocts], соответствующий 325 французским фунтам.

Копейка [copken] примерно соответствует голландскому су, сто копеек составляют рубль, а еще есть гривны [gricbels], равные половине флорина, распространенной голландской монеты.

Банковские риксдалеры стоят там от 52 до 54 копеек; это зависит от курса, который иногда повышается, иногда понижается; банковские дукаты стоят там от 110 до 120 копеек; это тоже зависит от обменного курса.

Монеты в восемь реалов, которые ранее стоили во Франции 58 су, а теперь стоят 60 су, тоже ценятся пропорционально. Нужно обратить внимание, что все деньги, которые великий герцог Московии получает от ввозных и вывозных таможенных пошлин в своих владениях или каким-либо иным путем, он сразу же переплавляет по-своему; но свои монеты, стоящие 50 су, он оценивает в 60; таким образом, он получает двадцать процентов на обмене всех денег, которые он получает, и других, имеющих хождение в Московии.

Соболя самого разного качества; горностаи и маленькие серые куницы, из которых делают муфты и меховые накидки на руку для церковных служителей; шерсть канадских бобров, которых туда привозят и которые продаются во Франции шляпникам для изготовления шапок; козлиные, медвежьи и волчьи шкуры, сухие и соленые кожи, а также русская коровья кожа[476].

Пенька, лен, свиное сало, которые продаются башмачникам, мыловарам, седельщикам, шорникам, чемоданщикам и другим ремесленникам, сшивающим свои произведения из кожи; рыбий жир, соленый лосось, деготь, воск, уголь, из которого делают мыло, любого качества, а также многие другие товары, которые все не перечислить.

Первыми торговлю в Московии начали англичане. Это было примерно сто двадцать лет назад, в правление Эдуарда VI. В мае месяце 1553 года английский шевалье по имени Хью Уиллоби снарядил три корабля, чтобы совершить новые открытия на Востоке, и с этой целью отправился северным путем, хотя в те времена эта дорога была неизвестна и не было уверенности, что она лежит через ледовитое море. После его отплытия из Ратлиффа неподалеку от Лондона случилась столь большая буря, что корабли оказались разлучены и никто не знал, где оказались другие; и лишь один из этих трех кораблей, капитаном которого был Ричард Ченслер, решил следовать своим путем, не дожидаясь двух других. В самом деле, он благополучно прибыл к монастырю Святого Николая неподалеку от Архангельска, где он увидел рыбака, в ужасе бежавшего от него, поскольку впервые в этих краях оказались иностранные суда. Рыбак сообщил об этих новоприбывших, и весь народ сразу же сбежался к ним. Местные предложили Ричарду Ченслеру всяческую помощь и хорошо обошлись с ним; и англичанин узнал от них, что страна зовется Россией или Московией, а правивший тогда государь – Иван Васильевич [Juan Basilouez], то есть Иван, сын Василия. Спустя некоторое время он был доставлен в Москву, где находился двор, за деньги царя, который очень хорошо его принял; и чтобы вознаградить это великодушное предприятие, великий герцог Московии пожаловал великие привилегии ему и тем, кто его сменит, даровав право вести беспошлинную торговлю во всех его владениях. Так англичане начали торговлю в Архангельске, который посредством реки Двины сообщался с Москвой и всеми другими городами страны, как уже было сказано выше.

Хотя англичане первыми принесли торговлю в Московию, и хотя у них была привилегия привозить туда свои товары и вывозить местные товары, не платя никаких пошлин, они потеряли эту привилегию и в настоящее время платят столько же, как и все другие народы. Хотя они приложили немало усилий, чтобы великий герцог Московии восстановил их привилегии, в настоящее время все иностранцы признаются там равными.

Торговля в Московии производится двумя способами. Она ведется в Архангельске во время ярмарок, без дальнейшего проникновения в страну.

Кроме того, ее ведут купцы, которые везут товары до самой Москвы и до всех других городов и стран Московии.

Купцы, ведущие торговлю в этом государстве, как голландцы, англичане, гамбуржцы, так и французы, все соглашаются, что самая выгодная торговля производится в Архангельске; поскольку купцы, которые ведут дела в Москве и других местах Московии, часто подвергаются обидам, оказываются в долгу, сталкиваются с гордыней и непостоянством этой нации, дурно обращающейся с иностранцами, и мало находится таких, кто хочет вести там торговлю, не считая ее выгодной.

И если англичане, голландцы и гамбуржцы продолжают там свою торговлю, то лишь потому, что давно уже привыкли к ней, и их имущество обязывает их продолжать торговлю внутри этой империи и платить, как было сказано выше, десять процентов ввозных и вывозных пошлин. Доверия к московитам немного, и средств справиться с ними тоже, поскольку московиты ловки и изобретательны, в особенности в делах коммерческих, они не всегда выполняют то, что обещали, и при этом самые упрямые люди на свете.

Кроме того, сложно найти партнеров, которым можно было бы доверить продажу ввозимых товаров, на которую порой тратится два года, а также покупку товаров, чтобы немедленно пуститься в обратный путь, что необходимо, если хочешь получить прибыль; по крайней мере именно так действуют англичане и голландцы. Ко всему вышесказанному следует добавить те помехи, которые голландцы чинят французам, внушая московитам презрение и недоверие к нашей нации, в чем они довольно успешны; не только потому, что французы не всегда проявляют должную умеренность, но и потому, что они очень чувствительны к первым впечатлениям. По всем вышеперечисленным причинам, чтобы добиться больших успехов в торговле с Московией, французские купцы должны ограничиться Архангельском; но, как уже было сказано в прошлой главе по поводу торговли, производящейся в ганзейских городах, необходимо, чтобы кто-нибудь, заинтересованный в ведении дел, постоянно находился в Архангельске. Если же такого человека не будет, французским купцам будет нелегко вести успешную торговлю по вышесказанным причинам.

Торговля в Архангельске по большей части меновая; порой часть товаров оплачивается деньгами, а часть привозимым товаром, порой товары, которые покупаются у русских, оплачиваются наличными, а продаются им в кредит, который выплачивается через год. В конечном счете, все зависит от случая; но, как следует из сообщения англичан, голландцев и руанских купцов, посылающих товары в Архангельск, выгоднее всего в уплату отдавать русским товары, купленные у нашей нации, наполовину деньгами и наполовину товарами, поскольку так удобнее; и этот способ торговать имеет две выгоды. Во-первых, так можно избавиться от своих товаров, получив некоторую прибыль; во-вторых, заплатив наличными, можно купить их товары дешевле.

Суда из Франции в Архангельск обычно отправляются в мае и возвращаются в октябре, а все дела делаются за пять-шесть недель. Необходимо иметь с собой достаточно денег, чтобы с пользой провести это время; потому что за этот срок все счета между купцами должны быть оплачены, и выгоднее привезти туда больше денег, а не меньше. Дело в том, что когда денег недостаточно, а нужно использовать хороший случай, который вполне может подвернуться, или заплатить ввозные и вывозные пошлины, которые осуществляются только в риксдалерах, дукатах и монетах по восемь реалов, придется занимать деньги в Архангельске, за что в конце декабря нужно будет заплатить 7–8 процентов, что повысит цену товаров; даже если денег будет слишком много, предоставляется достаточно случаев, чтобы их одолжить на этих же условиях.

Следует обратить внимание на то, что несколько лет назад великий герцог Московии под страхом смерти запретил ввозить в его владения водку, изготовленную на основе вина. Тому имеется две причины. Во-первых, большая тяга московитов к этому напитку. Во-вторых, желание способствовать торговле его подданных, которые делают водку из пшеницы и других зерновых. Но вот уже два или три года, как этот государь позволил самым разным нациям ввозить в его владения водку, изготовленную на основе вина; нужно платить шесть риксдалеров за 32 кувшина, то есть чуть меньше трети французского баррика. Считается, что это разрешение проистекает от государственной необходимости, вызванной возмущением подданных герцога, и он рассчитывает заработать на этой пошлине большие деньги.

Из всех товаров, которые привозятся в Московию из Франции, ничто так не распространено и ничто не продается так хорошо, как канадский бобр; он порой продается за наличные деньги, что почти никогда не случается с другими товарами. Это одно из важнейших преимуществ, которое у французов есть перед иностранцами, позволяющее им достигать куда большей выгоды; и на это очень важно обратить внимание тем, кто захочет взяться за торговлю с Московией.

Другой товар, который очень хорошо продается в Московии – бумага. Каждый год в Архангельск привозят более восьми тысяч стоп [по 500 листов] которые там выгодно продаются, и это не считая немецкой бумаги, которая, впрочем, не так хороша, как французская. Индиго также находит хороший сбыт в Московии, как и различные москательные товары и бакалея; там хорошо продаются домашняя утварь и изделия ремесленников, сушеные сливы и другие фрукты. Во всей Европе нет нации, которая вела бы более обширную торговлю в Архангельске и всей Московии, чем голландцы; каждый год, они посылают туда от двадцати пяти до тридцати кораблей, по большей части загруженных французскими товарами, и приводят их обратно нагруженными самыми различными товарами, о которых говорилось выше и которые они продают во Франции, кроме двух-трех кораблей, что они посылают в Геную и Ливорно, нагруженных икрой и юфтью.

Гамбуржцы и бременцы тоже ведут торговлю в Архангельске, но она не столь обширна, как у голландцев; гамбуржцы посылают туда каждый год четыре-пять кораблей, а бременцы – не более одного-двух. Англичане тоже каждый год посылают корабли в Архангельск, но не так много, как голландцы; можно сказать, что почти вся торговля с Московией принадлежит голландцам и англичанам.

Из всего сказанного в предыдущих главах видно, что северная торговля во всех городах и пунктах на Балтийском море, в Архангельске и во всей Московии очень затруднительна, если принять во внимание времена года и обстоятельства; поэтому, чтобы вести эту торговлю, нужно создавать большие компании или же присоединяться к уже существующей компании, учрежденной во Франции три-четыре года назад, чей основной капитал уже составляет почти миллион, но еще является недостаточным, чтобы достойно вести там торговлю всеми товарами, которые ввозятся из Франции на Север и вывозятся оттуда. Кроме значительного капитала, для прибыльной торговли необходимо, чтобы несколько пайщиков этих компаний находились в тех местах, где торговля ведется более активно, особенно в Архангельске. Они сами будут продавать присылаемые туда товары и покупать в местных странах товары, необходимые для обратного пути. Дело в том, что в этих краях невозможно или почти невозможно найти людей, которые способны вести чужие дела и которым можно их доверить. Весьма опасно поручать дела агентам, большинство которых, как уже неоднократно было сказано в настоящей книге, заботятся и думают только о своих частных интересах и почти не думают об интересах нанимателей. Большие компании, созданные во Франции в последние годы для дальних путешествий, уже знают это на собственном опыте.

Если мы изучим, каким образом голландцы ведут торговлю во всех точках от Балтийского моря до Архангельска и во всей Московии, мы увидим, что они очень в малой степени пользуются услугами агентов. Вместо этого они ведут свои дела сами, с какой целью отправляют пайщиков своих компаний жить во всех городах, о которых я говорил выше и где они в настоящее время и проживают.

Даже детей своих в самом нежном возрасте они посылают изучать торговлю под началом тех, кто живет в тех краях, а также нравы тех, с кем они должны будут вести дела, когда им придется самим взяться за торговлю; так что не стоит удивляться, что голландцы так преуспевают в северной торговле и в торговле с Московией и что они составляют там огромные состояния; ведь несомненно, что во всей Европе нет более выгодной торговли.

Не стоит сомневаться, что если французы по-настоящему захотят вести торговлю с Севером и Московией, они могут преуспеть не меньше, а то и больше, чем голландцы и англичане; ведь большинство перевозимых туда товаров грузится во Франции и большинство покупаемых там товаров продается и потребляется тоже во Франции, как я уже говорил выше. Почему же французы не воспользуются этим преимуществом сами, не отдавая в руки иностранцев сбыт своих товаров и покупку тех, в которых они нуждаются?

Поистине это величайшее малодушие нашей нации, которая столь велика и столь активна во всех делах, кроме коммерческих. Можно без преувеличения сказать, что нет в мире нации, в большей степени способной совершать великие коммерческие предприятия, чем французы, если только они возьмут на себя труд ими заняться.

О том, что французы могут преуспевать в торговле на Балтийском море и в Московии, как голландцы, и даже в большей степени.

Весьма удивительно, что французские купцы сами вбивают себе в голову, что они не могут вести северную торговлю на Балтийском море и в Московии так же хорошо, как голландцы, с такой же выгодой. Они объясняют это тем, что у голландцев много кораблей, а у французов мало; что эти корабли стоят на четверть дешевле французских, поскольку у них более дешевое дерево и рабочая сила; что их лоцманы и матросы лучше разбираются в навигации, что они более бережливы, чем французы, и дешевле фрахтуют суда, поскольку там, где на французском судне нужно двенадцать человек экипажа, голландское обойдется восемью; что они могут питаться только треской, сушеной или соленой, и сыром, а пить пиво, воду и немного пшеничной водки; а французы хотят мяса, и не только солонины, но и свежего, а еще и свежего хлеба, когда это возможно, очень хороших сухарей и вина, а также хорошей водки, которую изготавливают из вина; что голландцы лучше французов знают мореплавание и сами голландские купцы при необходимости могут работать лоцманами, на что они способны почти все, поскольку в молодости их задействовали в дальних путешествиях. Помимо всех этих преимуществ, которые они имеют перед французами, голландцы богаты и могущественны, а следовательно, способны выдержать большие убытки, если они случатся при ведении дел; к тому же они уже давно располагают заведениями и дворами во всех городах Севера, в Архангельске, в Москве и во всех главных городах Московии. Все привозимые ими туда товары они продают в кредит с рассрочкой на один-два года, а товары, которые они оттуда вывозят, покупают за наличные деньги. Поскольку они уже давно знакомы с купцами всех городов Севера и Московии, они знают, кто отдаст долг, а кто не отдаст, и умеют находить выход, если несут убытки. Кроме того, для них эта торговля в большей степени безопасна, чем для французов, потому что в Амстердаме есть Страховая компания, и она обычно держит на море шестьдесят военных кораблей, сопровождающих голландские корабли и защищающих свободу мореплавания от пиратов. Наконец, во Франции есть немало купцов, которые пожелали заняться торговлей с Севером и с Московией – и разорились на этом.

Действительно, представляется, что вплоть до последних трех-четырех лет у голландцев в самом деле были все эти преимущества перед французами; но на все эти доводы легко найти ответ и показать, что, несмотря ни на что, французы могут вести торговлю на Севере – в Балтийском море, в Архангельске и во всей Московии – с такой же, если не большей прибылью, чем голландцы.

Нужно честно признать, что прежде строительство кораблей обходилось голландцам дешевле, чем французам, поскольку они сами отправлялись на Север, в Балтийское море, за досками, мачтами и всем другим необходимым для корабельного дела лесом, а французы этого не делали; таким образом, французы были вынуждены вести дела через посредничество голландцев и фрахтовать их суда, чтобы торговать в иностранных государствах. Но с тех пор, как с целью торговли на Севере была создана Северная компания, каждый год посылавшая в Балтийское море корабли с французскими товарами, которые она продает и сбывает во всех городах, расположенных на этом море и впадающих в него реках, с тех пор, как французы вывозят множество досок и мачт и другого необходимого для корабельного дела леса, сооружено множество кораблей, и можно сказать, что их строительство обходится так же дешево, как и в Голландии.

Что касается матросов, нет сомнений, что в Руане, Дьеппе, Сен-Мало, Нанте, Ла-Рошели, Бордо, Байонне и в Бискайском заливе матросы не хуже голландских и обходятся не дороже их.

Голландцы меньше тратят на снаряжение и на провизию, они обходятся немногим, а французы тратят на себя гораздо больше, но эти расходы компенсируются другими, куда большими затратами голландцев на ведение торговли, от которых французы избавлены. Поскольку голландцы могут торговать в Балтийском море и в Московии только за счет ввоза туда французских товаров, они чаще всего, купив товары во Франции, разгружают их в Голландии, загружают их в склады, а потом разгружают, чтобы отправить в города Севера, в Архангельск и во всю Московию. Таким образом, они платят Генеральным штатам ввозные и вывозные пошлины на товары еще до того, как везут их на Север; и так же они поступают на обратном пути, прежде чем отправить товары, которые они везут во Францию. Поскольку эти ввозные и вывозные пошлины – один из главных доходов голландских Генеральных штатов, голландцы не только сильно тратятся на выгрузку и загрузку своих товаров в своем государстве, в ходе чего случаются большие утечки вин, водки и других напитков; они еще и дважды платят во Франции по пятьдесят су за бочку (налог, который взимается только с корабля, не с товара). Таким образом, пошлины, которые они выплачивают, и их огромные расходы составляют почти двадцать процентов. Французы же должны платить только ввозные и вывозные пошлины за товары, которые они ввозят в ганзейские города, на Север и в Московию, а также за те, которые они вывозят; естественно, они тратят на перевозку товаров гораздо меньше, чем голландцы.

Действительно, голландцы уже давно обосновались в городах и местах, о которых мы говорили выше, и лучше знают нравы и особенности обитающих там народов, чем французы; но это не причина говорить, что французы не должны вести торговлю в тех же краях, поскольку как только сформируются торговые компании или купцы примут участие в той компании, что уже существует, будет легко набрать опыт, посылая пайщиков компании, чтобы они жили в этих городах и местах и, при необходимости, продавали в кредит товары, которые им будет присылать компания, и платили наличными за товары, которые они купят взамен.

Возможно, нам скажут, что голландцы необходимы, чтобы облегчить нашу торговлю, поскольку на всем Севере признают только голландские риксдалеры, и поэтому ими нужно запасаться в Амстердаме. Я уже упоминал выше, что французы могут обойтись без голландских риксдалеров, поскольку ими можно запастись в Гамбурге при помощи представителей, которых там можно завести.

Что же касается безопасности голландской торговли в Балтийском море благодаря эскорту, предоставляемому Амстердамской страховой компанией, защищающему их корабли от угрозы захвата со стороны пиратов, корсаров и арматоров, то эта причина, конечно же, важна. Но вот уже пять-шесть лет, как в Париже появилась Страховая палата, одна из известнейших, что когда-либо существовали в Европе. И даже голландцы обращаются в нее за страхованием своих судов.

Вот и контраргумент. Частные французские лица, и даже Северная компания, а также Ост-Индская, Вест-Индская и Левантийская компании, уже некоторое время существующие во Франции, страхуют там свои корабли и товары.

На это можно было бы ответить, что Парижская страховая палата не имеет в своем распоряжении шестидесяти военных кораблей, подобно Амстердамской, и не может помешать тому, чтобы пираты, а в военное время и арматоры, захватили корабли, совершающие дальнее плавание; и что если несколько кораблей будет захвачено, страховщики понесут большие убытки; а поскольку страховщики по большей части купцы, они будут разорены; таким образом, убытки понесут по-прежнему французы, и торговле это не поможет.

В ответ на это можно привести три аргумента. Во-первых, в мирное время нет потребности в таких больших эскортах, поскольку большая компания может послать столь много судов, что у пиратов и корсаров не хватит храбрости напасть на них. Во-вторых, в военное время эскорт кораблям компании могут обеспечить французские арматоры, как это уже несколько раз было во время нынешней франко-голландской войны. В-третьих, не все создается сразу, как знают на своем опыте и голландцы; когда начала действовать их компания, у них еще не было этой Страховой компании, которая может предоставлять эскорт, о чем мы подробнее расскажем ниже; одним словом, когда французы на своем опыте увидят, сколь велики могут быть барыши на торговле в городах Севера – в Балтийском море, в Архангельске и во всей Московии – можно не сомневаться, что его величество или Парижская страховая палата подготовят и снарядят некоторое количество военных кораблей, которые будут эскортировать торговые суда и тем самым способствовать торговле.

Возможно, скажут, что частным купцам будет трудно вести торговлю на Балтийском море и в Московии, поскольку у них недостаточно на это средств; ведь если французский купец сколачивает большой капитал, его дети, вместо того чтобы продолжать его дело, занимают государственные посты[477], и по этой причине во Франции мало купцов, которые могли бы в одиночку вести столь значительную торговлю, как северная и московская, в то время как в Голландии дети частных купцов обычно выбирают профессию своих отцов, вступают в родство с другими купеческими семействами и в приданое детям дают столь значительные суммы, что у некоторых начинающих голландских коммерсантов капиталы более значительны, чем у богатейших купцов Франции, когда те оставляют коммерцию, чтобы вместе со своей семьей перейти в другое качество. Таким образом, деньги в Голландии не выводятся из торговли и передаются от отца к сыну, из семьи в семью, посредством брачных союзов одних купцов с другими, и частные голландские купцы имеют больше возможностей вести северную и московскую торговлю, чем французы.

Следует признать, что этот аргумент весьма убедителен, и ответить на него нечем. Это одна из главных причин того, о чем я уже говорил выше – что французам невозможно вести значительную торговлю в Балтийском море и в Московии иначе как в составе больших компаний, фонды которых будут составлять значительные суммы. Частному лицу трудно вести торговлю, связанную с дальними плаваниями, и англичане и голландцы не смогли бы продолжать вести торговлю там, где они ее ведут, если бы они не создали с этой целью больших компаний; и они не смогли бы приобрести такие богатства, какие они приобрели со времени учреждения этих компаний. Именно по этой причине король Дании несколько лет назад создал в Копенгагене компании, даровав им привилегии, позволяющие вести торговлю, в первую очередь вином и водкой. Почему же французы, не уступающие храбростью и великодушием ни одной нации в мире, хотят ограничить торговлю рамками своей державы или, как максимум, распространить ее лишь на соседние страны? При помощи больших компаний они могут вести торговлю во всех тех краях, где ее успешно ведут другие нации, используя для этого товары, вывозимые из самой Франции, к нашему стыду и позору.

Разве не должны негоцианты понять, что залог величия державы, их собственного богатства и возможности к дальнейшему обогащению – торговля, связанная с дальними плаваниями?