Книга: Эволюция: Триумф идеи

Долой проверки

<<< Назад
Вперед >>>

Долой проверки

Если освободить теорию разумного замысла от любимых ею нападок на эволюцию, настоящей науки в ней останется очень немного. Как разумный замысел объясняет имеющиеся доказательства в пользу эволюции, от окаменелостей и скорости накопления мутаций до сходства и различий между видами? В какой именно точке неназванный дизайнер вмешался, к примеру, в эволюцию лошади, или в полет птиц, или в кембрийский взрыв? И что именно он сделал? Как можно проверить утверждения такого рода? Какие предсказания, сделанные исходя из теории разумного замысла, привели к новым важным открытиям? Попробовав найти ответы на эти вопросы, вы получите только противоречия, непроверяемые утверждения или, чаще всего, просто молчание.

В 1996 г. Майкл Бехе попытался выступить в защиту разумного замысла в книге «Черный ящик Дарвина». Бехе, биохимик Лехайского университета, привел несколько примеров сложных биохимических формул и заявил, что они не могли появиться в результате эволюции. В то же время он признал, что «в вопросах несущественных теория Дарвина возобладала». Иными словами, в мире разумного замысла эволюция все-таки идет: у вьюрков меняется размер клюва; ВИЧ адаптируется к новым хозяевам; птицы, завезенные в США, диверсифицируются и образуют новые группы. Но подобного рода мелкие изменения не в состоянии породить всю сложность жизни.

Проблема разумного замысла заключается в том, что эти мелкие изменения складываются и производят серьезный эффект. С течением времени мутации в ДНК популяции животных или других организмов накапливаются. Как только мелких изменений накопится достаточно, популяция может разделиться на отдельные виды. По генетическим различиям между видами ученые могут определить степень их близости и родства. Если Бехе принимает и признает микроэволюцию, у него просто не остается другого выхода, кроме как признать и древо жизни. (В соответствии с этим древом, кстати говоря, человек — близкий родственник шимпанзе. Креационисты, которым не нравится числить в своих предках высших приматов, должны понимать, что сторонники разумного замысла уже сдали эту позицию.) А поскольку Бехе не возражает против палеонтологической летописи и радиоизотопной датировки, он, очевидно, не возражает и против того, что древо жизни за последние 4 млрд лет неоднократно ветвилось.

Так где же кончается эволюция и начинается «замысел»? Трудно сказать. Неужели 500 млн лет назад Разумный творец вмешался и подарил систему свертывания крови первым позвоночным? Или он вмешался 150 млн лет назад, когда у млекопитающих появилась сложная система молекул, которая позволила плаценте внедриться в стенку матки и не дать матери отторгнуть зародыш как чужеродную ткань? Или это происходит каждый раз, когда очередной вид молочая изобретает новый яд для отпугивания насекомых? Бехе об этом ничего не говорит.

Бехе даже признает, что некоторые молекулы не кажутся специально придуманными, — и это делает его позицию еще более туманной. Гемоглобин — молекула, при помощи которой эритроциты переносят кислород, по структуре очень похожа на миоглобин — молекулу, которая запасает кислород в мышцах. Поэтому Бехе замечает, что гемоглобин — не лучший пример разумного замысла. «Характеристики гемоглобина можно получить при помощи довольно простой модификации характеристик миоглобина», — пишет он. Но сам миоглобин — уж его-то сложность, по словам Бехе, точно неуменьшаема, ведь Бехе не может представить себе, как такая молекула могла возникнуть естественным путем.

Признание доказанных фактов эволюции не помогает теории разумного замысла создавать проверяемые гипотезы. К примеру, если я скажу, что некая молекула неуменьшаемо сложна, а затем появятся данные о том, что она могла появиться при дупликации генов или в ходе какого-то иного процесса, я могу списать это на эволюцию и перенести акцент на предыдущую молекулу. Сам Бехе предпочитает максимально сместить разумный замысел в прошлое, к началу времен или по крайней мере к началу жизни на Земле. Он рассуждает о том, что первая клетка могла быть создана сразу целиком, с полным набором генов, которые позже были использованы в разных организмах. Разные виды организмов продолжали применять определенные гены, тогда как другие замирали.

«Такое представление оставляет без объяснения столь значительную долю молекулярной эволюции, что трудно даже придумать, с чего начать», — говорит Аллен Орр, биолог Университета Рочестера. Действительно, некоторые гены со временем затихают. К примеру, после случайной дупликации генов одна из копий начинает мутировать и мутирует до тех пор, пока не лишается способности продуцировать белок. Такие бесполезные гены известны как псевдогены. Но псевдогены в нашем генотипе, указывает Орр, всегда напоминают какие-то из работающих генов. Если бы Бехе был прав, то псевдогены нашей ДНК напоминали бы активные гены в клетках каких-то других, совершенно непохожих видов. Почему у нас нет псевдогенов, отвечающих за производство яда у гремучих змей или лепестков цветка? Почему у нас так много общих псевдогенов с шимпанзе?

Теория эволюции предлагает простое и понятное объяснение: дело в том, что эти псевдогены появились уже после того, как наши предки отделились от предков цветов и гремучих змей и начали развиваться отдельно. Со своей стороны, теория разумного замысла может лишь утверждать, что латентные гены не проявлялись просто потому, что так получилось. Как и предыдущие версии креационизма, разумный замысел представляет нам неизвестного творца, который всеми силами пытается заставить нас думать, что жизнь эволюционировала.

Теория разумного замысла не выдерживает критики, потому что уходит от главного вопроса, который ставит перед собой наука. «Если вы позволяете себе просто постулировать нечто достаточно сложное, чтобы разумно устроить Вселенную, значит, вы отказываетесь от прошлого, — говорит Ричард Докииз. — Вы просто позволяете себе принять без доказательств существование той самой вещи, которую мы пытаемся объяснить. Красота теории эволюции путем естественного отбора в том, что она начинает с простых вещей, а затем медленно и постепенно переходит к сложным, включая вещи достаточно сложные для того, чтобы придумывать другие вещи — иными словами, мозг. Если вы позволяете себе использовать идею замысла с самого начала, значит, вы отказываетесь от реального начала. По существу, вы не даете вообще никакого объяснения».

<<< Назад
Вперед >>>

Генерация: 1.171. Запросов К БД/Cache: 2 / 0
Вверх Вниз